Средневековая Русь. 1263 год. Ноябрь. Конец второй седьмицы
Отец Алексий показался из своей кельи только к вечеру того же дня, когда Мирослав, отец Даниил и Ивашка похоронили Вячку. Двигался он с трудом и под руку его поддерживал молчаливый инок, приставленный к схимонаху игуменом Кириллом.
Отец Алексий медленно и тяжело опустился на лавку, вынесенную для него молодыми послушниками из трапезной. Инок принёс из сеней тулуп и бережно накинул его на плечи схимонаху. Отец Алексий привалился спиной к стене сруба и прикрыл глаза, глубоко вдыхая свежий, морозный уже воздух.
Иноки и послушники его не беспокоили. Проходя мимо лишь кланялись в пояс и желали здравия. Схимонах отвечал каждому кивком головы и усталой улыбкой…
Мирослав, вышел из своей кельи тоже ближе к вечеру. Весь день он пролежал на топчане в слезах. Иногда проваливался в тяжёлую сумбурную дремоту без каких-либо внятных сновидений, но быстро просыпался и продолжал плакать и тихо молиться о душе Вячки. Понимая его горе, никто его не беспокоил.
В течение дня по совету отца Даниила пару раз к нему заходил Ивашка. В первый раз, видя состояние Мирослава, он молча оставил на столе ломоть каравая и чашу с питным мёдом и тихо вышел из кельи. Во второй раз лишь заглянул, но, заметив, что Мирослав спит, отвернувшись к стене, а еда нетронута, осторожно затворил дверь.
К еде за весь день Мирослав так и не притронулся. Не было ни сил, ни желания есть хоть что-то. Особенно при мысли о том, что Вячка покоилась в сырой земле и уже никогда не будет ни есть, ни дышать, ни радоваться играм с ним.
Организму, не принимавшему пищу уже второй день, и избавляться было не от чего. Потому Мирослав не сходил ни разу даже в нужник.
Он тихо лежал в келье, отвернувшись к стене, и шёпотом молился. То просил Мирослав Бога о том, чтобы дал он ему возможность отомстить за смерть собаки, то о том, чтобы и его самого Господь забрал к себе вслед за Вячкой и не продлевал его муки и горе.
Больше года назад погиб отец… Потом татары угнали в полон маму и сестрёнку и сожгли его дом… А теперь умерла и Вячка… последнее его родное существо на этом свете… Получалось, что к своим неполным восьми годам он растерял всё самое близкое, что у него было в жизни…
Что теперь делать ему самому, Мирослав не знал. Мысли о том, чтобы вступить в княжескую дружину, сейчас казались чем-то далёким и словно бы не связанными с ним лично. Возникавшее иногда желание пойти странствовать и посетить святые места вместе с отцом Даниилом и Ивашкой также казалось чем-то надуманным и уже не таким манящим.
Изредка он переворачивался с боку на бок и тяжело вздыхал. А слёзы не прекращали литься из глаз, и Мирослав всё молил Господа, чтобы принял он и его душу…
Продолжение -
