–Так вы мне поможете? – клиентка взглянула на меня с такой надеждой, что мне очень захотелось ей отказать. Желательно погрубее – так, чтобы она здесь разрыдалась и поняла как ничтожна перед настоящей силой, и…
И я этого не сделала – аренда сама себя не заплатит, а у моего агентства магических услуг разного профиля и без того уже есть долги. А тут клиентура, хоть что-то да надо отбить. Хорошо что хоть такое имею!
Надо было, наверное, не рыпаться, а оставаться в Академии, как предлагали, перешла бы в младшие преподаватели, потом до профессора бы поднялась, ан нет! Бизнес захотела делать, крутой захотела стать, наслушалась, чтоб их всех, что, мол, магов теперь хорошо принимают и к ведьмам идут людишки.
Впрочем нет. Совсем уж вину с себя не снимаю. Люди всегда шли к магам и ведьмам, просто раньше это было преступлением, а тридцать лет назад, как все правительства и парламенты уравняли нас с людьми в правах и обязанностях, прекратив долгую и страшную войну, так это перестало быть преступлением, и люди пошли радостнее. Правда, тридцать лет это не срок, это и человечек проживет, чего уж про нас говорить! Но ситуация улучшается, чего уж там – в городах крупных и цивилизованных можно встретить свободно рекламу различных магических услуг, я и сама размещаюсь – приходите, мол, людишки, в моё агентство «Спокойный Сон» если вас тревожат неудачи, невзгоды, огорчения…
Но то в крупных городах. В посёлках и деревнях ситуация ещё долго не сравняется, не перейдёт даже к вежливому холоду, там до сих пор могут гнать из магазина ведьму, зашедшую купить молока или даже не пустят на почту мага – мелочно? Ещё как.
Но мы не лучше. Мы ещё долго не будем равны. Мы не можем без людей – наша энергия, наша сила и наши знания базируются на людских слабостях, на людской энергии, которой они не умеют пользоваться и на их памяти. И люди без нас не могут – ни одна технология не заменит магии!
Но кусать мы друг друга продолжаем. Хоть по-тихому, хоть подло, но укусим. За сожжённых сестёр, за утопленных братьев. И люди нас кусают – за порчи, за сглазы, за то, что мы просто мы.
В новом мире всегда приходится учиться молчанию. В мире же где тебе надо ежемесячно откладывать нехилую сумму на аренду помещения, зарплату помощнице и рекламу – молчание должно и вовсе стать первым навыком, своеобразной магией.
–Я постараюсь, но вы должны понимать, что ваш выбор – это всегда только ваш выбор.
Клиентка взглянула с недоумением. Вот зараза! Всё время забываю мудрые слова моего наставника ещё по Академии – профессора Карлини:
–Магрит, дорогая моя, упрощай всё! Всегда объясняй всё так, словно ты говоришь с идиотами…
Минуту, дорогая моя, сейчас я тебе упрощу.
–Вы должны понимать, Элизабет, да? Так вот, Элизабет, вы должны понимать, что несёте ответственность, – я попыталась перевести сказанное прежде на язык человечинки.
–Я понимаю! – Элизабет даже возмутилась.
Не понимаешь. Не можешь ты этого понять. Если бы понимала, то не пришла!
–Вы просите воздействовать на другого человека, Элизабет. Это возможно, но это подло. Вы должны понимать…
–Я понимаю! – Элизабет даже дослушивать не хотела. – Понимаете, я же люблю его. Он будет со мной счастлив! Я сделаю всё-всё для этого. Разве плохо, если и он полюбит меня?
Во-первых, конечно же, в самой любви ничего плохого нет, но, учитывая, что полюбит он ни разу недобровольно по твоему заказу, то да – это плохо.
Во-вторых, кто тебе сказал, что это счастье для него? Или для тебя? Ты любишь его на расстоянии незнания.
В-третьих, Магрит, заткни свои мысли! Мозга ей в голову своего ты не вложишь, а аренда сама себя не заплатит, а за всех думать – спятить за три дня. Ты предупредила, она протупила на твоём предупреждении. Всё, умываем руки, мысленно благодарим Тьму за то, что люди глупы и проклинаем её за это же и принимаемся за приворот.
