я фыркаю, сургучом слизи запечатывая афоризм, только что испеченный мозгом, но не вырвавшийся, за отсутствием слушателей, из горько-зеленых глоточных полостей – а идея такова: в Синдбадово путешествие кандидата чаще всего посылает сущая нелепость: двусмысленная дуэль, памфлет, прокукареканный фиолетовым фальцетом друга, растрата казенных денег ради одной ночи в кровавых мягких тканях Вавилона – нет, нет, опять! жжение в ноздрях, сладострастный взрыв, на секунду осветивший, правда, лишь умозрительно, южные пещеры черепа – а за окнами земноводная стальная шкура осеннего неба прорвана, и уже дважды, хрупкими потопами голубизны
однако этот псевдоинтеллектуальный роман все же требует некоей метафизической подложки – хотя бы так: есть вдох и есть выдох, есть систола и есть диастола, есть правая и есть левая гемисферы; что такое левое? щебень кристаллов стекла, обрызганный жирным соком из разрезанных сосудов, безликое кожаное лицо во тьме, я вижу его в дверной зрачок – но смотрю я извне, монета, похожая на канализационный люк, ловко кувыркающийся в своей дыре – это в уплату паромщику; правое же – море, правое – скользящая графитовая бесконечность, дурная, по слову Философа, уязвленного внезапно сапфирным холодом глаз жестокого мальчика, Александра
