Настя проснулась в четыре утра. Слегка подташнивало: отравление или простуда? Тихонько прокравшись на кухню, чтобы не разбудить родителей, она нашла градусник в домашней аптечке и померила температуру. Тридцать шесть и шесть! Ну что ж, неприятно, но поможет сразу – промывание желудка Настя вскипятила воду, остудила, капнула марганцовки и выпила целый литр. В туалете её вырвало, но легче не стало. Она снова легла, чтобы дать возможность организму прийти в себя. Никак не удавалось принять комфортную позу, чтобы расслабиться. Она вертелась в кровати как уж на сковородке.
– Ну вот! Что называется, места себе не нахожу… – простонала Настя. – Да что же это такое!
Обычное лекарство от всех болезней, сон, никак не приходил. Тяжелая полудрёма выматывала. На коврике около кровати сладко спал кот Стасик. В спальне посапывали родители. За окном пели соловьи. Воскресную идиллию нарушала только она, Настя!
К девяти часам началась движуха. Папа с мамой по расписанию умылись, приготовили завтрак и сели кушать, переговариваясь. “Настя, вставай!” – строго крикнула мама. “Оставь её, пусть спит…” – упрекнул папа.
Она мучилась. Уже принято слабительное. Сделана клизма. Выпит литр воды с ложкой соды. И ничего! Даже женское лекарство от всех неприятностей на свете – слёзы, не помогло.
Мама с папой занялись хозяйством. Стасик пошел за ними наблюдать: что толку лежать около больной… Скукота!
К ужину были котлеты. Любимые Настины котлетки с картошкой фри! Аромат лаврового листа и жареного мяса разносился по всей квартире. Но от него стало мутить ещё больше. Мама заглянула, позвала кушать, посочувствовала и ушла.
В десять вечера папа с мамой пошли спать. Стасик запрыгнул к Насте на кровать и приютился в ногах, но Настя его стряхнула – её всё раздражало. Со стоном и слезами она доползла до спальни родителей, пока те ещё не уснули.
– Ну сделайте хоть что-нибудь! – с обидой проворчала она из последних сил. – Мне целый день плохо! А вам и дела никакого до меня нет…
– Ну, что я могу сделать, доченька… – виновато оправдывалась мама, сев на кровати. – Ну хочешь, скорую вызову… А ты пока ношпу выпей, полегчает.
– Ну хоть скорую вызови! – буркнула дочь и вернулась в кровать, выпив таблетку.
Тошнота прошла, и утомленная Настя, наконец, уснула.
В самый разгар сладкого сна в дверь позвонили. Воспользовавшись своим правом больной, Настя открывать дверь не пошла, да и спать очень хотелось. Она услышала в коридоре разговор мамы с какой-то женщиной. В комнату вошли девушка и парень в белых халатах с металлическим сундучком.
– Вот некстати! – недовольно подумала Настя.
– Извините, что вызвали вас. Я ношпу приняла, а до этого и желудок промыла, и кишечник. Сейчас уже все нормально. Наверное, было отравление, – объяснила она внимательной и сочувствующей девушке.
– Может, проверите её на аппендицит? – уже в коридоре, открывая дверь, чтобы выпустить врачей, между прочим предложила мама.
– Она уже приняла ношпу. Я теперь ничего не смогу определить, надо в больницу везти, – ответила девушка.
– Хорошо, – ответила мама и крикнула Насте. – Одевайся, поедем в больницу.
Настя про себя чертыхнулась. Только-только пришла в себя и уснула после целого дня мучений! И вот, наконец, когда она совсем здорова, надо среди ночи куда-то ехать. Зачем?! Но спорить с мамой бесполезно.
Ехали по безлюдным, слабо освещенным, не узнаваемым улицам. В темноте Насте казалось, что они долго плутают по чужому городу. Наконец, они подъехали к приемному покою районной больницы. Настя легла на кушетку набок по указанию молодого врача, он слегка стукнул её по левой почке. Настя вскрикнула.
