Глава 24. Горький вкус несчастий

  После полной драматических событий ночи в заснеженном лесу, закончившейся краткосрочным арестом на базе ПВО, а после – довольно холодным прощанием со стороны Степана (причиной чего послужила, правда, сама Алена), девушка начала задумываться над собственной судьбой. Безусловно, хороших парней хватало, кстати, и Степан тоже был одним из них, но самооценка Алены была не то, чтобы завышенной – она была очень специфичной. Достоин ее лишь тот, от которого у нее при первом взгляде «екнет в сердце», «остановится на миг дыхание». А «просто хорошие» парни… Нет, пусть другие их разбирают, и Алена здесь другим не конкурентка.
  Прошло несколько лет, парней вокруг было достаточно, интерес к Алене проявляли они немалый, но ответного интереса с ее стороны так и не вызвал никто.
  Между тем, студенческие годы летели быстро. В апреле 1977-го года Алена подходила к завершению пятого курса факультета психологии Ленинградского университета. Оставалось сдать летнюю сессию, пройти практику, а через год защитить диплом, получить распределение и начать свою трудовую деятельность.
  Ее лучшей подругой по-прежнему оставалась Настя, которая теперь заканчивала пятый курс физфака Педагогического института и с сентября должна была проходить дипломную практику в школе. Созванивались они регулярно, иногда встречались.
  И вдруг плавное течение ее жизни оказалось прервано – резко и грубо.
  Решив зайти в продуктовый магазин, она была остановлена у входа мальчиком лет двенадцати, державшим в руке огромную авоську с пустыми бутылками. Во многих магазинах стеклянные бутылки принимались в винных отделах, и за них можно было выручить неплохие суммы. Мальчик принялся упрашивать Алену сдать содержимое его авоськи.
  - Не примет у меня продавщица, будет орать, что по возрасту не положено. Я ее знаю. А у меня бати нет, мамка в больнице, мне и покушать не на что.
  Разумеется, отказать Алена не могла. Взяв у него авоську, она встала с ней в очередь в винный отдел.
  И тут произошло нечто непонятное.
  Когда дошла очередь Алены, продавщица, женщина лет тридцати, как-то странно на нее уставилась и резко сказала:
  - А теперь развернулась и пошла отсюда.
  - Что? – не поняла Алена.
  - Непонятливая, что ли? К Костику обратно с его авоськой пошла. Ясно?
  - Как вы со мной разговариваете? – возмутилась Алена. – Почему вы мне тыкаете? Дайте «жалобную книгу», если с людьми нормально говорить не умеете.
  - «Жалобную книгу» ей! – прошипела женщина. – Может, прямо директору и пожалуешься? Так я провожу!
  Резво выскочив из-за прилавка, она вцепилась в руку Алены и буквально силой потащила ее по каким-то коридорам вглубь магазина. Все это оказалось для последней столь неожиданным, что она даже не сопротивлялась. Алена просто не понимала, чего от нее хотят.
  - Сюда, - резко сказала женщина и почти втолкнула ее в небольшую комнату, где за заваленным бумагами столом сидела сотрудница средних лет в наброшенном на плечи белом халате.
  - Антонина Викторовна, вот - пожалуйста! Заступница Костика заявилась! Жалобную книгу требует!
  Женщина за столом подняла глаза от своих бумаг на Алену и усталым голосом сказала:
  - Да вы присядьте.
  Девушка недоуменно присела на самый краешек стула напротив.
  - Вам, наверно, Костик свою авоську у входа всучил? – спросила директор. – Плакался, что ему есть нечего?
  Алена сказала, что так все и было.
