февраля. Воскресенье. 7час.31 минута.Озеро Сенеж. Дом№ 15А. кв.№ 9. 11часов утра.
Как бы то ни было, проснулся я под утро на следующий день, в кровати, частично раздетым. То есть штанов и свитера на мне не было, а вот трусы и носки-были. Голова не болела: похоже, выпил я совсем немного и выспался отменно. Рядом со мной, похрапывала Жанна. На ее левом предплечье синела незамеченная мною вчера татуировка – рыдающая черноволосая красотка в кандалах, и подпись в виде нимба над ее головой: « Я измены не прощу!»
- Ой, ёёёё! Куда же я попал!?
Подумал я и, невольно заворочавшись, разбудил ту, которая с тюремной татуировкой.
- Ну что Володенька, займемся любовью!?
Выдохнула она и с готовностью повернулась на спину.
Ее лицо оплыло и изо рта плохо пахло. Сейчас эта особа совсем не походила на Жанну Агузарову.
-А может быть, сначала опохмелимся, мадам!?
Несмотря на ее внешний вид, признаться, что я спал с женщиной, имя которой не знаю, было как минимум неприлично.
- Да лёгко!
Согласилась она и, перевалившись через меня, направилась в туалет. Как оказалось, татуировками была разрисована не только ее предплечье, но и спина, задница и даже ляжка левой ноги.
- Вот тебе и Жанна…
Я оделся, и, закрывшись в тесной ванной комнате, на всякий случай подмылся шершавым обмылком дегтярного мыла.
Занимались мы с ней любовью или нет, я откровенно говоря, не помнил, но подцепить заразу в моем-то возрасте?
- Да не дай Бог!
Я обтерся жестким, несвежим вафельным полотенцем и, застегнув штаны, вышел.
28 февраля. Воскресенье. 9час.38 минут. Лес. Автобусная остановка.
- Да Володенька, досталось тебе…
Проговорил кто-то из моих невидимых собеседников.
- Ну, ничего болезный, вон идет автобус. Через час ты уже будешь дома, искупаешься, выпьешь кофе и забудешь и этот Богом забытый Солнечногорск, и эту зимнюю рыбалку и эту бабу…
- … Как две капли воды схожей с Жанной Агузаровой.
Закончил я за него и поспешно вошел в распахнувшуюся дверь подъехавшего Икаруса.
- Ну, естественно, как две капли воды схожей с Жанной Агузаровой, если конечно не обращать внимания на ее многочисленные тюремные наколки и полное отсутствие слуха и голоса.
Радостно поддел меня гундосый. Мне даже показалось, что я услышал как он, довольный собой потер свои шершавые ладошки.
- Оставите вы меня, в конце-то концов, нелюди!? И без вас тошно!
Почти прокричал я упав на ближайшее кресло.
- Пошли прочь! Я устал и хочу спать!
Пассажиры уставились на меня, удивленно и встревожено.
-Это я сам с собой разговариваю, господа.
Я попытался их успокоить.
- Сам с собой. У меня такое случается.
- Белку, похоже, словил, бедолага.
Прошамкала беззубая, сморщенная как урюк старушка.
-А на вид из интеллигентов. Вот у меня и зять такой…
- Интеллипупция, бл..дь!
Прервал ее мужик в желтом как канарейка тулупе с высоким, поднятым как у древних бояр, воротником.
- Вот такие как он, с бородками, Америке все наши военные секреты выдают. И что самое главное, за бесплатно! -Мужик сплюнул презрительно и отвернулся к окну, за которым проплывал все тот же безрадостный, заснеженный пейзаж.
В автобусе повисла напряженная, презрительная по отношению ко мне тишина.
-… Зимы в России бесконечны. А может быть эмигрировать куда? Взять Машку с собой и слинять с концами?
Подумал я, закрывая глаза.
28 февраля. Воскресенье. 11час.12 минут. Салон автобуса
- Проснись, так тебя через коромысло!
Требовательно проговорила Жанна Агузарова, низким мужским голосом и, дыхнув мне в лицо несвежим беляшом, дернула меня за бороду.
-Да-да.…Уже встаю…
Я приоткрыл глаза и увидел склонившегося надо мной мужика, небритого и, по-моему, не совсем трезвого.
На груди его оранжевой куртки висела бляха чуть меньше ладони.
- Контролер…
Прочитал я вслух и только сейчас заметил еще двоих мужиков, правда, слегка помоложе, чем первый, но с точно такими же бляхами.
Контролеры сидели на соседнем кресле, выжидательно разглядывая меня. В салоне Икаруса кроме нас четверых никого не было. Дверь в кабину водителя автобуса была распахнута, а на сиденье лежала чья-то засаленная телогрейка.
- Ну что мужик, выспался? Билет покажем или как?
- Или как…
Я улыбнулся ему миролюбиво и полез в куртку, где в паспорте, за обложкой, еще вчера лежало без малого пять тысяч рублей.
Сегодня в паспорте ничего не было, кроме просроченного талона в поликлинику.
Я, все еще не теряя надежду, приподнялся, обыскал каждый карман и куртки и штанов, но денег так и не обнаружил.
- Сука Жанна.…Все деньги выгребла. Кроме нее некому...
Я виновато улыбнулся и развел руками.
- Что, дома забыл?- Заботливо поинтересовался небритый и резко саданул мне коленом между ног.
От резкой и неожиданной боли я рухнул на пол, а те двое, что сидели поодаль радостно и весело рассмеялись.
- Веселые какие ребятки…
Подумал я, пытаясь подняться.
Я не успел. Ближний ко мне контролер, не поднимаясь с кресла, ударил ногой в лицо.
Я снова упал на грязный, рифленый пол Икаруса, и тут все трое отвели душу.
Наверно это было и в самом деле весело, так как они смеялись после каждого удачного удара ногой по моему, животу или лицу.
- Хорош мужики.
Устало проговорил старший и, склонившись надо мной проговорил.
- Ты что такой неухоженный, мужик? Один что ли живешь?
- Почему один? С Машкой...
Я ощупывал языком острые обломки зубов, говорить с ним не хотелось.
- Ну, раз с Машкой, то и переживать особо-то и не о чем. Заштопает, небось, курточку-то…
Он схватил мою куртку цепкими, крепкими пальцами, и как-то странно ловко, оторвал оба рукава.
- На командир, утрись!
Он бросил оторванные рукава мне в лицо и, не оглядываясь, пошел на выход.
Те, что помоложе посмеиваясь, двинули следом.
Я лежал на полу, тщетно пытаясь подняться, и неожиданно для себя самого вдруг осознал, что те навязчивые, когда ненужно собеседники, вдруг замолчали, и похоже насовсем…
28 февраля. Воскресенье. 12 часов ровно. Москва.
От автопарка до моего дома, было всего две остановки на троллейбусе, но в троллейбус таком виде? Да к тому же и без денег.
Я перешел улицу и дворами пошел к дому.
Неожиданно резко потемнело, и повалил крупный, по-новогоднему красивый снег.
Только в подъезде своего дома я вспомнил про ящик с удочками и двумя окуньками.
- Жалко. Машке бы они понравились.
Подумал я, нажимая кнопку лифта.
28 февраля. Воскресенье. Где-то через пару часов.
…Я онемевшими, замерзшими пальцами через силу вставил ключ в замочную скважину и, перешагнув порог, упал на пол.
- Маша, ты где, Маша? Кис, кис, кис…
Я попытался приподняться и тут же и пол и стены моей родной квартиры закружились, словно раскрученный пустотелый глобус, и я, потеряв сознанье, упал рядом с пластмассовым лотком с опилками, Машкиным туалетом.
