Он умирал, и знал, что спасения нет. Или не было – до того дня, как новый врач вошел в его комнату.
Обычно жизнь не дает второго шанса и длится совсем недолго, а смерть приходит раз и навсегда. Утешительные мечты о рае и новом рождении не волновали ту кучу немощной плоти, которая пока еще носила имя Артен Шекрам. Он не верил ни в ад, ни в перерождение, ни в тьму, которая ждет на той стороне. Нет никакой той стороны! Есть только полное исчезновение. Еще 20 лет назад он бы посмеялся над чужими страхами, и сказал, что раз нет загробной жизни, то и бояться нечего. Что пока есть он сам – нет смерти, а когда придет смерть, не будет его, так что с костлявой старухой он никогда не встретится.
А теперь он умирал и боялся, и никакие рассуждения не могли победить этот страх. Его единственный шанс ускользал, его ноги сменились колесами кресла, а в груди билось уже шестое сердце за его долгую жизнь. За девяносто восемь лет жизнь может наскучить кому угодно, но только не ему. Он столько еще не сделал! Даже в девяносто восемь лет он все еще слишком молод, что бы умереть.
Всего два года назад он развелся с пятой женой. Пять жен, восемь детей и внуки, которых он никогда не считал, жили в четырех разных странах и мечтали о наследстве, которое не получат. Не за тем он прошел путь от мелкого вора до обладателя состояния в триста миллионов, что бы раздать все никчемным бездельникам. Он сам заработал свои деньги, и если его дети на это не способны, то они заслужили свою нищету! Шекрам высылал им чеки на сумму, установленную судом при разводе, добавлял ровно один флорин сверху, и сминал чек, прежде чем положить его в конверт. Грязный и мятый чек – все, чего они заслуживали.
А он заслужил все остальное! Но тело его умирало, и он плакал по ночам и кричал на прислугу днем. Он выписывал чеки врачам и подавал на них в суд, когда становилось хуже. И когда показалось, что хуже стать уже не может, новый врач вошел в его комнату.
- Добрый день, господин Шекрам! – поздоровался он. Серьезный, немолодой уже мужчина, в обязательном белом халате. Он вошел, как человек, который делает это постоянно, спокойно и уверено. Отпихнул в сторону стол с медицинский приборами. Открыл металлический кейс, и Шекрам увидел незнакомый аппарат внутри него. Он потратил состояние на разработку медицинского оборудования для самого себя, но такого пока не встречал. Как не встречал и самого врача.
- Ты кто? – спросил Шекрам.
- Я? Ваш доктор. Доктор Нарсен Жетар.
- А где?.. - Шекрам закашлялся и не смог закончить вопрос, но врач закончил за него.
- Где доктор Кристоферсон? Он пока не придет. Сегодня я за него.
- Я не приказывал менять врача!
- Поверьте, это исключительно моя собственная инициатива. Не вините своего доктора, я сам меняю людей, как хочу, и никого не спрашиваю.
Он говорил, пока пальцы танцевали на кнопках клавиатуры прибора в кейсе. Экран засветился, рисуя круги из тонких разноцветных линий над горящим внизу символом бесконечности.
- И не вините меня, за то, что я сделаю, – продолжал доктор. – Лучше сразу показать, чем потратить час на ваши уговоры. Доктор Кристоферсон сейчас отдыхает – не по своей воле, я помог ему крепко уснуть. А вот его медсестра, очаровательная Хелена, здесь, в соседней комнате, пытается привести доктора в сознание. Вот она! – доктор ткнул пальцем в один из кругов на экране.
Шекрам попытался сесть, но тело, привязанное к кровати трубками капельниц, не желало двигаться.
- Не волнуйтесь, вам тут нет никакой угрозы! – доктор придавил старика к подушке. - Просто учтите, что это все ради вас, ради спасения вашей жизни! Это будет странно, но не долго. Бесплатно, во всяком случае!
