Шел январь 1942 года.
Федор уже несколько месяцев не получал писем от Насти, и, зная о блокадной ситуации в Ленинграде, очень беспокоился о своей семье. Как только открылась дорога жизни, он несколько раз просил у руководства отпуск хотя бы на пару-тройку дней, но, все никак не получалось.
Обстановка на фронте была очень тяжелая. Раненые поступали круглосуточно и, соответственно, полковой госпиталь тоже работал и днем, и ночью.
Однажды Федора разбудила медсестра и сказала, что привезли тяжело раненого генерала, и его срочно вызывают в операционную.
– Осколочное ранение в брюшную полость и в голову. Большая потеря крови, - быстро доложила ему операционная медсестра Галина. – Долго везли с передовой.
- Подготовьте кровь для переливания. Может срочно понадобиться, - распорядился Федор и уверенно взялся за скальпель.
Здесь уместно отметить следующее: в помощи раненым на поле боя самый первый фактор — время.
Если пострадавшему очень повезло, и он почти сразу оказался на столе хирурга, то лечение будет значительно более простым, нежели, если он долго будет ждать помощи санитаров и потом несколько часов доставляться с передовой до дивизионного медсанбата.
Так же, очень многое зависит от хода операции и квалификации врачей.
За три часа, в течение которых шла операция, раненый генерал несколько раз был на грани жизни и смерти. Но, его все же удалось спасти.
И эта был только первый этап в борьбе за его жизнь.
- Товарищ полковник, генералу нужна срочная эвакуация в эвакогоспиталь в Ленинград, - доложил Фёдор по телефону командиру дивизии. – И на это у нас есть времени не более суток.
- Хорошо, - прозвучало по ту сторону провода. – Посылаю вам машину с опытным водителем, все документы будут у него.
Так у Федора появилась возможность попасть в блокадный город и хоть что-то узнать о своих родных.
О дороге жизни через Ладожское озеро ему раненые бойцы рассказывали очень много. Но, то, что он увидел сам, поразило его до глубины души.
Трасса была разделена на две полосы на расстоянии примерно 150 метров друг от друга. Одна полоса вела в город, а другая обратно.
Федор смотрел на нескончаемый поток грузовиков, ехавших со стороны города, и недоумевал, почему они все двигаются с зажженными фарами.
- А как же светомаскировка? – спросил он у водителя Николая. – Это же такой ориентир для вражеской авиации?!
- Да кто же их сюда пропустит, товарищ подполковник, - объяснил ему бывалый шофер. – Даже, если и просочится фриц, так его или зенитчики достанут, или истребители. Для нашего брата страшнее не увидеть полынью и не уйти под лед вместе с людьми и грузом.
Впереди вдруг появилась девушка-регулировщик, показывая флажком на дальнейшее направление движения.
- Вот им – регулировщикам, еще сложнее, чем нам – водилам. - констатировал Николай. - Они и за толщиной льда следят, и за дистанцией между машинами, и фонари с вешками переставляют в случае полыньи или какой другой опасности.
Вдруг справа показался пеший патруль в составе трех человек, во главе с офицером.
- Попрошу предъявить документы, - строго приказал капитан.
Ознакомившись с бумагами, он вскользь осмотрел машину и разрешил двигаться дальше.
При въезде в город у них снова проверили документы и объяснили маршрут проезда до больницы Мечникова, где находился эвакогоспиталь № 2222.
Потом они попытались проехать на машине до дома, где до войны жил Федор с семьёй.
То, каким увидел свой родной Ленинград Федор, просто повергло его в шок. Улицы были безлюдны. Казалось, что город просто вымер.
На тротуарах лежали уже засыпанные снегом трупы людей, которые, похоже, никто не собирался убирать.
Кое как доехав по Невскому проспекту до Фонтанки, которая практически полностью была завалена сугробами, они дальше пошли пешком.
Какое-то странное предчувствие не покидало Федора всю дорогу, пока они, в прямом смысле слова, ползли вдоль реки в сторону его дома.
И оно – это предчувствие, его не обмануло.
Вместо дома, в котором он столько лет дружно и счастливо прожил со своей любимой Настенькой, остались руины и обломки, занесенные снегом.
Потом они долго искали домоуправление.
- К сожалению, почти все жильцы вашего дома погибли при артобстреле. Те, у кого не было сил спуститься в подвал - в своих квартирах, а спрятавшиеся от налета в подвале, были завалены обломками рухнувшего дома, - со слезами на глазах сообщила им пожилая женщина с осунувшимся от горя и голода лицом. Все похоронены в братской могиле на Пискаревском кладбище.
- А у вас есть список погибших?
- У нас есть только список жильцов дома. Если кто-то был эвакуирован из города, то должна быть отметка – вот такая галочка, - показала она список Федору.
- Напротив семьи Грановских такой отметки не было.
Горло у Федора перехватило судорожным спазмом, не было сил ни вздохнуть, ни крикнуть. Он выскочил на улицу и бессильно опустился прямо на сугроб.
- Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!
Кто-то упрямо тряс его за плечи. Федор открыл глаза. Это был Николай.
- Я не успел их вывезти, понимаешь, Николай! Я не успел, - судорожно повторял доктор.
- Но, вы же были на фронте. И как вы могли раньше попасть в город!
Это война, и потерь в ней, к сожалению, будет еще очень много.
Федор за год войны видел много смертей. И во время бомбежек, и при артобстрелах. Многие тяжело раненые бойцы умирали прямо у него на операционном столе.
Но, смерть своих самых близких людей он принять не мог! И еще очень долго находился в шоковом состоянии!
Позже к нему пришло сильное чувство вины, которое потом преследовало его всю оставшуюся жизнь!