– Аппендицит, надо оперировать, - привычно поставил диагноз врач и сел что-то писать – обязательный атрибут любой встречи с медициной.
Медсестры повели Настю в душ, выдали полотенце, тапочки и длинную белую больничную рубашку. Настя плакала навзрыд. В душ заглянула мама.
– Не плачь, доченька… – расстроилась она. – Это простая операция. Мне тоже вырезали. Трусики сними – ты их целые сутки не снимала, а тебя завтра врачи осматривать будут. Я утром свежие привезу. На операцию не соглашайся. Я договорюсь с нашим соседом-хирургом, чтобы он в своей больнице тебя сам прооперировал.
Настю провели в палату, и она осталась одна, приготовившись спать. Но не тут-то было. Уже через десять минут пришла медсестра и повела на вторичный осмотр к врачу, который определил у неё аппендицит. В комнате стоял кожаный широкий диван, деревянный шкаф, забитый папками, массивный дубовый стол как у Сталина. Минут через пять зашел врач и приказал лечь, а сам сел в ногах. Настя пыталась ему сказать, что отказывается от операции и завтра поедет в другую больницу, но он не обращал на её слова никакого внимания, как будто это был пустой звук.
– Поднимите рубашку, – попросил он, – мне надо вас осмотреть.
Настя застыла, соображая, что делать. Совершенно безвыходное положение: она без трусов… Будучи послушной двадцатипятилетней девочкой, она не могла позволить себе встать и отказаться от осмотра.
Пару минут длилось молчание. В конце концов Настя решилась и приподняла рубашку. На всю жизнь она запомнила ошарашенный взгляд молодого человека и его выпученные от удивления глаза, когда он смотрел на то, что было под рубашкой. Вернее, на то, чего не было под рубашкой.
– Почему Вы без трусов?! – обалдело спросил он. Интересно, что он подумал при этом?
– Мама забрала, – смутилась Настя.
Он пощупал живот в разных местах и сказал: “Сейчас будем вас оперировать.” Настя горько заплакала. Она рассчитывала никогда в жизни не нарушать целостность своего совершенного тела.
Во-первых, это страшно – вдруг у неё вырежут не то или оставят скальпель в животе? Хирурги же всегда что-то забывают в теле пациента!
Во-вторых, вдруг он ошибся и у неё нет никакого аппендицита?
В-третьих, после операции останется шрам на всю жизнь. На её прекрасной тонкой и нежной коже… И все будут знать, что у неё что-то вырезали.
Ну и в-четвертых. Она падала в обморок в зубном кабинете, в школе, когда всем делали прививку от оспы, когда у неё брали кровь из пальца или из вены, когда она видела чью-то рану, а свою – тем более! Она не сможет пережить эту проклятую операцию. Вот он – предсмертный час! Утром маме выдадут холодный труп вместо любимой дочери. А возлюбленный, конечно, без труда найдет ей замену.
Настя рыдала сладкими, очищающими душу слезами. А парень сидел и равнодушно смотрел на неё.
– Вы не доживете до утра, если мы не удалим воспаленный аппендикс. У вас гнойный перитонит. Он вот-вот лопнет.
– Не может быть… - отвлеклась от рыданий недотрога. – Я никогда не ела виноградные косточки!
– Зато обожаете жареное, жирное и острое, не так ли? – парень чуть не поперхнулся от невольного смеха.
– Так! – злобно ответила любительница грузинской и корейской кухни и снова залилась слезами, теперь уже от понимания своего абсолютно безвыходного положения.
Медсестра усадила её около своего стола с медикаментами в коридоре, сделала укол в руку и отвела в узкую пустую комнату с единственной скамьёй. Через некоторое время Настя очнулась от резкого запаха нашатырного спирта в кровати в своей палате. Над ней склонились две медсестры. Одна обтирала виски и лицо ваткой со спиртом, другая периодически давала ей нюхать нашатырь.
