Произведение «Сто ступенек до вечности» автора Александрина - Литературный сайт Fabulae (страница 1 из 2)

Борька проснулся с предвкушением чего-то необычного. Восемнадцать! Уже восемнадцать! Он взрослый! Ему теперь всё можно. Часы, медленно отсчитывающие положенное каждому время, грустно зависли всеми стрелками на самой вершине двенадцати часов. Стрелки чуть подёргивались, но упорно не хотели отправляться вниз. "Как не вовремя села батарейка. – Морщась от досады, подумал Борька. – Вот именно в День рождения! Ни раньше, ни позже!" Что-то внутри шепнуло про дурной знак, от чего парень отмахнулся, как от надоедливой мухи, и прислушался. В квартире было непривычно тихо для воскресенья. Не шумела кастрюльками на кухне мама. Телевизор молчал. Не бегал и не орал, как мартовский кот, двухлетний племянник. "В полдень воскресенья тишина? А где шарики?" На каждую днюху мама с сестрой приносили в комнату Борьки огромную стаю шаров с прикольным моськами, и шары занимали всё пространство под потолком. Борька ворчал, намекая, что он уже не маленький, но в душе был очень рад милым разноцветным воздушным кругляшам. Мама с сестрой тоже знали, что Борька рад, и хихикали над его ворчанием. Сегодня не было шаров. Не было ничего. Всегда в этот день подарки грудой теснились на столе, а мама с утра готовила разные вкусности. В квартире пахло, ка в дорогущей кондитерской. После обеда собирались гости. Никогда никого не приглашали, все приходили сами. Да и друзей не приглашают, они сами знают, когда нужны.
Подарков не было. За окном уныло скользили мутно-серые тучи, по оконному стеклу мерзко стучала октябрьская морось. Борька вспомнил, как мама месяц назад заявила, чтобы он скорее стал совершеннолетним и больше не тянул с родителей деньги. Конечно, он сам был виноват, утопил новый телефон, и родителям пришлось покупать ещё один. "Это значит, подарков не будет. – Подумал Борька. – Всё, совершеннолетний. Дальше сам. Интересно, кормить-то хоть будут? Или идти работать? Одиннадцатый класс только начался. Ну и ладно".
Слёзы предательски застилали глаза. Борька встал и двинулся на кухню. В прихожей парень запнулся за кота, предательски выскочившего прямо под ноги. Борька шлёпнулся, подвернул ногу и больно ушиб о косяк плечо. В квартире никого не было. Он вспомнил, что сестра говорила про какую-то дачу, вроде друзья приглашали. Видимо, туда все и уехали. На обеденном столе лежал свёрнутый вдвое тетрадный листок. Борька зло смахнул его на пол, и листок обиженно завалился между диванчиками кухонного уголка. Парень попил молока, стукнул по столу кулаком и поплёлся одеваться.
Вытряхнул из кармана джинсов деньги и пересчитал наличность. "Пара тысяч есть! Да мы сказочно богаты!" Борька улыбнулся и набрал номер подруги. Дозвонился с третьего раза.
– Ну что ты названиваешь? Некогда мне!
– Свет, привет! Пошли в кино.
– Сдурел? Я ещё не одета! Всё, не мешай!
Девушка отключилась.
"Выходит, все забыли. Пусть! Буду праздновать один!"
Чего-то весело насвистывая Борька быстро сбежал по подъездной лестнице и резво потопал к супермаркету.