Еще в первые месяцы войны в Новосибирск было эвакуировано 32 завода, 4 НИИ оборонной промышленности, 8 крупных строительно-монтажных треста, а также некоторые проектные институты Наркомстроя. Большинство работающих на этих предприятиях сотрудников были на фронте, поэтому сюда были мобилизованы учащиеся 8-10 классов школ города.
Варвара с Александрой тоже пытались устроиться на завод. В этом им было, конечно же, отказано. Но, девочкам предложили выступать с концертами в госпиталях, которых в Новосибирске было к тому времени организовано очень много.
Однажды в одном из госпиталей, когда они исполняли свою любимую «Катюшу», Варваре помахал рукой какой-то военный. Сначала она не обратила на это особого внимания. Но, приглядевшись, узнала в нем своего родного брата Федора.
- Привез много раненых с передовой. - Сейчас вот занимаюсь их распределением по госпиталям, - сказал он ей при встрече.
Александра сразу же побежала домой, чтобы сообщить маме о приезде ее брата с фронта.
Для Елизаветы это было большой неожиданностью. Она была не готова к такой встрече ни морально, ни физически. И просто не представляла, как ей с ним себя вести.
Но, когда ей Софья открыла дверь, то сзади ее она увидела…своего отца Ивана. Сходство было настолько поразительным, что Лиза невольно вскрикнула от неожиданности. И, само собой, все ее волнения и страхи моментально улетучились.
- Ну, привет, сестренка! – протянул ей руку Федор. –Я очень рад, что ты у меня есть!
- Привет, братик, - она вложила свою хрупкую ручку в его мозолистую ладонь. – Я тоже этому рада. Тем более, что ты полная копия отца.
Потом они все вместе сидели за кухонным столом, пили чай и смотрели фотографии.
- Я все знаю, Федя, - вдруг сказала ему Елизавета.
- Ты, о чем сейчас?
- Не о чем, а о ком?! О твоем отчиме!
- Это ведь он убил мою маму с братиком у меня на глазах. Или ты не в курсе?
Федор недоуменно посмотрел сначала на сестру, потом на маму. И все понял сам.
- Я, кстати, тоже узнал правду совсем недавно. Довелось встретиться с «папашей» под Ленинградом. Он был тяжело ранен, и на одре смерти во всем мне и исповедовался, как священнику.
И Федор поведал им о встрече с Николаем Бронштейном во всех подробностях.
Так же он рассказал про Ленинград и о том, как увидел развалины дома, в котором жила и погибла его семья.
А уже на следующий день они все вместе проводили Федора обратно на фронт.
До конца войны еще оставалось целых два года!
*******
- Мама! Мама! – взволнованная Варвара, не снимая обуви, вбежала на кухню. – Скорее включай радио! Наш родной Ленинград полностью освобожден от блокады!
Софья от неожиданности опустилась на стул. Сразу принять такое событие она была просто не в силах. Дочь села рядом, крепко обняла маму и со слезами на глазах спросила:
- Мы, что, теперь вернемся домой? – спросила она ее.
- Вряд ли! Война то еще не закончилась! Но, это великое событие в нашей жизни и жизни всей страны, доченька!
И это было так на самом деле. До Ленинграда было, конечно же, очень далеко, но люди на улицах обнимались, плакали и кричали «Ура!»
Советский народ по-настоящему поверил в скорую победу над проклятым фашизмом.
Хоть блокада и была снята, театр вернулся в родной город только осенью 1944 года.
Софью с дочерью ждал дома весьма неприятный сюрприз – муж и папаша Николай Бронштейн. Если честно, то обе они - и дочь, и жена, хоть и не говорили об этом друг с дружкой, в душе желали, чтобы он никогда больше не появился в их жизни.
Но, он вернулся. После первого ранения попал опять на фронте, а через полгода был снова тяжело ранен. Долго лежал в окопе без сознания, началась гангрена, и врачам, чтобы спасти ему жизнь, пришлось ампутировать правую ногу.
Николай очень сильно пил. Куда-то постоянно пропадал из дому и возвращался всегда навеселе. Скандалов особо не учинял, но само его присутствие вносило в их семью разлад и дискомфорт.
Его часто мучали галлюцинации. Просыпаясь среди ночи, он просил у кого-то прощения, стонал и плакал.
Дальше – хуже! Николай перестал узнавать жену с дочерью, и, в итоге, попал в психиатрическую больницу, и вскоре там умер.
Таким образом, кара за содеянные им страшные преступления настигла и его самого.
*******
В ночь с восьмого на девятое мая в 2 часа 10 минут ленинградцев разбудил голос Юрия Левитана:
– Подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. Великая Отечественная война, которую вел Советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершилась! – услышали миллионы граждан страны.
Потом сотни жителей города вышли на Невский проспект. Это был не парад и не митинг – просто людям хотелось поделиться своим счастьем.
А репродукторы продолжали и продолжали повторять сообщение Сов информбюро о капитуляции Германии. Люди собирались возле громкоговорителей, чтобы снова услышать о Победе.
Военных 9 мая 45-го в городе почти не было. Были лишь солдаты и офицеры, которые только выписались из госпиталей. Они тоже выходили на улицу – в повязках и на костылях.
А уже на следующий день в город начали возвращаться фронтовики.
Софья с дочкой тоже стали готовиться к приезду Федора. Они намыли окна, убрали квартиру, вымыли даже все ступеньки в парадной.
Но, к сожалению, Федора все не было. И никаких известий от него тоже.
Но, Софья с Варварой не теряли надежды и ждали.
В один из дождливых сентябрьских дней, когда Варя была в школе, а София готовилась идти в театр на очередной спектакль, неожиданно раздался звонок в дверь.
На пороге стоял ее красавец сын - полковник
