Я ничего не ведаю о том, другом, непроницаемом для всех мире, могу только частично догадываться. Мои прежние предположения так и остались необоснованными, бездоказательными домыслами. Многочасовой брифинг мне не устраивают и подробное интервью никто давать не собирается.
Сама распознала, кто такие "габитусы", видела откуда они идут с регулярным постоянством и подразумеваю куда направляются. Мне открыли лишь индивидуальный портал, остальное осталось толстостенно, герметично и под грифом "совершенно секретно".
Объяснили, что буду совершенно одна. Согласна! Я давно одна и мне не нужен дружественный компаньон и крепкий, надежный напарник. Том затмевает их всех.
Сказали, что там, так же, как везде-кто-то, кого-то должен успеть съесть первым. Согласна! Уже поняла, что ждать помощи не от куда и не от кого. И решаюсь на безотчетную удаль. Каждый сам за себя. За свою единственную, драгоценную шкуру.
Предостерегли, что тот, кто погибает в другом, бордовом мире, умирает навсегда. И никакого воскрешения. Согласна! Я готова. Значит таков будет мой жребий. Посмотрим, окажусь ли я в любимчиках фортуны.
Если мне суждено покинуть земной, непрочный мир и заснуть вечным сном, в любом случае словлю именно ту, мою дату. Все, без исключения, словят свою последнюю уготованную секунду, которая заранее спроектирована, отформатирована и утверждена свыше. Отсрочить её нельзя и обмануть провидение ещё никому не удавалось.
Наши личные ангелы, кое ходят за нами по пятам, берегут и хранят нас исключительно до того самого, предначертанного дня расставания с жизнью и не важно, какого ты возраста: розовый, веселый пупс в люльке или дряхлый старик на каталке, в полном ты был здравии или на инвалидной коляске. Они благополучно подведут нас к, помеченному траурной лентой, числу в любой степени сохранности и передадут уже в другие руки. Основной задача выполнена. Вот он, твой срок, он истек, прими как должное и не ропщи. Топай дальше. На этом их миссия, работа с нами заканчивается. Завершаются и дальнейшие наши познания.
Не надо гадать как происходит ниспосланный ритуал, пытаясь приподнять чужую драпированную портьеру незнакомого окошка и открыть заоблачную фрамугу. Плохо кончиться.
Вовремя остановиться-залог неомраченного, солнечного настроения с отменным пищеварением и удовлетворительного спанья без снотворного.
Стараюсь быть осторожной. Целостность хрупкого организма и неповрежденность уязвимого тела с ахиллесовыми происками и покушениями мне ещё дороги, однако нельзя заранее просчитать все риски.
Я никогда не хожу в наушниках, здесь всегда надо быть настороже. Только данное правило оказалось не главным. Меня садануло током, да так огрело и хлобыстнуло, что электроразряд, прошив через ушные мембраны даже глаза, вылетел вместе с децибелами стерео через зрачки и роговицу.
Сногсшибательные чувствования!
Частично оглохшая, с помутившимся зрением, едва удержалась на подогнувшихся ногах. Присев на корточки, короткое время лицезрела и свайпила перед собой, невидимый раньше, голубой воздух, так называемую газовую тонкую материю, одну из четырех известных стихий. В ней вёртко, суетливо колготились белые буравчики и винтики с шурупчиками всевозможных размеров, за которые я старалась ухватиться и пощупать их основу.
Привидится же такое.
Или...
Одного раза мне показалось мало. Решив что плеер, либо наушники не исправны, заменила гарнитуру и намеривалась опробывать по новой, но вовремя опомнилась, после того, как стало покалывать козелок уха. Дубль-два был досрочно прекращен, третьего поползновения с тестированием не допустила и прослушивание музыки таким способом навсегда прекратилось. Временная тугоухость и другие неприятные ощущения прошли сами собой без лечения.
Повторюсь-тяжело быть асфальтом!
