озарении, интуиции и т. д. И заключается он в следующем. Если процесс продуктивного мышления сам по себе доставляет нам удовольствие, то спонтанное явление идеи в наше сознание, как правило, приводит нашу психику в состояние некоторой эйфории. И это, скорее всего, говорит о том, что при инсайте происходит массовое движение-соединение нейронов в какие-то достаточно целостные и устойчивые взаимосвязи, те взаимосвязи, которые на последующем этапе развертывания смысла идеи - на этапе рефлексии-11 – мы уже можем не только проявить, но и зафиксировать в какой-либо знаковой форме. Именно спонтанное интеллектуальное удовольствие, удовольствие от понимания внове явленного смысла интеллектуальной новизны есть главное свидетельство того, что наше продуктивное мышление достигло того результата, к которому оно стремилось, может быть, в течение достаточно длительного времени.
Более того, интеллектуальное удовольствие есть та приманка, на которую безошибочно «клюет» наше продуктивное мышление. Сотворение новизны и удовольствие неразрывны в своем психофизиологическом единстве. Они взаимодополнительны в своем проявлении. Можно даже с определенной долей уверенности утверждать: чем больше у человека проявлена – может быть от Природы – взаимосвязь получения интеллектуального удовольствия с восприятием новых смыслов, тем более продуктивным может быть его собственное мышление. Потому что желание получать удовольствие данного типа провоцирует человека – может быть, даже на бессознательном уровне – к продуцированию новых смыслов (то есть к творчеству), и наоборот.
4. Но кроме трех вышеизложенных признаков есть еще один, четвертый признак того, что спонтанное возникновение идеи, – ощущаемое нами как инсайт, – является следствием когерентного поведения большого числа объединенных в разветвленную сеть нейронов нашего мозга. Я бы назвал этот признак признаком лицезрения «топографической карты». Почему так – будет ясно далее. Суть этого признака вытекает из того, что на сознательном (логическом) уровне получение интеллектуальной новизны невозможно. Сознание, без участия бессознательного, не способно осуществить столь сложный процесс взаимосвязывания в единое целое едва намеченного (на этапе рефлексии-1) комплекса сущих, да к тому же, комплекса с достаточно проблематичными свойствами сущих и взаимосвязями между ними. Более того, мы уже знаем, что наше сознание – без участия бессознательного – не только не может создать нечто новое, но и не способно «своими глазами» увидеть что-либо интеллектуально новое, ранее неизвестное нам.
Да, действительно, мы можем понять, положим, суть и новизну теории относительности Эйнштейна или принципа неопределенности Гейзенберга. Но мы можем понять это только в том случае, если нам это кем-либо будет разъяснено или мы сами поэтапно разберемся с этим по существующей литературе по данному вопросу. Что же касается понимания той новизны, которую мы создаем сами, то наше сознание, всецело опирающееся на логику, не может нам ее «разъяснить», поскольку не оно является ее создателем. Оно, сознание, как мы уже давно установили, в принципе не способно ее, интеллектуальную новизну, создать, потому что логическое мышление оперирует только тем, что ему известно на сознательном уровне. А из механического (логического) «смешения» известного (старого) создать нечто неизвестное (новое), минуя бессознательное, невозможно. И поскольку создателем ее (новизны) всегда является наше бессознательное, то оно и «разъясняет» суть этой новизны нашему сознанию. Причем, разъясняет весьма оригинальным способом: в процессе рефлексии-11. То есть в процессе раскрытия смысла внове явленной нам идеи, наше сознание, если можно так сказать, «расшифровывает» то новое, что ему предоставило бессознательное в готовом и целостном виде, в виде сгустка смысла, явленного нашему сознанию на допонятийный этап мышления. Как «оракул не вещает, но показывает», так и бессознательное не диктует суть (смысл) сотворенной им новизны, но демонстрирует ее. Сознанию остается только правильно понять и оформить, то есть изложить то, что предоставило ему бессознательное.
Правда, иногда создается такое впечатление, что бессознательное, действительно, нам диктует. Но это только потому, что то, что нам предоставлено бессознательным настолько четко изображено, что нашему сознанию не составляет особого труда сразу же оформить в какой-либо знаковой системе то, что ему «выложило» бессознательное. Кроме того, в данном случае столь успешному восприятию и оформлению этой внове явленной новизны способствует достаточно высокая степень предварительной проработки данного вопроса нашим сознанием еще на этапе рефлексии-1, то есть на этапе собирания материала, анализа и построения возможных гипотез решения поставленной задачи.
