Очередной лесной поход предпринимаю в апреле за город.
После мартовских оттепелей утренний морозец снова заковал землю. А снежная поверхность покрылась настом, своеобразной ледяной коркой. Идти по ней хорошо, как по твердой дороге. Мои спортивные лыжи даже не проваливаются.
Беру курс на виднеющийся вдали Олений остров. Широкая пойма вокруг уныла и однообразна, и если бы не проглядывающее из-за облаков солнце, вовсе казалась бы безжизненной.
Мои «Зенит» и «ФЭД» пока без дела: фотографировать нечего. Ни птиц, ни зверей...
Но зато какой простор, сколько неба и чистого воздуха! Дышу-не надышусь после городского смога.
А вот и знакомая протока, похожая теперь на мартовский ручей. Весна потревожила и ее глубокий сон: на снежной поверхности выступили желтые наледи. Спускаться на них опасно. Иду вдоль берега.
Тихо позванивают скатывающиеся вниз сосульки и льдинки, наросшие с южной стороны обрывистого откоса. И тут только замечаю, с какой необыкновенной фантазией мороз и солнце поработали над хрупкими ледяными узорами.
Тающее под жаркими лучами снежное покрывало медленно истекало вниз, в глубокую тень обрыва, где днем и ночью царствовал легкий морозец. Сочащаяся весенняя влага тут же замерзала, изо дня в день наращивая фантастические фигуры. Были тут и знакомые по Кунгурской ледяной пещере небольшие «сталактиты» и «сталагмиты». Но больше всего меня поразило прозрачное и тончайшее ледяное кружево, свисавшее вниз, над ручьем. Описать эти прекрасные узоры мое перо не в силах, они мне напомнили ледяные росписи деда Мороза на зимних стеклах деревенских изб.
Но эти имели форму, объем, хрустально светились. Заснять их на пленку оказалось делом невозможным, потому что мои шаги потревожили это сказочное ледяное царство, и вместе с коркой наста часть ледяного кружева обрушилась...
Долго я стоял над мартовским ручьем, любуясь остатками шедевра Природы.