Раздобыла всё же себе компактный, короткоствольный, малогабаритный автомат. К нему несколько магазинов по тридцать патронов, да и весит немного, всего два килограмма с небольшим. Он всегда наготове. Так положено. И у меня нашелся хороший консультант, большой знаток в военно-армейской области.
Это Ляля.
Правда, делится информацией крайне неохотно, каждое слово приходиться с трудом из нее вытягивать, хотя чувствую, что оружие ее любимая тема. Женька чертовски подозрительна и насторожена. Она жутко озадачена моими вопросами и столь нездоровым интересом для обыкновенной, семейной женщины.
Предполагаю, что её волнует в высшей степени. Девица наверное думает, что я демократический нигилист или одиночный передовой экстремист, граничащий с ярым, одержимым повстанцем, готовящим отвязную заваруху. Ляля, как бдительный гражданин, вполне может донести на меня куда и кому следует и она будет по-своему права. Потом боевая спортсменка успокоилась, видя, что на революционную миссию я совсем не тяну и на помешанного, одолеваемого своей страстью, психа в юбчонке с маниакальным синдромом тоже не похожа. Очень надеюсь на ясность ее ума, прозорливость и отсутствие развинченного воображения с небылицами.
Я так и не врубилась: кто такие Павел с Семеном.
Охотники за неизведанным?
Охранники ойкумены и наблюдатели мегамиров?
Или ассенизаторы, выполняющие дезинсекцию и дератизацию всего вредоносного?
Не смыслю, что ими движет. Не спрашиваю, каким образом родственнички получили доступ и чем занимаются.
Семен знать меня не хочет, общаться не желает ни под каким предлогом. Я, персона нон грата, вызываю у него сильное чувство неприязни, одиозность с повышенной ксенофобией. Его аттестацию, дресс-код и скрининг до сих пор не прошла.
Он категорически против моих передвижений.
Он против всего, что имеет ко мне отношение.
Он меня не переносит во всех смыслах этого слова.
Чего взбрендил, то? Сама не понимаю для чего я здесь. Кто бы толком объяснил.
И хрен с тобой!!! Игнорируй.
Со мной контактирует только младший, Павел. Именно его инструкции и рекомендации я выполняю. Сказал открытым текстом:
-Ты чуть слышно, на цыпочках ходишь, молча смотришь, захлопывая глаза когда этого требуется. Втихаря ликуешь и горюешь. С плотно закрытым ртом вопишь от ужаса и боли. Бесшумно ешь, ещё тише спишь. Только так мы тебя не замечаем.
Это всё?
Да запросто и легко!
Мне не составит труда вести лайфстайл пианиссимо!
Вполне приемлемая договорённость. Не надо себя перекраивать и ущемлять. Я и раньше такая была, с таким же ежедневным, воздержанным и целомудренным распорядком.
Голосистые рейвы устраивать не собираюсь. Ну покуролесила как-то на Новый Год подшофе с ядреными серенадами и буйными половецкими плясками. Дак это считанный раз.
Что станет в противном случае, при каком-нибудь неповиновении, не огласили. И не надо. Прикидываю по умолчанию, что не будет компромисса с мировой. Будет опала, отлучение, прерывание и перекрытие всех соединительных шлангов взаимодействия. Только это в идеале.
Может быть и по другому, не так радужно, например репрессия с высшей мерой наказания.
Уверена, что брюнет с фиалковыми глазами, с садистскими наклонностями и "гуманными" способами умерщвления был из их команды. Я не размыкаю уста, ничего не рассказываю им про предыдущую жизнь и про нынешнее своё местонахождение. Помалкиваю про мёртвых мужчину, женщину и других усопших, не вспоминаю и убийство с моим участием. Они тоже сохраняют молчание, хотя все прекрасно проинформированы. Они-те двое, которые присутствовали при невозмутимо-жестком столкновении.