На клавиатуре не было драматичной красной кнопки с надписью «Старт» или чего-то подобного, только обычный стандартный Enter. Его и нажал доктор. Голову Шекрама зажгло огнем. Он поднял дрожащую сморщенную руку своего почти столетнего тела, что бы ударить полоумного доктора и умереть так же, как жил – в драке, причиняя боль. Рука прошла половину пути, медленно и тяжело, но что-то щелкнуло, и тяжесть исчезла. Рука рванулась вверх и ударила его по лицу. Он потер ушибленную губу. Рука двигалась легко, свободно и не было в ней никакой боли. Рука, пальцы которой испачкались в губной помаде. Тонкие женские пальцы, с длинными ногтями.
Шекрам поднял руку к лицу. Это какая-то галлюцинация! Рука явно женская. Только теперь он понял, что не лежит в своей постели, а стоит на коленях в другом месте, в какой-то комнате. Реинкарнация реальна? Он умер и переродился? Но почему во взрослое тело? Он опустил взгляд, и вместе пижамы, мешком висящей на истощенном стариковском теле, увидел тесный белоснежный халат. А ниже – тело доктора Кристоферсона, лежащее на полу. Над ним он и склонился, стоя на коленях. Шекрам вскочил. Метнулся в сторону и больно ударился о стол. Ноги в туфельках на каблуках не слишком подходят для прыжков и бега, и он упал на пол.
А потом все исчезло. Кошмар закончился, и он снова лежал на кровати, а тело снова болело. Он поднял руку. Привычная рука, медленная, сморщенная, покрытая пятнами.
- Вы вернулись? Все в порядке? Не считая шока, конечно?
Доктор Жетар отключил прибор и закрыл крышку.
- Простите мне эту маленькую шалость с женским телом, но доктор Кристоферсон не поверил, что я ваш новый врач, и мне пришлось его усыпить, так что кроме медсестры никого доступного не осталось. А убеждать вас на словах, без демонстрации – безнадежное дело. Кстати, я поставил камеру в соседней комнате, что бы вы ни подумали, что это все вам померещилось. Посмотрите?
Доктор Жетар вынул телефон и показал Шекраму картинку из соседней комнаты. Доктор Кристоферсон лежал без сознания на полу, а изумленная медсестра сидела рядом и не понимала, что случилось.
- Бедняжка сбита с толку! – посочувствовал Жетар, вполне от души. – Она нашла тело доктора, и как раз смотрела, умер он или спит, как вдруг – бах! Ей мерещится, что она – дряхлый старый пень в кровати, ровесник динозавров, и что у нее все болит. А потом – бах! И она снова в своем теле. Но мы-то знаем, что ей не померещилось. Посмотрим, что было чуть раньше, или вы поверите на слово?
На слово Шекрам не верил даже себе, и они посмотрели – как Хелена видит внезапно уснувшего доктора, как наклоняется к нему, а потом вдруг бьет себя ладонью по лицу, кричит, вскакивает и падает на пол, ударившись по пути о стол. Падает не Хелена, а Артен Шекрам, занявший ее тело. Он еще пытался понять, что случилось, и пока только один вопрос приходил в голову:
- Как ты прошел охрану?
- Неожиданно! Не думал, что вас именно это заинтересует, но я покажу. Смотрите! – Жетар снова включил прибор и Шекрам вздрогнул.
- Не бойтесь, вам тут никакой угрозы нет! У каждого разума есть свой особый набор импульсов, частот. В принципе, мы все просто радиоволны. Вот они, эти круги на экране – это несущие частоты разумов. Вот я, вот вы, вот Хелена. Я могу перехватить их на небольшом расстоянии и перенаправить. И вот вы уже в теле Хелены, а она – в вашем. Это всегда обмен. Можно и обратно вернуть, как вы поняли!
- Как ты прошел охрану? Убил? – снова спросил Шекрам. Его вопросы без ответа не оставляют!
- Ах да, охрана! Вот, смотрите! – Жетар коснулся знака бесконечности внизу экрана. – Сейчас прибор в режиме постоянного переноса. А вот так, смотрите, я нажимаю кнопку!
Он нажал, и упавшая на бок восьмерка сменилось цифрами «10:00».