  - Так вот: его во всех магазинах района знают. Он из неблагополучной семьи. Только отец у него не умер, а мать не в больнице, просто пьют оба. А сам Костик давно уже пиво хлещет, как те бомжи, которые ему его покупают за «комиссионные». Деньги он так добывает: вместо школы ошивается на вокзале, ждет прибытия дальних поездов. Пассажиры выйдут, проводник отвлечется, так он быстро пробежит по вагону и бутылки со столов – к себе в сумку. А у проводников своя мафия поездная, эти бутылки – их бизнес. Рано или поздно они его выловят в вагоне и изобьют до полусмерти. Вот так дела обстоят.
  - Я поняла, - кивнула Алена. – Но ведь я всего этого не знала. Зачем же ваша сотрудница меня вот так сразу начинает оскорблять без объяснения причины?
  - Так вы и Любу тоже постарайтесь понять. Представьте себя на ее месте. Всю смену надо на ногах отстоять, да еще в винном отделе, где вы сами видели, какой народ в очереди стоит. Да еще тут этот Костик. Сорвалась она, так с каждым такое бывает. А ты Люба, пожалуйста, извинись. Вот сейчас, прямо при мне.
  И директор глянула на продавщицу довольно жестко.
  - Извиняюсь, - сквозь зубы процедила Люба, с ненавистью глядя на Алену.
  - Вот и молодец, - одобрила Антонина Викторовна. – Проводи девушку до служебного выхода и быстренько беги в отдел. У тебя Оля сегодня уже который раз на подмену встает.
  Алена вышла из комнаты и пошла по коридору вслед за Любой, почти физически ощущая идущие от той флюиды неприязни. Будучи почти дипломированным психологом, девушка понимала, что инцидент следует завершить на позитиве, и собралась принести сотруднице магазина встречные извинения, добавив, что очень сожалеет о произошедшем и чувствует долю и своей вины.
  Но Люба не дала ей этого сделать.
  Пропустив Алену через служебный выход во двор, она выскочила туда вслед за ней. Возле этого входа наверняка обычно вставали машины для разгрузки, но сейчас их не было. Пространство с обеих сторон от двери было заставлено деревянными ящиками и картонными коробками, тут же стояли, покуривая, двое грузчиков. Двор выглядел довольно пустынно.
  То, что произошло дальше, Алена не могла представить и во сне.
  Люба влепила ей резкую обжигающую пощечину. Затем, воспользовавшись тем, что Алена от неожиданности впала в ступор, ударила ее еще раз.
  - Сучка, жаловаться привыкла?! – крикнула она. – Отвыкай!
  Алена по-прежнему пребывала в оторопи. За всю жизнь ее ни разу не били по лицу. В их семье это было невозможно в принципе, в школе же дрались только мальчишки, а у девочек самая серьезная ссора заканчивалась только взаимным игнорированием, различным по продолжительности.
  Девушка даже не заметила, что оба грузчика уставились на них, забыв даже затянуться папиросным дымом. А Люба, вошедшая в раж, собиралась ударить и третий раз. И только тут оцепенение Алены сменилось яростью. Уже не контролируя себя, она схватила с земли картонную коробку и обрушила ее Любе на голову.
  Острый угол коробки тут же прочертил на лице сотрудницы магазина длинную внушительную ссадину.
  На крики Любы, в которых преобладал четырехэтажный мат, сбежались разные люди: несколько женщин из магазина и двое пенсионерок, живущих в этом дворе и только что вышедших из своей парадной. Выбежала и Антонина Викторовна.
  Разнимать противниц никому уже не пришлось. Стычка, по сути, завершилась. А вот теперь предстояло неизбежное вмешательство третьей стороны, то есть органов правопорядка. И они – в лице участкового – прибыли на удивление быстро. Словно этот немолодой милиционер специально заранее прогуливался где-то рядом.
  - Николай Трофимович, - обратилась к нему директор магазина, которая, похоже, знала его уже давно. – Я не видела, что тут было, могу рассказать только то, что было до этого.
  И рассказала – довольно нейтрально. Главный вопрос заключался в том, кто начал драку во дворе. И здесь у обеих участниц инцидента версии оказались прямо противоположными.
