Из кармана джинс раздалось улюлюканье старинного немецкого марша, который в свое время шел за кадром каждой советской поделки о войне. В кадре немецкие танки с белыми крестами на бортах осваивали бездорожье захваченных территорий, немецкие солдаты с неисчезаемой улыбкой ловили куриц и вешали партизан. Козырек военной фуражки приподнялся, густые брови, словно вычерченные линейкой, поднялись по лекалу, истончились, стекли на лоб и затаились среди морщин. Молодой человек заскреб рукой под белым халатом и щелчок оборвал поющих, словно их накрыло враз снарядом. Военный, лет сорока, с отливом воска на лице, не знающим солнца в замурованных тяжелыми шторами кабинетах, пристально изучал, словно стратегическую карту, представшее перед ним существо. Существо призывного возраста было запахнуто в белый халат из которого болтались кисти рук с тонкими пальцами, из которого выглядывали неуклюжими обрубками ноги, из которого торчала голова, с небритым подбородком и серьгой,соплей свисающей с уха.
- Это у вас что?- сдавленным голосом, когда слегка прижимают горло, произнес военный.
- немецкий марш - спокойно и отчетливо ответило существо
- вы немец?
- я просто ношу Цейсы. А в ротах где пелась эта песня использовали Цейс.
- вы немец?
Молчание село на витрины, свесив ноги и было слышно как отзвякивают витрины когда проезжают за окном машины.
