Девочки

– Девочки, дорогие мои, рассаживаемся, рассаживаемся, поактивнее, – поторапливала подруг Маша.
На свой юбилей она позвала девочек, с которыми дружила с семнадцати лет – Жанну, Катю и Веру. Вместе они учились в институте, вместе взрослели и набивали шишки, вместе зализывали раны, которые наносила жизнь.
Разные периоды были в их жизни – то годами дружили не разлей вода, то вовсе не общались по несколько лет. 
– Красивый какой сервиз, – похвалила Жанна.
–  Лёлик еще покупал, – откликнулась Маша, – помните, когда дефолт был в девяносто первом? Мы как раз в Питере были тогда, и я по телевизору услышала про обвал цен. Отправила Лёлика тратить обесцененные рубли, а все закрыто. Он поехал на Московский вокзал, там были ночные магазины, и он скупал все подряд – золото, сервизы, какую-то технику, духи, шмотки, это же подарочные деньги были на свадьбу. Как-то отоварили.
– Ох, этот дефолт!  Мы в Москве вообще много потеряли, –  вздохнула Катя.
– Лёлика твоего помню, – улыбнулась Жанна.
– Еще бы ты его не помнила, – взвилась Вера, – Как у Машки с Володей закрутилось, ты быстро к свободному Лёлику клинья подбила.
– Ой, вспомнила бабка, – захохотала Жанна, – да и не получилось у нас с ним ничего. Любил Машку он, по-настоящему.
¬– А на Игоря моего зачем кидалась? – не отставала Вера, – Может, он меня и не любил по-настоящему, но я-то его любила. Зачем ты это сделала? Может, и жили бы сейчас с ним душа в душу.
– Да ты, Вера, спасибо мне сказать должна, что я на этого козла тебе глаза открыла, сбежал бы он к своей французской бабе все равно, просто тебе бы еще хуже было бы.
– Так, девочки, не ссоримся, прошлое не вспоминаем, садимся, пробуем салатики. Скоро горячее будет, - разруливала Маша.
– Как это мы прошлое не вспоминаем? Обязательно вспоминаем! Что у нас есть, девчонки, кроме прошлого-то? – вздохнула Катя – Салат необычный какой-то, ананас в нем, что ли?
– Угадала, еще и креветки, - улыбнулась Маша.
– Креветки тигровые, я помню, мне Сашка привозил с Дальнего Востока, в ледяных контейнерах. Хороший парень был, - вздохнула Катя.
– Такой хороший, что как Жанка глазки ему сделала, сразу провожать ее поперся на другой конец Москвы, – процедила Вера.
– Вер, ну он и меня возил по делам, когда я его просила, – встала на защиту подруги Маша.
– А ты не сравнивай, ты на чужой каравай никогда рот не разевала!
– Ох, мне бы со своими караваями было бы разобраться! – расхохоталась Машка.
– Девочки, смотрите, какая странная жизнь получилась, да? Машка всегда кричала, что замуж ей не надо, семьи не надо, карьеру строить хотела. А сама все выходила и выходила – Лёлик, Володя,  Тимур теперь.  Я же уверена была, что выйду замуж один раз и будет у меня куча детей. Но после того, как Игорь с Жанкой замутил, долго в себя прийти не могла. Ты, Катюха, вообще идеальная жена, а все не прибьешься никак. А Жанка все скачет – сначала по чужим мужикам, потом по сыновьям подруг. Вот ты с Сережей сейчас – не жмет возраст, Жан?
– Ничего мне не жмет, - рассмеялась Жанна, – С кем вы спите, на столько вы и выглядите, девочки.
– Тоже мне, Пугачева, – пробормотала Катя.
–  Нет! Ну, главное, пришла Жанка в гости ко мне, а у меня подруга с сыном, с Серегой! А эта – «Ах, Сережа, какие у вас руки, какие пальцы», а этот малолетка и поплыл с неопытной дури-то, – возмущалась Вера.
– А Лёлику, Жанна, ты тоже говорила про руки, – хохотала Маша, – он мне рассказывал потом. 
– И Сашке моему про руки пела, хоть бы новое что придумала, – сказала Катя.
– Девочки, меняем пластинку. Мы по какому поводу здесь собрались? Меня поливать или Машку поздравлять? Алё! Требую внимания! Машка! Вот ты из нас самая деловая, и бизнес у тебя свой был, и сына классного родила, и мужу служила, когда он заболел, как приговоренная. И успела по всем фронтам! Молодец, Машуль, давай, за тебя! Пятьдесят – только цифры, живи по полной! – Жанна подняла бокал.
Она была очень красивая до сих пор, стильная, молодая, ухоженная, в ушах посверкивали бриллиантики, на пальце такое же кольцо. Верка рядом с ней выглядела утомленной женщиной, хотя и со следами былой нездешней, удивительной красоты. А Катя всегда была равна самой себе – и в имидже, и в годах. Но упорно шла к своему счастью, и, кажется, наконец нашла его.