- Теперь это таймер, на 10 минут, а потом автоматически случится обратный перенос. Так что я просто поставил его на 15 секунда, завязал себе глаза, врубил в наушники музыку на полную громкость, и прыгнул в тело вашего привратника. Как раз хватило времени, что бы нажать кнопку открывания ворот и поднять его кружку с кофе над головой – и по таймеру обратно. Охранник ваш сидит, смотрит порнушку, и вдруг – бах! Он ослеп, в ушах ревут гитары, он мечется сюда-сюда, а потом все заканчивается, а он стоит, и кофе себе на голову льет. Так что я прошел в открытые ворота под шумок, а он к вам на помощь не придет, наверняка сейчас вместо порнушки смотрит рекламу частных психиатров, доктора себе ищет. Здорово же, да?
Жетар расхохотался так, что слезы потекли по лицу. Да и Шекрам выжал из себя улыбку. Здорово то, что перед ним стоит полный идиот! Причем идиот с секретом вечной жизни. Не поиметь такого – тяжкий грех.
- Но мы отвлеклись! – Жетар вытер слезы. – Вот теперь, когда вы попробовали все на себе, давайте обсудим условия возвращения вашей молодости.
И переговоры начались.
***
Фальком ждал. Ожидание составляло суть и девиз его жизни. Можно было бы нарисовать его портрет в полный рост с подписью «Фальмком Ожидающий», и повесить над камином, если бы у него был камин.
Он ждал, пока отец признает его сыном. Ждал, пока сможет прибавить к имени Фальком фамилию Шекрам. Ждал чека на свое содержание, и тот прибывал точно по графику, каждый месяц – мятый чек в роскошном конверте. А больше всего он ждал смерти отца.
Старый козел должен будет оставить кому-то свои миллионы. Фальком высылал ему поздравления на все праздники, и ежегодно ехал к отцу, что бы поздравить его с днем рождения, хотя каждый раз его встречали только запертые ворота поместья. Но и это не плохо! Другие дети не допускались даже к воротам, так что ближе него у Артена Шекрама все равно никого не было. И не было никого, чье имя он может вписать в завещание.
Фальком ждал. Все прочие дети, его почти неведомые браться и сестры от разных жен и любовниц, отвечали умирающему богачу его же оружием – полный молчанием, тишину которого нарушал только скрип суставов, когда Шекрам выписывал чеки, что бы смять их и сунуть в конверт. А порой еще и плюнуть в него.
Но Фальком терпел, старался быть хорошим сыном и высылал поздравления с каждым днем рождения. Поздравлений накопилось уже слишком много, а умирать Шекрам упорно отказывался. Это становилось проблемой. Алкоголь и казино плохо сочетаются с пустым кошельком. Фальком задолжал многим и многое, и нуждался в деньгах куда сильнее, чем другие бездельники мира. От смерти Шекрама зависело не богатство, а сама его жизнь.
Он наблюдал за отцом издали. Делать это приходилось чужими руками, но казино и алкоголь помогают не только потерять деньги, но и найти сомнительных друзей, из числа тех, которые не любят патрульные машины и камеры слежения, а вместо имен предпочитают использовать клички. Штырь, мелкий вор, оказался не плох в слежке, и Фальком платил ему за прослушку телефона отца. В понимании техники Шекрам застрял в эпохе проводных телефонов, которыми пользовался до сих пор, и слов «информационная безопасность», наверное, вообще никогда не слышал. Сейчас Штырь сидел на стуле напротив, потягивал пиво и разглядывал официанток.
- Штырь! Отвлекись от баб, и расскажи, что узнал. Ты меня сюда притащил, как вроде что-то случилось.
- Случилось. Твой папашка уволил всю прислугу. И всех врачей.
- Ну, так и слава богу! Может, смирился, что помирать пора.
- Не смирился. Наоборот, бодрячком. Начал вставать из кресла, ходить с палкой. Заказал еду не по диете! И с ним какой-то тип. Несколько новых медсестер, горничная, и вот этот вот тип! – Штырь выложил на стол фотографию, на которой доктор Жетар шел рядом с
