Волки — серые, в ночи черные — страшны как смерть. На стенах их рисовали неровными линиями, отчего они были больше похожи на ежей с иголками. Глаза светились в темноте. Учитывая, что в сказке один такой съел красную шапочку, их считали животными устрашающими и способными на подобный грех ещё не раз.
Маленьких лисят очень часто запугивали, приговаривая, что злобные волки едят непослушных малышей. Забывали, в общем-то, о том, что лисы тоже дикие животные и имели грех в своём роду: они воровали и съедали представителей птичьего класса.
Кассиэль — рыжий лисёнок, родом с 4 лисьих года — знал обо всём. Он гордился тем, что родился лисом — диким зверем, гордился своим сходством с волчьим народом и желал повстречать одного из них. Малыш видел в черноте ночной прекрасную мглу, а в ней звёзды, далёкие, которые прятались где-то внутри. Детских сказок он не боялся: уж очень хотел встретить те самые глаза, хотел сходить на свою первую охоту, однако родители были против, и отказывались отпускать своего отрока. Подобные наказы были вполне себе обоснованными: лисы жили не в норе, а на поверхности только из-за того, что когда-то перестали воровать.
Лисёнок был не из тех, кто не рискует. Не послушавшись, одной глубокой ночью он тайком бежал на известную лесу тропу, так обходимую животными, которая вела через густое поле с колосьями, прямиком к одной из известных ферм, занимающаяся земледелием и скотоводством. Касс был заинтересован в курином роду, наверняка привезённым из Европы или другой крупной страны-поставщика. Куры были особенным и ценным товаром на ферме — они несли необыкновенные яйца. Право, не золотые, однако очень вкусные. Может, род куриный особенным был только для самого фермера, ибо тот очень любил яичницу и яйца в любом их виде; но никто наверняка не знал, потому что продавались они в тридорого. Именно это рыжик и собирался выяснить: правда ли яйца такие вкусные, что славятся во всей округе, или же фермер немного… другой?
Учитывая, что по территории леса это было единственным хозяйством, большая часть поставок в магазины шла именно с него. От этого вылазка казалась ещё более опасной.
Его дом уже не было видно. Был только сам лисенок и большое небо. Второе казалось огромным и баюкало своим умиротворением. Оно блестело и сверкало звёздами, на что пушистик, то и дело, отвлекался. Заплывая с головой, он забывал на некоторое время, куда и зачем шёл. Холодные и слегка влажные от дождя колосья возвращали в реальность, помогали вспомнить и остужали пыл. Vulpes давно состроил план кражи и теперь, был взволнован своей идеей и тем, что воплощение задумки шло как никуда лучше. Малыша бросало в жар и тут же в дрожь от волнения и страха, что его могли поймать и какими могли бы быть последствия. Одновременно с этим, Касс был уверен в себе: пускай его отец и завязал с воровством, в прошлом он был отличным жуликом, почти что лучшим в лисьем роду. Дитя надеялся, что талант отца передался ему наследственно.
Тишину прорезал отдаленный шум. Такой внезапный, что лисёнок подпрыгнул, однако тут же пригнулся, прячась среди колосьев. Надеясь, что его не успели заметить, рыжий осторожно выглянул и увидел масштабных размеров табличку: «Empire Farm». Глаза сощурились, улыбка вытянулась на маленькой мордочке. Он попал точно куда ему нужно.
Как показалось зверьку, люди работали там странные. Взять бы охранников. Они, как полагалось, были в форме и с фонариками, только вот зачем-то гонялись друг за другом, кричали и громко смеялись. Лис подумал, что если бы он захватил эту ферму, то первым делом уволил бы этих сторожей. Эти люди, что, не понимают, где они работают и что охраняют?
Кассиэль фыркнул и собрался двигаться дальше, в поисках какой-нибудь лазейки, как услышал со стороны шорох. Он было юркнул в другую сторону, где травы немного больше, как снова кто-то прошуршал совсем рядом. Его преследовали? Но какое животное будет идти вслед за лисом в такую ночь? Нечто задвигалось вновь, раздвигая и сминая соцветия под собой. Неизвестной волной оно близилось прямо к лисёнку. В следующее мгновение из-за колосков выглянула вытянутая морда с большим носом. Зверь открыл свои глаза и они засветились в темноте, как яркие фонари.
Очарованный этим светом, vulpes вспомнил одну из сказок, которую ему рассказывала мама. История рассказывала об отважной жизни большого маяка, о том, как белые кирпичи преодолевали всевозможные преграды. И никогда не было, чтобы на его фонарь оседала пыль. Флагман всегда светил лучезарно, был ориентиром для моряков. Днём он питался от солнца, а ночью сам заменял яркую звезду. Сказка о свете большого фонаря была самой любимой у маленького Касса. Заколдованный сиянием, он мечтал о том, что будет когда-нибудь лучить так же ярко для других. И тогда кто-нибудь полюбит его так же сильно, как сам пушистик любил этот свет. В глазах тёмного зверя зверёк увидел знакомый блеск. Словно где-то внутри, с самого кончика, глаза́ источали сотни лучей, смешиваясь на оборке в один широкий просвет. Лис видел в них глубокую отвагу. Безмерно прежде зачарованный небом, ему нравилось любоваться высокими звёздами. А теперь малышу казалось, что две самые большие их них спустились прямо к нему.