В магазине пиво не продали, только завтра. В День рождения низзяяя! «А завтра оно мне вообще не надо!» Расстроенный парень поплёлся в "Колодец". Колодцем называли место внутри кольцевого дома. Дом был высокий и круговой, внутрь кольца окна не выходили, построили его задолго до Борькиного рождения, какой-то экспериментальный спецпроект. В начале предполагалось, что внутри будет автостоянка, но единственный арочный въезд сделали очень узким и машины проехать не могли. Потом решили сделать детскую площадку, но внутри колодца было неуютно и страшновато, а ещё туда совсем не заглядывало солнце, и долго не просыхали лужи, а высокие четырнадцатиэтажные безоконные стены давили свой пустой безразличностью. Борька был ещё маленький, когда вся круглая площадка потрескалась и заросла неизвестно как попавшими туда ясенями, некоторые до нынешнего дня засохли, а некоторые вымахали этажей на пять. Пацанята натаскали туда ящиков и собирались под ясенями весёлыми шумными компаниями, ни кому не мешая и совсем ни кого не беспокоя. Туда и шёл Борька в надежде кого-нибудь встретить, пусть даже малолеток.
Ещё год назад он нашёл бы там дядю Петю. Дядя Петя жил в дворницкой, чья одинокая дверь выходила внутрь колодца. Дядя Петя был и дворником, и сантехником, и просто палочкой-выручалочкой для всего дома. Напивался он один раз в году в начале августа и тогда лежал перед открытой настежь дворницкой в одних трусах и тельняшке. Всегда. Каждый год. Мальчишки прибегали смотреть и с опаской разглядывали деревянную палку, прикреплённую к левой ноге. Не было ноги, только палка. От колена вниз просто палка, толстая, сужающая книзу, грязно-коричневая и обшарпанная палка.
Несмотря на протез, дядя Петя почти не хромал. Ходил зимой и летом в мягких валеных сапогах, а когда напивался, двигался одной ногой босиком, а другой гулко стучал по остаткам асфальта пока не падал на спину и не засыпал в хмельном угаре, похрапывая и выпуская изо рта сивушные пары. Мужик он был правильный. Мог и совет дельный дать, а мог и матом всё высказать, коли не прав кто был. Борька любил разговаривать с дядей Петей «про жизнь», частенько приходил в колодец в одиночку. Дяде Пете можно было рассказать про всё. Дядя Петя был и старшим другом, и наставником в жизненных вопросах. Доморощенный философ легко решал мальчишеские проблемы, никогда не поучал и не считал Борьку ребёнком. Прошлый год дядя Петя умер, чуть не дожил до своего любимого августа. Говорили, осколок в нём был с афганской войны. Блуждал внутри него, а потом в сердце попал, и всё.
Борька примостился на скособоченный ящик. Ясени пожелтели и вовсю заваливали площадку колодца жёлтыми, чуток скрюченными листьями. На кое-где оставшемся асфальте стояли лужи. Дверь дворницкой за год обшарпалась и сиротливо глядела на мир колодца полуоблупившейся голубой краской.
Борька вспомнил, как однажды осенью дядя Петя позвал их на крышу. Из дворницкой вела лестница – технический ход на крышу. По ней ходили рабочие, чинили покрытие крыши и лифты, устанавливали антенны. Дядя Петя заглянул тогда в свою каморку под лестницей, где жил, снял с гвоздика со стены ключ со смешным брелоком в виде сердца с глазами и улыбающимся ртом и повёл их на крышу. Тогда тоже стояла осень, ранняя, тёплая и очень солнечная.
Дом был одним из немногих высоких в городе, и с крыши открывался потрясающий вид. Весь их не большой город был, как на ладони, усыпанный осенним золотом. У Борьки защемило сердце от воспоминаний. Тогда ещё были друзья, а сейчас даже никто не поздравил, даже никто эсэмэсочки не напиликал.