И у меня даже создается такое впечатление, что при раскрытии и фиксации смысла только что явленной нам идеи (на этапе рефлексии-11) мы следуем нейронной «топографической карте», выложенной в нашем мозге в виде некоторой сети, состоящей из нейронных узлов-сущих, соединенных между собой нейронными (метафизическими) связями. И все это мы можем зафиксировать только сразу же после явления идеи в наше сознание. При малейшем отвлечении на какое-то время от вида этой «топографической карты» когерентно настроенных нейронов вся картина может распасться и стереться из нашей памяти, а вернее, «улетучиться» из нашего сознания. И происходит это, скорее всего потому, что либо разрушается сама структура когерентно настроенных нейронов, либо «стираются» нейронные (метафизические) взаимосвязи между нейронными узлами-сущими. А без них любая идея ничто – груда кубиков, не сложенных в какую-либо значимую фигуру. И об этом свидетельствует тот факт, что сразу же не зафиксированную, только что мелькнувшую в нашем сознании новую идею через некоторое, даже самое короткое время, нам практически уже невозможно вспомнить. Но мы можем в какой-то степени восстановить всю картину («карту») – и то в достаточно редких случаях – только в том случае, если в нашей памяти сохранились какие-то ключевые слова, символы, знаки, непосредственно относящиеся к смыслу внезапно явившейся и так же внезапно потерянной идеи. В противном случае, мы должны постоянно, не отвлекаясь на что-либо другое, держать в сознании эту картину (развертывая ее смысл), чтобы потом сразу же зафиксировать ее. Именно поэтому данный признак мы могли бы назвать признаком постоянного лицезрения вида «топографической карты».
И не лишним было бы здесь заметить, что наше следование виду «топографической карты» в процессе раскрытия смысла идеи в наибольшей степени заметно в том случае, если наша идея относится к области технического изобретения. Эта «наглядность», скорее всего, обусловлена тем, что и свойства, и взаимосвязи в комплексе сущих, входящих в эту идею, нам достаточно хорошо известны и у нас нет каких-либо трудностей в раскрытии ее смысла.
И здесь, уже на основе собственного опыта, мы можем сказать, что внове созданная интеллектуальная новизна (идея) может быть удержана в сознании только в том случае, если наше внимание (умственное усилие, созерцание) будет постоянно сосредоточено на ее смысле до тех пор, пока мы не зафиксируем его. То есть, для того чтобы сохранить этот новый смысл, мы должны его сначала привести в соответствие с определенным набором знакомых нашему сознанию слов, знаков, терминов, понятий. Только после этого мы можем выразить этот смысл и поместить его в память. Можно сказать, что сфера нашего сознания, то есть сфера активного манипулирования – здесь и сейчас – объектами, образами, знаками и т. д. не обладает тем, что мы называем памятью. Именно поэтому на уровне сознания, то есть на уровне того, чем мы оперируем на данный момент, мы не можем удержать внове созданный бессознательным смысл в течение достаточно длительного времени. Ему просто нет там «места». А если он вдруг является, то тут же «отстраняет» из поля нашего видения все то, о чем мы ранее думали. (Иными словами, суть текста данного абзаца в том, что то, что только что выдало нам бессознательное, не может быть помещено в память. Для того чтобы оно оказалось там, необходимо оформить его в знаках какой-либо ранее знакомой нам знаковой системы).
Именно поэтому нашему сознанию – на уровне логики – самой Природой не дана способность творить новизну. Оно может только споспешествовать ее со-творению, со-творению вместе с бессознательным, то есть, в «со-авторстве» с ним. И в связи с тем, что сознанием (его лучом) можно выхватить некоторый объект известной ему действительности и использовать его в своих рациональных операциях – речь идет об исходных сущих – все то, что не находится в области данного манипулирования, мы могли бы назвать – и назвали – тем Хаосом (Ничто-сущим), который нам известен, но которым мы не пользуемся на данный момент времени. Но в любой другой момент сущие из этого Ничто могут быть выхвачены тем же лучом нашего сознания и использованы для комплектации какой-либо идеи и создания нового смысла-Истины. По сути дела сфера Ничто (Хаоса) – это, в основном, сфера памяти, то есть сфера того, что пока еще не задействовано – здесь и сейчас, – не привлечено лучом нашего сознания к процессу либо создания новизны, либо просто обыденного мышления.
Столь краткий срок жизни – буквально какое-то мгновение – явленной в наше сознание и еще не зафиксированной идеи, можно объяснить только тем, что внезапно возникшая комплексная структура совместно настроенных нейронов нашего мозга есть (сама по себе) весьма недолговечное «существо»: она исчезает, если мы сразу же не зафиксировали ее, положим, в словах знакомых нашему сознанию, то есть не «скопировали» «карту» и не поместили в память. Недолговечность ее вполне оправдана со стороны Природы нашего мозга, потому что не будь этого «стирания» «карты», наш мозг был бы забит этими когерентно возбужденными нейронами и не смог бы достаточно эффективно исполнять свою основную функцию – создавать новизну или просто быть готовым к восприятию чего-то для нас неожиданного. Нейроны должны постоянно восстанавливаться и всегда быть готовыми к образованию новых когерентных структур-идей. В этом и состоит предназначение человека продуктивно мыслящего в системе соци-ума.
Но все же у нас остаются не проясненными два вопроса:
- во-первых, за счет какой «энергии», за счет какого вида «управляющего параметра» мы можем удерживать в нашем сознании, - хотя и недолговременно – еще не зафиксированный смысл внове явленной идеи;
- а во-вторых, какой «энергией» обусловлено спонтанное возникновение самих когерентных структур нашего мозга, образование которых мы связываем с инсайтным явлением идеи в наше сознание.
Что касается первого вопроса, то есть вопроса кратковременности удержания смысла идеи и той «энергии», которая способна это удержание осуществить, то ответ наш достаточно очевиден. И вытекает он из экспериментальных
