1
воздух движется по круговому пути нежными рывками, смугло-бронзовый, как увесистый канделябр, и я шепчу в сумерках: «вечерний призрак, молю тебя» – но не знаю, о чем прошу, я подозреваю, что воздух невидимо набит под завязку лезвиями кинжалов, торчащих во всех направлениях, клинообразные клинки скрыто населяют пасмурность, свет и тьму
2
а если идешь пустырем, мясистые щупальца травы жалуются, творя ветер, кивают печальные листья крапивы, мастерски иззубренные, и, словно глаза египетских кошек, горят половые органы растений
3
ты бываешь проколот во сне тоской и досадой, даже отчаянием, оттого, что вновь открыл учение или произведение искусства, забытое дневной памятью, оказывается, оно существовало всегда, тайное внезапное присутствие, ты жгуче осознаешь, что разум полз обочиной, не в сердцевине сна, а в ороговевшей внешней яви
4
например, это было вчера, я задремал: мы – странно, я не помню, с крыльями или нет – выбегаем, трое или четверо, цепью, впереди некое окно или обрыв в западные облака, и мы совершаем будто тройные или сколько-то кратные, неважно, прыжки в небо – или уже в самом небе, неотличимом от слоено-зеркальной воды ненавязчивой маслянистостью, розовой, как креветочный паштет из детства, золотой, как оливки, и это все изображено во французской книге, удивительно, но ее написала женщина, это и есть пронзительный смысл бытия, эти упругие погружения в трагически-радостное закатное пространство, и сколь упоительна музыка, следующая нотами за пульсацией плотности убывающих дочерних вселенных
5
но потом сновидение вырождается и свивается в дурную ленту Мебиуса, в тревожное напряжение, томительный и тупиковый сюжет, где роковым образом, а вернее, моим злобным демоном нетерпения, сломан незаменимый домашний прибор – однако, жалким и невозможным манером он все же работает, хотя облегчения это не приносит
6
и все же, так прекрасно – застывает сердце – когда в сходящейся перспективе тесного промежутка между домами блеснет, как влажный вдох, море, небывалое в сизой и наглядной простоте, пустая линия горизонта, подобно тому, как на картинах де Кирико, рождающих во мне вспышку восторга, раскрываются в конце перспектив яйцеликие головы, конные памятники или башни