Стараюсь быть невзрачной и микроскопически-мизерной, не задаю лишних вопросов, только по существу и только то, что касается лично меня. Давно усвоила, что наводящие, каверзные и провокационные вопросы, это дополнительные преграды и остро заточенный гарпун, с которого невозможно будет вовремя соскочить, зная точные и чёткие встречные ответы на все свои безрассудные запросы.
Я не котирую на инсайдера в малочисленной группе, хоть и состою в ней, не допущена к конфиденциальным сведениям и не стремлюсь их быстрее узнать.
Чужих людей больше не встречала: ни живых, ни мёртвых. Однажды в городе, во время бордовых ночей, меня привлекли птицы. Невиданные ранее, диковинные, длинноногие, с блестящим перламутровым оперением. Огонь!
Две большие стаи медленно кружили над одним из домов в зареве пурпурного неба, образуя сверкающие конусы. Живые геометрические фигуры, преломляющие световые лучи, сплющивались, начиная с вершины, в переливчатую спираль круга и затем разжимались снова, принимая обычную форму. Они были как пружины, словно меха неведомой, фантастической установки для получения искристой воздушной струи. Я остро чувствовала чередующие разноцветные вдох и выдох.
Когда рассматривала в бинокль удивительные, общественные движения, разглядела на крыше старой девятиэтажки мужчину. Забралась на последний этаж соседнего здания.
Семен.
Он долго торчал под самым птичьим торнадо, почти на краю, смотрел вдаль, а затем поднял левую руку. Увидеть, куда и на что он смотрит и кому подает знак, мне не представилось возможным. Не думаю, что он следит за мной или оберегает. У них свои неведомые дела, свои загадочные интересы.
Том не реагирует, не волнуется.
Безошибочно и с очевидной точностью, дальние братья для короткохвостого не угроза, не враги, он их хорошо знает. Что их так тесно связывает-для меня еще одна необъяснимая вещь. Я дождалась, когда Семен спуститься и уедет. Зайти в дом не получилось. Это тот самый пятиподъездный редут с заваренными дверьми.
Вход, конечно, есть.
Только где?
А если по дереву залезть на первый этаж?
Теперь карниз, отворить обветшалое с облупившейся краской окно, оно, кстати, не на шпингалете и упругий спрыг в комнату. Входная квартирная дверь не нараспашку, но на защелке. Задание для недотёпы. Я себя не славословлю и не хвалю, просто смекаю, что железо замуровали совсем не от меня.
От зверья?
Или ещё от кого?
Спокойно вышла на лестничную площадку, облазила всё сверху донизу. Все жилища заперты. Поднялась на последний этаж, чердак был закрыт навесным, простым замком. Тем не менее пришлось немало повозиться и поковыряться двумя скрепками чтобы его отпереть. Отмычки я давно утеряла, через несколько месяцев, как нашла. Когда и где их выронила или оставила, не припомню.
Разява! Такую нужность посеяла!
Залезла на крышу и подошла к тому месту, где стоял Семен. Ослепительно блистательных птиц уже не было. Я огляделась. Передо мной простирался прекрасный город, весь в привычных багряно-синих сполохах, вдалеке виднелась голубая сопка. Что ж красиво, бесспорно, но нет ничего такого особенного, что привлекло бы моё внимание. Я устремила взгляд в ту же сторону и подняла руку, как он. Никаких сигналов в ответ, ни лучей, ни дополнительных отблесков, никаких смещений, никакой деятельности.
Семен левша, подняла левую.
Ничего. Всё зазря.
Замок закрывать пока не стала. Заночевали с Томом в холостяцкой, двухуровневой квартире Родиона, который вёл бурную ночную жизнь и чей несессер с объемным кошельком, документами и ключами я нашла в будуаре подпольного казино стрип-клуба. Там же обнаружила залитый кофе и смятый договор дарения этой
Чего взбрендил, то? Сама не понимаю для чего я здесь. Кто бы толком объяснил.