–Вы хорошо подумали? – безнадёжно спросила я, давая последний шанс этой наивной и злой от своей наивности человечинке.
–Разумеется! – она даже выдохнула с жаром и закивала мелко-мелко, пытаясь утвердить свои слова на известной ей одной высоте величия придуманного чувства.
Да в пекло вас!
–Цену я вам назвала, как оплатите?
–Наличкой, – здесь Элизабет взяла деловой тон, отойдя, наконец, от воодушевлённо-восторженного.
Забавно, почти все клиенты платят наличкой – понятно, конечно, не хотят светить в банке свои переводы, но забавно. А ещё неудобно, потому что я плачу через банк и налог, и аренду, а это значит, что каждую неделю моя несчастная помощница Габи идёт по-людски в людской банк, где долго и муторно происходит пересчёт выручки и заполнение реквизитов. Возвращается она оттуда всегда такая злая, что я, как лицо начальственное, от неё гашусь в своём кабинете.
–Тогда вы точно выполните мои инструкции, – я поднялась. Нужно было действовать. Во-первых, приготовить отвар для помутнения рассудка – его надлежало подлить несчастному, попавшему под любовь Элизабет, мужчине. Во-вторых, надо было добавить в настойку приворотную какую-то часть объекта – Элизабет заверила, что у неё имеется два волоса возлюбленного, и дать подробные инструкции (под роспись об ознакомлении!) как и когда подлить сию дрянь. В-третьих, надо было ещё раз проинструктировать клиентку и уже у порога взять с неё расписку о том, что ей понятны все условия и предписания, что она их выслушала и приняла и берёт на себя ответственность за дальнейшее.
Глупость страшная все эти расписки, но наш магический мир, ещё тридцать лет назад не знавший особенно бюрократии, принялся её постигать с особенным жаром. Оказалось, людишки любят судиться – то им эффект не тот, то, напротив, слишком тот. Не спорю, среди нас тоже бывают те ещё филоны, но в девяти из десяти претензионных случаев человечки сами нарушили пропорции, время приема или ещё чего-нибудь.
Никогда не забуду дело одной моей приятельницы Сэнды, из которого она с трудом выпуталась. Суд обвинял Сэнду в убийстве по неосторожности мужа клиентки. Клиентка пришла за тем, чтобы муж перестал посматривать по сторонам на других женщин, Сэнда дала отвар и инструкцию как его подлить и…
Кончилось смертью. Или, как цинично пошутили в наших кругах:
–Исполнением желания клиентки.
Но если серьёзно, то дошло до разбирательство и Сэнду спасло только то, что её клиентка оказалась честной дурой и показала на разбирательстве, что сама налила больше, чем требовалось.
–Чтоб побыстрее! – объясняла она свой поступок, не понимая, почему должна отказаться от обвинений в сторону ведьмы, которая свела её мужа в могилу.
Так что – бюрократия, бюрократия и бюрократия. Ты, человечинка, получила от меня инструкции и расписалась в том, что ознакомлена с ними. Расписалась? Ну вот, там пусть хоть море горит, меня это не касается!
Элизабет уже была у дверей, всё ещё восторженная и радостная, теперь даже безумно-счастливая, предвкушающая. Но остановилась, чтоб её, решила поделиться со мной своим ликованием:
–Знаете, вы делаете очень хорошее дело! Вы не представляете, какой покой уже сейчас я ощущаю в своей душе. Моё сердце, кажется, готово от счастья выпрыгнуть из груди…
–Сходите к кардиологу! – посоветовала я, но Элизабет меня не услышала. Её сердце пело, а моё спало.
Не тому меня учили в Академии, не тому. Там твердили, что магия – это благо и сила, что тот, кто обладает силой, несёт ответственность.