  - Я ее вывела из магазина, хотела дорогу со двора показать, а она вдруг схватила коробку и меня – хлобысь! – заходилась Люба. Ссадина на ее лице уже успела побагроветь.
  Алена же попыталась сослаться на магазинных грузчиков, которые видели сцену с самого начала, но тут ее ждало разочарование.
  - Дык, это, - сказал один из них. – Мы позже вышли. Если Любка эту девушку стукнула, мы этого видеть не могли. Видели только, как она сама Любку коробкой огрела.
  Другой подтвердил то же самое. Видимо, оба опасались идти против интересов Любы, понимая, что им с ней еще работать вместе – при ее-то характере.
  - Да как вы можете так обманывать?! – возмущенно сказала им Алена. – Вы же с самого начала здесь были и все видели.
  Но те не собирались отказываться от своих слов.
  Участковый с некоторым запозданием попросил у обеих участниц инцидента их документы. Люба послала за своим паспортом девушку Олю из бакалейного отдела, которой она явно помыкала, а Алена за неимением с собой паспорта достала свой студенческий билет.
  Когда участковый его открыл, Люба бесцеремонно подскочила к нему сзади и цепким взглядом словно «сфотографировала» содержание документа.
  - А что ей будет за то, что она мне лицо раскромсала? – визгливо спросила Люба, проведя рукой по ссадине.
  - Вы имеете право написать заявление о нанесении легких телесных повреждений и обратиться в медпункт за справкой, - довольно холодно ответил ей милиционер. – Но обязан вас предупредить, что предоставление ложных сведений влечет уголовную ответственность. Так что, будете писать?
  Николай Трофимович уперся в глаза Любы жестким немигающим взглядом.
  И та не выдержала, вильнув глазами куда-то вбок. 
  - Да ладно, не буду я огород городить, - проговорила она. – Пусть все миром обойдется.
  - Ваше решение, - пожал плечами участковый.
  Группа собравшихся начала быстро рассасываться: интерес к событию был утрачен. Меньше, чем через половину минуты, Алена и Николай Трофимович остались одни.
  - А вам, девушка, тоже наука, - сказал немолодой милиционер. – Прежде чем что-то делать, надо последствия взвесить. Я-то понимаю, как все было, потому что Любку знаю, не первый раз истории с ней расхлебываю. Между нами, хабалка она, да еще мозгами повернутая. Но и вы понимать должны, чем кончиться может, если тоже руки распускать начнете. Желаю удачи!
  Откозыряв, он быстро пошел к выходу из двора.
  Как только он исчез, Алена услышала детский голос рядом:
  - Бутылочки-то я свои заберу.
  Костик проворно подхватил авоську, которую девушка уронила во время стычки, давно забыв о ней.
  - Глупо и пошло – замешивать свою раннюю жизнь на вранье, - пробормотала Алена и, даже не глянув в его сторону, побрела к выходу со двора. Получилось высказывание прямо в духе русских классиков прошлого века, Добролюбов бы точно оценил.
  Вряд ли в тот момент она могла предположить, что история еще не завершилась, а лишь имела свое начало.
  Люба оказалась на редкость мстительной. Она успела, заглянув в студенческий билет Алены, запомнить фамилию, имя и место учебы. В тот же вечер она написала письмо в ректорат Университета, где пожаловалась на нанесение ей побоев студенткой данного вуза, а также приложила свое фото с ссадиной через все лицо и справку из травмпункта.
  В ректорате ЛГУ не стали торопиться пересылать письмо декану факультета, а отправили запрос в отделение милиции. Там добродушный Николай Трофимович повздыхал и вынужден был составить ответ, в котором говорилось, что драка на почве остро возникших неприязненных отношений имела место, но определить ее виновника не представляется возможным, так как сторона, получившая легкие телесные повреждения, от подачи заявления отказалась. Конечно, он сочувствовал Алене, но как он мог сформулировать ответ по-другому?
  К сожалению, для