потом становится вторым Садатом. За что тогда боролись?
- Здесь вы правы, Игорь Борисович, - согласился Андропов. – Но вот сейчас смена власти в Иране – это вопрос жизни и смерти в самом прямом смысле. Базы в Тебризе и Мешхеде – это повторение Карибского кризиса. В нынешней ситуации – война. Хотим мы того или нет, а пути к Баджари нащупывать придется. Какие будут на этот счет предложения? Товарищ Ткачук, наша резидентура в Иране сможет сделать это самостоятельно?
- Боюсь, что нет. Не того уровня там наша резидентура. При такой попытке мы ее просто спалим.
- Тогда как? Через «посредника»?
Вершков, Ткачук и Мартемьянов согласно кивнули. Действительно, других путей не было.
- Хорошо, а как на самого «посредника» будем выходить? – спросил председатель КГБ. – Сколько их в Иране вообще?
- Нужного нам уровня, к сожалению, есть всего один, - озабоченно сказал Ткачук. – Законспирирован донельзя, но ему иначе и нельзя. Там лучше яд сразу принять, чем попасть живым в руки «САВАК».
- Ну и как вы предлагаете к «посреднику» подобраться? – поинтересовался Юрий Владимирович.- Задействовать нашу резидентуру?
- Нет, так он на контакт не пойдет. Мигом просечет, что это резидентура, за ней может «хвост» тянуться, для посредника это запредельно опасно. Скорее, кому-то из наших «мидовцев», тому, кто в Иране еще не засветился, нужно подойти к «цепочке» и сделать заявку на контакт с «посредником».
- Я бы еще добавил, что это должен быть специалист по Ирану, но в дипломатических кругах пока не известный, то есть недавно работающий на этом поприще. Кто-то из молодых «мидовцев».
- Федор Данилович? – обратился Андропов к своему первому заместителю.
- Я согласен, - кивнул головой Вершков.
- Хорошо, - подвел итог председатель КГБ. – Петр Антонович! По кадровым вопросам спец у нас вы. Я поговорю с товарищем Громыко, есть ли кто в их ведомстве подходящий, а вы уже проведите проверку. Выясните все о предложенной кандидатуре. Речь ведь идет о добровольном переходе сотрудника МИДа в нашу структуру, а уж будет ли это временно, для переговоров с Баджари, или на постоянку – решать этому человеку.
На этом иранская тема была закрыта. Собравшиеся перешли к обсуждению действий Комитета в Юго-Восточной Азии.
Через несколько дней генерал Мартемьянов доложил Андропову, что проверка кандидатуры, предложенной МИДом, завершена. Речь шла о молодой девушке, работающей в МИДе всего год.
Но выглядела эта кандидатура безупречно. Информацию о ней в сжатой форме Мартемьянов сообщил Андропову.
Заладьева Валентина Олеговна, до замужества – Белихина, 1953-го года рождения, член КПСС с 1975-го года. Родилась в семье инженера Белихина Олега Макаровича и контролера ОТК Белихиной Марины Ивановны. Дед по отцу был необоснованно репрессирован в 1938 году, посмертно реабилитирован. Окончила школу в Москве с золотой медалью и поступила на Восточный факультет Ленинградского университета, специализация – иранская филология. Окончила Университет с отличием («красный диплом»), занималась общественной работой, в комитете ВЛКСМ Университета была заместителем секретаря по идеологии. Кандидат в мастера спорта по фехтованию. Блестяще владеет фарси (персидским языком), и очень неплохо – английским и итальянским. В конце учебы неожиданно получила прекрасное распределение – в МИД.
Тут Мартемьянов на мгновение осекся. В нынешние 70-е годы попасть так вот сразу в МИД, даже если ты семи пядей во лбу, было крайне сложной задачей даже для выпускников профильного МГИМО (Московского государственного института международных отношений), а уж после Восточного факультета Ленинградского университета – тем более. Оттуда – только в рядовые переводчики. Нужна ну очень «волосатая лапа»! А у Заладьевой родители – обычные служащие, и их уже нет в живых, муж – инженер-технолог в НИИ. Детей, к слову, у нее не было.
Обсуждать вопрос «волосатой лапы» Андропов с Мартемьяновым не стали – как-то некорректно. Последний сообщил, что уже успел побеседовать с Заладьевой, и его впечатление – полностью положительное. На предложение перейти на работу в Комитет Валентина согласилась, не раздумывая ни минуты.
Вторая ступень собеседования прошла уже на более высоком уровне: с Заладьевой поговорил Вершков. И вот тут-то…
Первому заместителю Андропова Валентина не понравилась. Что именно в ней не устроило Федора Даниловича, он и сам не сумел доходчиво объяснить, сославшись лишь на «шестое чувство», которое положено чекистам, особенно – такого высокого ранга, как Вершков.
Таким образом, Андропов получил сразу два противоположных мнения. Следующим беседовал с Заладьевой Ткачук – ее будущий непосредственный руководитель. По итогам общения он присоединился к оценке Мартемьянова, увеличив количество мнений в пользу Валентины до двух против одного.
Последнее слово оставалось за председателем Комитета.
Юрий Владимирович вздохнул: опять ответственность ложилась на него одного. А ставки в этом деле были ох какие высокие! Задание, кандидатом на выполнение которого являлась Заладьева, было сопоставимо с тем, что поручалось советским резидентам в США во второй половине 40-х, когда информация о технических характеристиках американской атомной бомбы была жизненно необходимой для создания советской. Тогда Сталин и Берия не ошиблись в выборе людей. Сейчас не имел права на ошибку и Андропов.
