Томашева Светлана. Дождь

Неровная белесо-серая зыбь неба робко уронила первые дождевые капли. Одинокий человек на остановке в расстегнутой кожаной куртке раскрыл зонтик, заметив приближающуюся девушку. Она не дошла до него, остановилась, оглянувшись назад, откуда должен был появиться трамвай, как вдруг, разразившись хриплой, простуженной бранью, прорвалось разбухшее, сырое покрывало туч, наперегонки полетели грузные капли, плюхаясь с высоты на асфальт.
От неожиданности девушка вскинула вверх руку, будто хотела защититься ладошкой, а затем бросилась, шлепая по лужам, к человеку на остановке. Он так стремительно шагнул к ней с зонтиком, укрывая от ливня, что почувствовал на груди своей волну ее теплого дыхания.
Когда до сознания стало доходить, что она бросилась на грудь незнакомому человеку, девушка вскинула на него взгляд. Улыбнулась. Озорные чертики в черных глазах словно просили прощения за причиненное ее вторжением неудобство.
- Здравствуйте… - начала она вдруг узнавать полустертые в памяти черты сказочного богатыря: добрые синие глаза, короткая стрижка, широкие, могучие плечи.
Девушку узнал и незнакомец: месяца два назад на прием к нему, молодому специалисту-стоматологу, пришла эта чудачка. Заявила: “Меня хотят лишить мудрости”. “А вы возражаете?” – подыграл он в тему. Думал, дурачится девчонка. “Вообще-то, да”. – “И почему же с вами хотят так безжалостно поступить?” – “Сказали, сложный случай”. – “Сложности нас не должны пугать, - усмехнулся он. – Ну, хорошо, давайте посмотрим”. Своего добилась, и надо же, даже не дернулась, пока сверлил зуб, только брови чуть сдвинула. А ведь знал, что ей должно быть очень больно. Простилась. А он (звучит ненормально при его профессии) пожалел, что не может найти повод заполнить талон повторного назначения. Хотелось увидеть ее снова.
- Ну и как поживает спасенная мудрость? – парень ласково улыбнулся, убирая со щеки ее мокрые волосы.
- Обезумев от счастья за отсроченную смерть, благодарит своего чудо-богатыря.
- Значит, это вы крестили меня в Добрыню Никитич, - лукавые ямочки заиграли на его щеках. – А я голову ломал, чьей рукой любовное послание «мечте всех женщин» написано в Книге замечаний и предложений.
- Вы заставляете густо покраснеть… бумагу, - застенчиво отвела взгляд девушка. – В вашей врачебной практике, наверняка, каждая вторая пациентка неизменно делает вам такие признания.
- Но ни одна из пациенток не расписывала такими искренними признаниями эту строгую книгу.
Ему вспомнилась багровая физиономия завотделением («Что ты там вытворяешь с ними, Добрыня хренов?»). После недавнего выговора такую благодарность прочитать с высочайшей оценкой профессионализма подчиненного: «Хочу признаться в любви сказочному богатырю. Безумно нежная мужская сила рук его способна компенсировать отсутствие любой анестезии…»
- Это смешно? – (и не поймешь, как реагировать) глянула она на него.
- Нет, - глаза парня стали серьезными. – Безумно красиво… - он придвинулся еще ближе, волнуя и пугая.
Девушка, словно защищаясь, выставила перед собой ладошку, коснувшись его груди.
- Вы становитесь опасным, доктор, - словно время давала опомниться от порыва. – Очарованные вами восторженные пациентки не простят мне этого.
Глупышка! Нет никаких очарованных пациенток, и руки его самые обычные для стоматолога – это он очарован тобой с той минуты, как увидел забавные, детские веснушки у переносицы.
- Обещаю отныне лечить зубы только седовласым дамам.
Тягучая мелодия дождя, стекающего нитями с зонта водопада, слилась с грохотом отъезжающего трамвая.