Vulpes так и стоял, замерев на месте, пока волк выходил из своего укрытия. А все-таки, хищник оказался не таким, как его изначально представлял себе Касс: чёрный, он и правда сливался с темнотой, так, что если бы не колоски, рыжик и вовсе потерял бы его, однако у него не было игл. А ещё он светился. А может, это не и не волчище вовсе? А что, если тёмных люпусов, о которых говорят взрослые, не существует? Только прекрасные создания с глазами-фонарями. И они не чёрные, а благородно серые. Со звёздами внутри. Волк вытянул одну из передних лап и собрал все подушечки вместе. Образовался небольшой кулачок, который lupus протянул лисёнку.
— Что ты делаешь? — спросил его Касс, тут же спохватившись, что вряд ли ему ответят. И пускай серый зверь был красивым и, наверняка, далеко не глупым, он, как минимум, стоял на всех своих четырёх лапах. Это давало понять, что существо не настолько «прогрессивное». И всё-таки, лисёнок надеялся, что тот хотя бы немного понимал его, а потому, протянул свой кулачок в ответ. Своей лапой волк коснулся лапки поменьше. После этого он ушёл.
Кассиэль ощутил для себя какие-то неожиданные чувства. Его пробила крупная дрожь и он наконец осознал, кого только что встретил. Это же волк! Они чёрные и страшные, как смерть, с большими иглами, и едят непослушных лисят, которые ходят на охоту одни… Впрочем, пушистый уже и не мог вспомнить, как выглядел зверь, он помнил только его глаза, которые светились, светились, светились…
Охота удалась. Отчасти.
Холодный воздух резал легкие, дыхание выходило частым и рваным, лучше бы и вовсе не дышать, однако думать хоть о чем-то кроме травы, что мешала перебирать ногами — затруднительно. «Ногами», потому что сейчас я говорю о человеке — фермере. Он нался за маленьким Кассом с оружием в руках. Малышу бежать было немного легче: миниатюрный, он юркал и был почти незаметным среди высоких колосьев, но в то же время с каждым прыжком усталость накатывала с новой силой. Мёртвая курица, которую лис держал в зубах, ощущалась тяжёлой, отчего приходилось сильно стискивать зубы, чтобы добыча не потерялась по дороге. По неудаче, маленькие лапки столкнулись, тело выполнило непроизвольный кувырок, далёкий прыжок, такой внезапный и резкий, что даже пушистый хвост на секунду возвысился высоко над соцветиями. Ещё один кувырок, вспышка боли где-то на мордочке, а потом все тухнет. Тишина вокруг мёртвая, разве что чужие ботинки шуршат где-то рядом. Было слышно, как трескает ружье при перезарядке. Лисёнок лежал, поджав лапки, глаза бешеные, дыхания будто и нет. От страха окружающее расплывалось, казалось невесомым и отдалённым. Касс слышал сотню тысяч тонких смешанных звуков, шорохов, но никак не мог различить их. Он не был уверен, но имел надежду на то, что нашел хорошее место, что фермер все-таки уйдет без пушистого хвоста вместо галстука. Хотя, несомненно, если бы пришлось выбирать, малыш не пожалел бы и хвоста, коли это помогло бы сбежать. Как бы унизительно оно не было — ходить бесхвостым лисом всю оставшуюся жизнь, рыжик как-нибудь справился бы с этом.
Продолжительное время Кассиэль лежал средь колосочков, пока таинственная ночь обволакивала его прозрачным туманом. Он почти уснул, убаюканный приятными еле слышным шелестом и невесомыми прикосновениями растений. Успокоившись, vulpes не думал ни о чем, даже позабыл о той курице, которую всё же потерял по дороге, пока кувыркался. Он хотел только отдохнуть, немного полежать. Он обязательно пойдет домой. Скоро пойдет, ещё немного, только…
Касс почти что подскочил на месте, когда услышал на удивление резкий, чуткий и ясный шорох где-то совсем рядом. И снова глаза бешеные, дыхание затаил… голова стала болеть и где-то на мордочке, над носом, что-то страшно обожгло. «Страшно», потому что больно, а боли он боялся.
Зверёк вымученно выдохнул, замечая глаза-фонари, что моргали и выглядывали из-за колосьев. Перевернулся на спину и стал смотреть на небо, стараясь выровнять дыхание. Шорохи стали громче, и приблизились — волк вышел к нему. Что-то с мягким стуком опустилось неподалёку и знакомый сладковатый запах ударил в маленький нос. Лис уселся на холодной земле, и хотя от движения его взяло легкое недомогание, он ощутил неизмеримое очарование и восторг: оказалось, что чёрный зверь подобрал и принес малышу ту самую курицу, которую он своровал, а после потерял. Загипнотизированный подарком, Кассиэль не заметил, как хищник подошёл к совсем близко и лизнул рыжика в правый глаз. Малыш тут же зашипел: именно там что-то сильно болело всё это время, на мордочке, чуть выше носа. Похоже, он поранил свой глаз, когда внезапно упал. Пушистик быстро смахнул появившуюся слезу.
Когда волк протянул свою лапу, лисёнок не сдержал улыбки. Не думая, Касс подтянул свою в ответ. Своей лапой волк коснулся лапки поменьше. После этого он ушёл, махнув на прощание длинным хвостом. Когда lupus совсем скрылся и́з виду, поднялся и, подобрав курицу, направился в примерном направлении нахождения его дома.
Зверёк плакал. Плакал от боли и страха, взволнованный мыслью: а что скажут его родители. В то же время, он был счастлив встретить очаровательное создание. И хотя улыбка всё не сходила с мордочки, лисёнок подумал, что будет лучше, если он больше никогда не встретит ни одного в своём роде люпуса, потому что глаза одного из них и правда светились, как поговаривают. И это правда пугает.
Кто знает, может, в этот раз малышу повезло встретить именно того, кого он встретил, а не настоящего волка, страшного, как смерть и с большими иголками.