Но там не научили где работать ведьме. Работать так, чтобы не сводить концы с концами, чтобы не копить два месяца на новую мантию или котёл для зелий. Останься я работать в Академии или пустись куда-нибудь в работу нашего мира, так жила бы также. Зато без угрызений совести!
Но уж нет. Я не для того усыпила своё сердце, чтобы здесь ещё ныть!
–Габи, следующий!
***
–Эта должность должна быть моей! – новые двери приносят новых гостей.
–Марк, – я кашлянула, стараясь быть деликатной, – вы действительно полагаете, что иного способа, кроме магического, получить её, у вас нет?
Если бы не аренда, я бы сказала, что никто никому ничего не должен, уж тем более какая-то должность!
Но я не могу. Поэтому я просто думаю об этом и мне легче.
–Послушайте, – посетитель перешёл на тот раздражающий снисходительный тон, после которого любая порядочная ведьма обязана навесить порчу!
Но я не очень-то и порядочная.
–Послушайте внимательно, если был бы какой-то ещё способ, я бы к вам не пришёл!
И гость демонстративно оглядел мой несчастный кабинет. Конечно, я вижу, сколько стоит его костюм, и сколько стоят его часы, которые он нарочито небрежно время от времени мне демонстрирует. Но что с того? Это не я к нему, это он ко мне пришел, и…
Моя совесть говорит со мной голосом моего наставника профессора Карлини, но пора бы ей уже заткнуться. Я не в Академии. Я в реальном мире.
–Хорошо, Марк, вы получите эту должность. Скажите, как вам удобнее будет заплатить?
Я снова поднимаюсь и снова действую. На этот раз ему инструкций не будет. Я сделаю сама – пусть второй претендент просто опоздает на решающее собрание. Вот и всё.
–А он останется работать дальше? – Марк остался сидеть в кресле даже после того, как я, закончив нужные действия и вплетя в нити судьбы незнакомца зловещее опоздание, устало опустилась в кресло.
–Да, его не уволят.
Я даже улыбнулась – надо же, Марк негодяй, конечно, но не до конца! Переживает за соперника.
–А можно как-то от него избавиться? Ну чтоб насовсем…пусть его машина там собьёт или что-то такое? – уточнил гость.
Нежное и доброе сердце всегда рвут крючья. Самый простой способ – усыпить своё сердце, сделать его невидимым, спрятать в сон как в самый надёжный саркофаг, чтобы не постигло сердце разочарование и обида.
–Я заплачу! – заверил гость.
А я не сомневаюсь. Я знаю даже, что заплатит он наличкой и пулей вылетит с чёрного входа, не пожелав воспользоваться дверью для посетителей. Более того – пойдёт быстро, не оглядываясь, потеряв весь свой лоск.
Человечинка! – вот и весь ответ! Алчное, жадное неуёмное сердце против моего спящего. Впрочем, почему против-то? Кто будет биться с тем, что крепко и надёжно спрятано во сне?
***
Реклама точно двигатель торговли. Мои услуги – это тоже продукт и значит, я тоже торгую. Хорошо, что я не стала жадничать на рекламу и постоянно добавляю расклейки по городу. Если так пойдёт, выйду на экраны с рекламой и может на радио.
А пока идёт. Тьфу-тьфу, сила тьмы, не спугни души заблудшие!
Открывается дверь – опять и снова, являет то одно лицо, то другое, но в каждом одинаковый страх – где-то скрытый, где-то откровенный. Габи объявляет имя за именем, вносит кофе и воду по мере необходимости, а я храню, храню своё спящее сердце среди всех этих людей.
–Он должен переписать наследство на меня! – возмущается женщина. Ей неважно, что наследство отца она должна разделить с братом, что этот самый брат ухаживает за отцом, пока она…
Впрочем, ей это неважно, а если неважно ей, то почему должно быть важно моему спящему сердцу? Пусть разбираются в семейных дрязгах, и я промолчу, сумею промолчать о том, что завещание – это важный документ, но всегда есть суд, всегда есть закон, и по нему брат моей клиентки может себя защитить и получить часть имущества.
Если захочет, конечно, если его собственное сердце не уснёт