Подняли бокалы, помолчали. Погремели вилками. Похвалили чудесные крабовые «Рафаэлло» - такие же, как конфеты, только из крабов, а внутри – орех, волшебное лакомство!
– Машунь, ну что. Скажу и я, – подняла рюмку Вера, – Все эти годы ты была моим личным психотерапевтом. Ты же помнишь, когда Игорь свалил на время к Жанке, а потом и во Францию, я места себе не находила, пила, как лошадь, руки на себя хотела наложить. Вот спасибо тебе, вывезли меня из депрессии, поставила голову на место. Сейчас и муж у меня, и дочь, и сама я в относительном порядке.
Муж у Веры был приходящим, а дочь – с букетом болезней, но это все не важно. И сама она – в очень и очень относительном порядке. Но все равно, все равно…
– За тебя, Маша! Здоровья тебе на долгие годы, счастья и успеха во всем. Ты молодец, бизнес подняла, за мужем ходила. Горжусь тобой! – Вера опрокинула рюмку.
– Спасибо, девочки, дорогие! – прослезилась Машка, – Капрезе вам как?
– Отличное Капрезе, ты шпинат добавила?
– Рукколу, Катюш, и соус песто из орехов. Сейчас горячее будет. Осетрина по-московски в шампанском.
– Помню я, как мы с тобой готовили ее для какого-то жениха твоего на даче, – отозвалась Катя, – я вместо осетрины сдуру, не поглядев, треску взяла, и грибы у нас были не те, и раковых шеек не было.
– Было дело, сейчас и не вспомню, как того жениха звали, - улыбнулась Маша.
– А, кстати, Катюш, Саша твой был вообще ни о чем, – улыбнулась Жанна и забросила в себя пару королевских креветок, а потом ногу на ногу.
– Мой Саша? Ни о чем?¬– возмутилась Катя – Да он был самым лучшим из всех, кто у меня был, пока ты его не переманила.
– Ну кто слаще морковки ничего не ел, Кать, – улыбнулась Жанна.
– Жан, обороты сбавь. Катя просто сердиться не умеет, живет по совести и сердцу, в отличие от тебя, - заступилась за подругу Маша.
– Маша, вот я скажу, можно? – проигнорировала Жанну Катя, – Ты очень сильная, красивая, талантливая, добрая, и жизнь правильная у тебя, била- била тебя, а ты все хорошеешь.  Пусть все так и будет дальше. За тебя!
– За тебя! ¬– отозвались девочки.
– Девчонки, побегу за осетриной. Боюсь, зачерствеет.
В комнате повисла оглушительная тишина. Каждая думала о своем.
– Ну что, Жанна, как тебе с твоим пионером живется? – нарушила молчание Вера, – Ты знаешь, его мама до сих пор в себя прийти не может?
– Вер, да живем вроде ничего, но разница в возрасте сказывается. Ему – клубиться, мне – с книжкой посидеть, ему – тусовки с друзьями до утра, мне – в ванной полежать, ну и девчонки, конечно, взгляды кидают, злюсь, понимаю несоответствие свое…
– А как ты хотела? С пионером-то?  Спишь по ночам нормально? – не отставала Вера, – Моя подруга, у которой ты сына увела – нет!
– Знаешь, Вер, вот ты прости меня, но вы все такие курицы, нет слов. Охранять надо свое счастье – хоть сына, хоть парня! Беречь и охранять.
– Нет, девочки. На фига такое счастье, если его надо охранять, –вздохнула Катя, – вот у меня сейчас хороший жених, но я точно его охранять не буду, с Сашкой поунижалась, хватит. И правда, Жанна, спасибо, что глаза открыла. Ты у нас, как катализатор, получается.
Маша внесла горячее – большое блюдо осетрины под сметаной, с яйцом, грибами, картошкой и сыром. Девочки бросились освобождать место на столе, блюдо заняло свое главное место, закуски сразу показались второстепенными. Все радовались удавшейся осетрине и сразу стали молодыми и озорными, вспоминали Машкин провальный дебют с этим блюдом, смеялись.
Раздался звонок в дверь. Девочки притихли.
– Спокойно, подруги, Тимурка мой пришел, сейчас разбавит нашу женскую компанию, – сообщила Маша, - Юбки прошу не задирать, и матом не ругаться.
В коридор ввалилась огромная охапка роз, за ней вошел Машин муж Тимур, подволакивая сумки с шампанским, закусками и фруктами. Зашел в комнату, огляделся, посмотрел, как Маша наливает ему шампанское, сел рядом с Жанной.
– Девочки, рад видеть вас, как опоздавший, хочу поднять тост за мою Машеньку!
– Присоединяемся! – закричали девочки.
–  А вот интересно, Тимур, дорогой, какие красивые у вас руки! А какие пальцы! – наклонившись к Тимуру, полушепотом с придыханием произнесла Жанна…