Теплым весенним днем зазвенела в лесу соловьиная песня.
Трель за трелью выводил лесной певец.
Он пел про весну, про ласковое солнце, про волшебный лес.
Распелся соловей; так увлекся пением, что закрыл глаза,
ничего не видел, ничего не слышал. В песне была вся его жизнь.
Услышал эту песню мальчик. Послушал-послушал,
а потом подкрался к соловью и поймал его.
Затрепетал соловей в руках мальчика,
но вырваться не смог. А мальчик
стал его уговаривать, успокаивать, упрашивать:
— Да не волнуйся ты, я тебя не обижу.
Будешь жить у меня дома в клетке.
Всегда тебе будет тепло,
корму получишь, сколько угодно,
прохладной водички пей досыта.
Я сам буду ухаживать за тобой.
Живи, ешь, пей, сколько хочешь,
да знай песенки пой!
Утихомирился соловей, затих. Так про себя подумал:
— А может, и правда, будет лучше? Работать не надо,
добывать корм не потребуется. Осенью лететь на далекий Юг,
а весной возвращаться тоже не надо.
Живи себе припеваючи на всем готовом!
— Ладно, — сказал он мальчику, —
я согласен жить у тебя дома в клетке.
Пои, корми меня, ухаживай за мной,
а я буду тебе песни петь.
На том и порешили.
Принес мальчик соловья домой,
посадил в клетку и стал его
поить-кормить отменно,
ухаживать за ним, как за малым ребенком.
Живет соловей — в неге наслаждается,
пьет-ест вволю, когда хочет и сколько хочет.
Заметно пополнел, набрал весу.
Первые дни соловей еще пел понемногу,
а потом стал лениться, все думал, чем бы еще заняться.
А чем в клетке займешься, — только все время в сон клонит.
Начал соловей скучать, да и голос у него
стал пропадать, некоторые трели уж и вывести не может.
Да и петь не знает о чем, солнце не видит,
вместо неба синего, — потолок белый,
вместо волшебного леса — два чахлых цветка у окна стоят.
Еще сильнее затосковал соловушка, потерял аппетит,
и голос у него стал не такой красивый, как раньше, хриплый.
Понес мальчик соловья к доктору.
Осмотрел доктор птицу, дал лекарство,
чтобы аппетит стал лучше. Аппетит, и правда,
появился, — соловей еще больше потолстел,
а вот голос совсем у него пропал.
Хочет петь соловушка, а песня не получается,
выходит так, что-то вроде воробьиного чириканья.
Тем временем, волшебник-лес всполошился.
Не слышит он соловьиных песен.
— Куда, — думает, — запропастился наш соловушка?
Почему не звенит в лесу его песня?
Всегда приносила она радость всем лесным жителям!
И послал Волшебник-лес сороку на розыски соловья.
Сорока — птица шустрая, у нее полно знакомых,
и среди них один старый воробей, который жил в сквере,
рядом с домом мальчика, поймавшего соловья.
Этот воробей и подсказал сороке, где находится соловей.
Подкараулила сорока нужный час, когда мальчик ушел гулять,
и дома никого не было, залетела через форточку в квартиру
и увидела в клетке соловья.
— Собирайся живо! Тебя Волшебник-лес требует к себе.
Ишь, какой жирный отъелся! Вставай, вставай,
разоспался! — стрекотала сорока без умолку.
Соловей дремал, но, услышав трескотню сороки,
очнулся и закричал:
— Больно ты быстрая!
Как это я отсюда улечу, клетка-то закрыта!
Сорока тут же начала быстро работать своим клювом.
— Это не беда, — приговаривала она, — сейчас откроем!
И, наконец, клетка открыта.
Мгновение, и соловей взвился в небо, сорока за ним.
— К Волшебнику-лесу лети, не крутись тут у домов! —
трещала сорока.
А соловей, пролетев немного, так устал,
что спустился на крышу высокого дома отдохнуть, —
он отвык летать без устали, как раньше.
Отдышался соловей немного, и они вместе с сорокой
медленно полетели к лесу, а лес-то —
совсем близко, рукой подать.
Обрадовался Волшебник-лес соловью.
Рассказал соловей о том, как в клетку попал,
как в ней жилось, и что совсем голос потерял.
Пожурил Волшебник-лес соловья за то,
что позарился тот на готовый корм да на безделье.
— Принимайся за работу, сам пищу добывай себе.
А голос я тебе верну, —
сказал Волшебник-лес и отпустил соловья.
С радостью принялся соловей за свои дела,
целыми днями трудился, добывая себе корм.
Скоро и голос у него появился прежний.
Снова стал он петь любимые песни,
которые так нравились Волшебнику-лесу
и всем лесным жителям.
Только с тех пор соловушка не поет днем,
боится, чтобы опять его не поймали.
Теперь поет он только ночью, а в темноте —
попробуй, поймай-ка его!
============================