Увидев, что она очнулась, снова вкололи укол в руку около злополучного столика и посадили на скамью в узкой комнатке – зале ожидания, как уже догадалась Настя.
Однако так просто она не сдалась. И опять очнулась в постели в своей палате, пропахшей нашатырным спиртом. На это раз она пришла в себя быстрее, а медицина в лице медсестер оказалась хитрее. Они просто подхватили её под ручки и повели сразу в операционный зал, где и сделали третий укол в руку прямо на операционном столе.
В изголовье стояли веселые парень и девушка, которые хихикали над историей с трусами и обмороками, как будто её в операционной не было. Потом они схватили её за кисти рук и крепко держали за Настиной головой. Вредный хирург был в маске, но пациентка его узнала. Над ней висело огромное круглое зеркало с лампами, и Настя могла видеть всё, что он делал. Но лучше бы она этого не видела! Он лицемерно стал убеждать несчастную, что после укола она ничего не почувствует, потому что в кишках нет болевых нервных окончаний, при этом сделал надрез на её теле и в зеркало Настя увидела кровь! Она уже собралась упасть в обморок, но парень с девушкой предусмотрительно сунули ей в нос ватку с нашатырём и стали рассказывать смешные анекдоты из врачебной практики. Настя засмеялась, а в это время садист со скальпелем резко выдернул кишку с воспаленным аппендиксом из её живота!
Страшная боль пронзила всё тело от основания желудка до самого низа живота. От неожиданности и боли Настя заорала как резаная – а именно такой она в данный момент и была!
Но парень с девушкой тут же стали хохотать и шутить над ней, не забывая крепко держать за руки, что глубоко обидело Настю своей бесчеловечностью, и она забыла о боли. Дальше она уже решила не смотреть в зеркало над собой, чтобы не падать без конца в обморок – нельзя быть такой надоедливой!
Парень с девушкой сменили тактику – теперь они уже хохотали над ней, спрашивая про неё что-то и превращая каждый её ответ в шутку. Отсутствием чувства юмора Настя никогда не страдала – даже в самых трагичных ситуациях. Поэтому они хохотали втроем, пока хирург не привлек её внимание демонстрацией зажатого в пинцете какого-то белого кусочка её кишки, помахав им перед носом и заставив внимательно его рассмотреть, хотя Настю это совсем не интересовало.
– Смотрите внимательно! Здоровый аппендикс розового цвета – а этот белый, потому что он полон гноя! Чтобы вы потом не сказали, что я отрезал вам здоровый кусок кишки! – строго сказал он и велел парню с девушкой везти Настю в палату. А ей уже было жалко с ними расставаться и хотелось пообщаться подольше.
Очнулась Настя в своей палате. На кровати сидела мама и гладила Насте руку. Краем уха она услышала, как соседки по палате возмущались, что ночью кто-то громко орал и разбудил всех больных.
– Вот нахалки, - подумала Настя. – Что, уже раз в жизни и поорать нельзя?!
– Ну как ты себя чувствуешь, доченька? Я тут уже два часа сижу, а ты все никак не просыпалась из-за снотворного, которое тебе вкололи. Двигайся осторожно – у тебя вставлена трубочка в месте разреза, чтобы гной выходил. Не забудь, тебе должны несколько раз в день делать обработку разреза, чтобы вышел весь гной прежде чем рана зарастет. И вливать в трубочку антибиотик.
Насте было ужасно стыдно, но ей было очень трудно говорить. Так хотелось рассказать маме про свое ночное приключение, но сил не было.
– Тебе два дня нельзя ничего кушать. Поэтому я принесла тебе куриный бульон. Пей его понемножку. Через день можно будет вставать. Будешь сама ходить в туалет. Почаще гуляй по коридору и выходи в парк.
На этом у дочки закрылись глаза, и она опять провалилась в глубокий сон.
Через пару дней она встала с кровати и чуть не упала. Хорошо, что мама успела её поддержать. Почему это