Вдруг, непонятно откуда, набежал ветер. Поднял опавшую листву, закрутил вихрем и бросил в дверь дворницкой. Дверь содрогнулась и с тихим скрипом приоткрылась. Борька поднялся и подошёл к двери. С опаской заглянул внутрь. За дверью у стен громоздились мётла, лопаты, гнутые вёдра и какие-то мешки, оставляя узкий проход к лестнице. Борька осторожно протиснулся и заглянул под лесенку. Дверь в каморку дяди Пети тоже была приоткрыта. Включив фонарик, парень прошёл туда. Деревянный топчан, застеленный клетчатым потёртым одеялом, почти загораживал вход. На столе стояла какая-то посуда и две фотографии в деревянных рамках, прислоненные к стене, на одной, за разбитым стеклом, был дядя Петя, молодой, в голубом берете и тельняшке. На другой дядя Петя был с маленькой девочкой на руках. И там, и там он был снят со своей вечной улыбкой, тёплой и чуть тоскливой. Борька взял одно фото в руки. Дядя Петя улыбался и глядел на парня. "Эх, Борис! Ну что вот ты шалопайничаешь, школу опять прогуливает? Будешь неучем, вон, как я! Девки на тебя и смотреть не будут. Иди-ка в школу!" Слова, как будто наяву, всплыли в памяти. Борька даже оглянулся и посветил фонариком по углам. На тумбочке лежало улыбающееся сердце, а вместе с ним и ключ от крыши. Борька поставил фото и взял ключик. Ему очень захотелось взглянуть на город с высоты ещё раз. Он попятился из каморки и быстро побежал по лестнице.
На лестнице было темно, лишь лучик фонарика из телефона охватывал ступеньки под ногами. Парень чуть запыхался и приостановился, оглядывая небольшую площадку. На стене красной краской была написана цифра десять, а вокруг надписи черными маркерами: Борька Лох, Борька козёл, Борька чмо... и ещё матом. У Борьки перехватило дыхание, а ведь это про него. Это так про него думают окружающие его люди. Да он никому не нужен. "Стоит ли жить?" Мысль промелькнула и отступила. Он медленно начал подниматься, чуть задерживаясь на каждой ступеньке.
L Они все лицемеры.
L Никто не поздравил.
L Я никому не нужен.
L Мама постоянно говорит, что я дорого им обхожусь.
L Папа два года обещал мопед, но так и не купил.
L А Ольге машину подарили.
L А мне ничего.
L А Ольге машину, хотя ей уже двадцать четыре, и муж есть. А живут с нами.
L Светка ещё в седьмом классе сказала, что я ей не пара, потому что троечник.
L Она меня не любит...
L Даже не поздравила.
L Даже привет не сказала.
L Стоит ли жить дальше?
L Математичка в четверг двойку вкатила, а за что?... Всего-то тетрадь тоненькую для контрольных не принёс.
L Наверно родаки про двойку узнали.
L Мать с потрохами съест.
L Даже не поздравили…
L Уехали.
L Ну, на подарки не захотели тратиться, так хотя бы на словах...
L Я никому не нужен.
L Даже эсэмэсочки никто не прислал.
L Я без Светки не смогу жить.
L Отличница!
L Конечно, я не отличник, ну, не всем же...
L Ну ведь не совсем тупой, всего две тройки...
L Стоит ли вообще жить дальше?
L Конечно, я пацанам не нужен! Они вон на мопедах гоняют.
L А Пашке "Ямаху" родаки подарили.
L Он даже Светку катал.
L Всё ясно.
L А говорила, люблю...
L Ну, давай, давай! Пашка крутой, родаки богатые.
L А говорила, люблю...
L У Пашки девок немеряно, вставай в очередь.
L А говорила, люблю...
L А всё физкультурник, таракан усатый, опозорил перед всеми.
L Слабак, подтянулся два раза.
L Девки сильных любят.
L А если с крыши спрыгнуть, это сильно?
L Ведь на это решиться надо!
L Значит сильно.
L Поплачете все.
L Да нужно им больно!
L Порадуются только.
L Родителям затрат меньше.
L Похоронили и забыли.
L Комната моя для мелкого освободится.
L Ольга-то порадуется...
L Математичка тоже. Я ей, как кость в горле.
L Ну за что она меня ненавидит?
L А физкультурник за что?
L На кой такая жизнь?
L Да они все меня ненавидят!
L Никто не любит...
L И Светка не любит...
L Четырнадцать этажей.
L Интересно, а больно будет?
L Высоко, скорее всего сразу насмерть.
L А если нет?
L А если полудурком всю жизнь на инвалидной коляске?
L Да они меня сразу в дом