«Ну вот и всё… конец мне… Больно то как. Жужжишь падла? – сквозь кровь на веках гляжу на зависший над моим окопом дрон. – Давай уже гад, кидай свою гранату, не могу больше… больно… э-эх, твою ж мать... господи, помоги…»
***
- Ну чё мужики, с днём Советской армии и военно-морского флота! – дядь Стёпа отвинтил пробку и разлил каждому по пол стакана водки.
На капоте видавшего-вида «мерина», застланного разорванным пакетом из «Магнита», лежал чёрный ржаной хлеб несколько солёных огурцов и порезанное сало с красными прожилками. В гараже пахло бензином. От огурцов - укропом, а от сала - чесноком:
- Огурцы моя ставила, а сало я сам солил, - хвастался хозяин, - попробуйте, мировой закусон!
- Дядь Стёп, а запить нечем? – Лёха держал гранёный стакан и смотрел на водку.
- Твою мать! - выругался старик, - чё вы за хрень выдумали, водку запивать? Другое дело пивом, а пива нет! Чё, без запивона не проглотишь? Давай, за праздник, святое дело!
- Нет такого праздника, - усмехнулся я, — это у тебя там, в древности был, а у нас «День защитника отечества»!
- Дурень ты неграмотный, - щурясь и сморщившись после опрокинутого в рот стакана ответил Степан, занюхал хлебом, отгрыз с хрустом огурец, продолжил, - мы в армии и на флоте служили, родину от врагов берегли.
- Ага, картошку вы там чистили, траву красили и фигнёй страдали, мне батя рассказывал, - Лёха выдохнул, зажмурился и вылил содержимое стакана в рот.
- Чё-ё? – Степан подался всем корпусом вперёд, - да ты знаешь… Про «афган» слышал? Это вы, нынешние, нежными стали, а мы, «духов» валили.
- И где там Родина? Или ты моджахед? Чё вы там делали? – не унимался Алексей. – Родину мой прадед защищал, а вы… - он махнул рукой. - Чем вы лучше америкосов?
- Ты… - Дядь Стёпа посмотрел на меня ища поддержки в споре. Не найдя в моём лице соратника, выпалил, - ссука, научись сперва швы без спор вертикальные варить! Умный… Чё это я за тобой второй день подряд всё перевариваю?
- Успокойся дядь Стёп, - примирительным тоном произнёс Лёха, - слышь, а ты в натуре в Афгане был?
- Не, это кореша мои были. Ванька с Толяном туда попали, не вернулись оба. Баб Нюру помнишь с «Садовой»?
- Ту, больную на всю голову, которая с котами говорила?
- Ага, она после того, как сын в Афгане погиб, тронулась. Всё твердила, что душа Толика в кота переселилась. Тихая была, поэтому в дурку не забирали, да и люди со двора ей сочувствовали, Верка моя за ней ухаживала, мы же все с одного дома, выросли вместе. А с Ванькой, помню, дрались мы за мою Веронику. Он влюблён был в неё, а она в меня, я тогда с Ольгой замутил, он, рыцарь, твою мать, решил турнир устроить за сердце красавицы.
- Ты победил? – спросил я.
- Ага, - он посмотрел на меня, - отлупил он меня я за всю херню. А я, короче, не понимаю с какого беса друган меня лупит как «сидорову козу». Потом Верка меня примочками лечила, вот и долечились мы, что потом через три месяца, пока пузо на нос не стало лезть, в ЗАГС пошли. А Толян с Ванькой в одной роте были, цинки с "грузом 200" разом пришли. Давайте пацаны мы их и помянем. – он разлил остаток бутылки по стаканам, - за них, не чокаясь! – и выпил содержимое. От кряхтев и закусив, он продолжил, - главное, чтобы этой херни вновь не повторилась.
- Да ну, не повторится, - сказал я уверенно.
- Хрен там, вон войск нагнали к границе, - Лёха выпил.
- Думаешь попрут? – я ухмыльнулся, - попугают гадов европейских, с французского «макарона» и немецкого «штольца» гарантии выбьют и утихнет. Нахрен нам это?
Степан угрюмо уставился в пустой стакан вертя его в руках, сказал:
- Чую беда будет. Что-то мозги нам пудрят. Нагнетают.
- Слышал, чё по телеку базарят? Три дня и всё утихнет. – Лёха встал в боксёрскую стойку и провёл серию в воздух.
- Ага, - усмехнулся дед, — это тебе не воздух кулаками лупить, - с Афганом тоже все говорили: «чё там с ними… завалим!» Завалили – ити-твою мать…
На следующий день, двадцать четвёртого я с будуна слушал новость по радио, и не мог в это поверить.
***
«Ну вот… почему другим перед смертью вся лучшая и прекрасная жизнь за секунду проносится, а мне - гараж… Что, летишь уже? – граната отделилась от дрона…»
