То озеро увидел я в глухом неведомом краю. Там нет людей и нет жилья, нет места даже и зверью. И никого в том месте нет, лишь мрак в ночи и пустота, и только смерти смутный след, и скал отвесных чернота. Там из глубин застойных вод печально-мрачный тёмный дух, витая в воздухе, встаёт – невидим, тяжек, нем и глух.
А раньше было всё не так: крикливых птиц и шум, и гам. И всяких тварей полн овраг, камыш шумел по берегам…
Куда-то делся тот пейзаж… Но я, придя ночной порой, увидел дьявольский шабаш с жестокой бешеной игрой чудовищ страшных средь болот. Свивались змеи там в клубок, свирепых монстров хоровод вогнал меня в тяжёлый шок. Сверкнула из-за туч луна, и засветилась вдруг вода. И предо мной на лоне дна открылась странная среда: кривые улицы, дома и опустевший древний храм, пустая старая корчма с железной вывеской Welcome.
Колонны мертвенных теней шли мимо брошенных могил, шли мимо памятных камней,шли шагом медленным, без сил.
И вдруг из озера вода ушла в отверстия пещер. Вода исчезла без следа, пропала в дебрях геосфер. Разверзлись зевы всех могил и монстры вылезли из них по воле тёмных адских сил, и пели в сумерках ночных...
* * *
Тот лес далёкий страшен и дремуч. Он тёмен, островерх и необъятен. Он первобытен, вечен и могуч. Безрадостен, тревожен, непонятен.
Есть город тайный в дальнем том лесу. Развалин много в нём и стен разбитых. До вас, друзья, секрет я донесу:
там плесень ядовитая на плитах огнём смертельным медленно чадит.
Там паутины нить химер связала. Наносят привидения визит и ходят-бродят в белых покрывалах.
Там мерзко-отвратительная гниль течёт потоком мутным из пещеры и заливает мусор и утиль, преодолев препоны и барьеры.
Безумие, страдание и крик молящихся всю ночь пред дверью храма. И вереницы нищих и калик, не имущих ни ужаса, ни срама.
Там запах мерзостный везде разлит, и грязных кошек всюду видны орды. И гарпия над городом парит с отвратною остервенелой мордой.
При свете бледно-матовой луны из зарослей игольчатой крапивы на улицы выходят трясуны – движения их странно-суетливы.
Затоплен город сточною водой. Она давно цветёт болотным цветом. И пахнет воздух смертною враждой, идущей вечно вопреки запретам...
* * *
В бледном свете луны чуть заметно видны очертания старых домов. В гробовой тишине чуть заметно слышны лишь обрывки бессвязные слов. Воздух сыростью взбух и царит мрачный дух в этих странных и сонных местах. Не кричит по утрам беспокойный петух – только жуткий мистический страх расстилается веером по-над землёй и туман над рекою висит мутно-белой промозглой гнилой кисеёй, да сверкнёт в чёрном небе болид.
Я сидел одиноко над тихой водой и смотрел, как средь гиблых болот, угрожающих каждому лютой бедой, тварей странных кружит хоровод.
Вдруг разверзлась вода и открылось мне дно, и увидел я там, в глубине, древний город, погибший, наверно, давно - он лежал на болотистом дне. Стаи призрачных псов там по кладбищу шли мимо брошенных старых могил и ворчали о чём-то своём кобели. Запах смерти был смраден и гнил. Между склепов-гробниц круговерть началась: вереница лиловых теней в хороводе сумбурном змеёй завилась средь замшелых надгробных камней...
|
Рыцарь без страха и упрёка.