Его разговор с Заладьевой продлился полчаса. И после него против одного минуса вечного скептика Вершкова стояло уже три плюса, из которых самый увесистый и решающий принадлежал Андропову.
- Замечательная девушка! – сказал сам себе Юрий Владимирович, когда дверь за Валентиной закрылась. – А Вершкову вечно бы до кого-то попусту докопаться.
Заладьева располагала к себе с первого мгновения. Взгляд дружелюбный и открытый, манера разговора говорила о такте и дипломатичности. Сразу была видна и огромная эрудиция. Да и со внешностью Валентине повезло.
После зачисления в штат отдела нелегальной разведки на должность аналитика, новая сотрудница успешно прошла ускоренную стажировку, показав недюжинную способность ориентироваться в огромном количестве входящей информации, систематизировать ее, вычленять самое главное и формулировать выводы, Ткачук разъяснил ей суть порученного задания.
Заладьева должна была въехать в Иран по дипломатическому паспорту сотрудницы югославского МИДа Евы Иллиясович. Сделать такой не составило трудности: все югославские структуры были прямо-таки пронизаны агентурой советского КГБ – на зависть западным разведкам. Там ей предстояло подать в тегеранскую газету частных объявлений короткий нейтральный текст, содержание которого носило тайный смысл: это была заявка на контакт с начальным звеном цепочки «полупосредников», после чего ей предстояло пройти проверку со стороны цепочки, прежде чем сам законспирированный «посредник» даст согласие на этот контакт. Столь тщательные меры предосторожности были понятны: «посредник» имел все основания опасаться провокации со стороны «САВАК» по принципу «ловли на живца».
Въехав в страну и поселившись в одном из отелей в центре Тегерана, Заладьева сразу же дала в газету объявление с нужным текстом о покупке недвижимости, которое отличалось от остальных небольшой ссылкой на экзотические вкусы покупателя, номер телефона был указан фиктивный.
Затем с момента публикации прошло несколько дней. Ежедневно Валентина просматривала свежий номер этой же газеты, и вот – сработало! В том же разделе появилось другое объявление с очень похожим текстом и явно фиктивным номером телефона. Но в тексте и номере была зашифрована инструкция.
Заладьева в полдень следующего дня должна была пройти короткий отрезок главной тегеранской улицы Валиаср, держа в руках эту самую газету, только самый свежий номер. То есть, «посредник» желал ее увидеть и сделать фото скрытой камерой.
Валентина выполнила все в точности. Выйдя на Валиаср в требуемом месте, она купила у газетчика свежий номер нужного издания и, держа его в руке, прошла вперед несколько сотен метров. Улица была довольно многолюдной, за время своего короткого променада чекистка встретила на своем пути немало людей, да и поток машин был довольно густой, так что уловить момент, когда и кто ее фотографировал, она просто не имела возможности.
Теперь ее знали визуально.
Дальше оставалось только ждать, когда «посредник» сам выйдет на контакт. И это произошло через два дня. В разделе продажи недвижимости вновь вышло объявление с зашифрованным текстом, в котором советской разведчице предписывалось покинуть Иран и вновь появиться не раньше, чем через неделю, далее вновь остановиться в этом же отеле. После этого и состоится встреча.
Логика здесь была проста. «Посредник» хотел убедиться, что девушка действительно иностранка, а не подставная фигура «САВАК». Поэтому Заладьева не сомневалась, что ее «вели» в течение всего пути от отеля и до посадки на самолет, следующий рейсом на Белград.
Уже в Белграде она дала шифрограмму в Комитет об итогах своей поездки, пересела в самолет на Москву и благополучно покинула его уже в московском аэропорту. А вот дальше произошло непредвиденное.
В аэропорту Валентина взяла такси, а по пути в город автомобиль столкнулся с машиной, вылетевшей на встречную полосу. Таксист погиб на месте, а Заладьева получила тяжелую черепно-мозговую травму.
Несколько месяцев она провела в нейрохирургическом отделении больницы, где за ее жизнь боролись лучшие врачи страны. И она осталась жить. Но…
Травма не прошла бесследно. Сознание Заладьевой претерпело серьезные изменения. Нет, «овощем» она не стала, все двигательные функции сохранились в полном объеме, она одевалась, принимала пищу и ухаживала за своим телом без посторонней помощи, даже могла разговаривать, причем речь не была нарушена. Но ко всему окружающему Валентина проявляла полное безразличие, на вопросы отвечала вежливо, но односложно, могла в любой момент прекратить разговор и отвернуться. Иными словами – полностью ушла в себя. Не реагировала Заладьева ни на коллег из Комитета, ни даже на собственного мужа. Окружающий мир она оценивала вполне адекватно, но явно ничего не помнила о себе, то есть – о своей предыдущей жизни. Она могла часами сидеть и просто смотреть куда-то невидящим взглядом – и все.
Валентину перевели в психиатрическое отделение ведомственной больницы, где поместили в комфортабельную отдельную палату, в которой имелись и душ, и туалет, и телевизор. Впрочем, последний она ни разу не включила. Ей были разрешены прогулки по территории – отделение располагалось за городом. От этих прогулок она не отказывалась и просто бродила по парку с безразличным видом, пока ее не приглашали на обед, ужин или беседу с врачом.
Ткачук был в отчаянии: сорвался с таким трудом налаженный контакт с «посредником», который мог вывести советского агента на Баджари. Начинать все сначала? Придется. Сразу же после попадания Заладьевой в больницу была выбрана кандидатура дублирующего агента, который прибыл в Тегеран и попытался контакт восстановить или
