Мариша очень гордилась своей покупкой, она давно мечтала купить ангорскую кошку. Совершенно белые, без малейшего пятнышка и среднешерстные, так описывают чистую породу. И вот повезло, через знакомых знакомых она узнала, что у кого-то скоро окотится ангорка и встала на очередь.
У них с мужем Майклом уже была собака колли, которую, конечно, назвали Лэсси. В далеком детстве Мариша не могла оторваться от кино про эту прекрасную и умную собаку. И мечтала о ней всю жизнь.
Щенка ей подарил муж через неделю после свадьбы.
Вообще-то мужа звали Михаилом, но это имя Миша-Михаил не нравилось Марише и она стала звать мужа Майклом.
В ответ муж стал звать жену Фросей, Маришка хохотала, ей понравилось, так у них и повелось.
Лэсси жила уже три года, как полноправный член семьи.
Когда родился Том, она приняла его под свое полное покровительство. Пока малыш спал она не отходила от кроватки и отгоняла мух, если они залетали в комнату. Вставала на задние лапы, передними опиралась о кроватку и щелкала зубами, как правило удачно, муха пропадала в пасти собаки.
Когда Том начал ползать, Маришка стелила на полу одеяло, выкладывала на него малыша, сама уходила на кухню или в ванную для стирки белья, а Лэсси приказывала: "Следи!"
Собака только головой не кивала в ответ. Как только малыш сползал с одеяла на пол, Лэсси, почему-то всегда с горестным вздохом, осторожно брала его за одежду на спинке и клала на середину одеяла.
Кстати, имя "Том" было дано ребенку с боем. Михаил хотел дать сыну имя своего отца Петра. Он погиб в автомобильной аварии, когда Михаилу было 16 лет.
Но Мариша взвилась и заявила, что давать имя так рано и страшно погибшего свекра своему сыну она не позволит ни за что!
Ей нравились самые диковатые для нынешнего уха имена, например она всерьез рассматривала имена: Дормидонт, Агафон, Исидор.
Михаил заявлял, что он тоже не позволит испортить жизнь своему сыну таким кошмаром. И когда Мариша вдруг произнесла имя Том, которое вообще не укладывалось в ее прежние предложения, Михаил тут же согласился, не дав развиваться Маришкиной фантазии дальше!
Черт с ним, что дети могут дразниться хижиной дяди Тома, хотя вряд ли они слышали об этой книге!
Так Том стал Томом Майкловичем, как обращалась к нему Маришка, когда сердилась на него.
Кошёшку, величиной не намного больше ладони, Маришка привезла, как только она научилась лакать молоко из блюдца. Откуда в голове Маришки возникло величественное имя для этой капли - Генриетта, она и сама бы не объяснила.
Майкл поморщился: это сколько сил нужно будет, чтобы выговаривать длинное имя, но спорить с женой не стал. Он стал звать кошку Геной и точка. Мариша огорчалась, но не особо возражала.
Лэсси приняла кошку очень спокойно и даже попыталась вылизать ее, но белая кроха вытаращила на нее глаза и издала звук похожий на шипение. Лэсси поняла и спокойно стала издали наблюдать за крохой.
Та обшарила всю комнату, полежала на специально приготовленной для нее подушечке, а потом пошла спать, приткнувшись к большой и теплой Лэсси. При этом сохраняла, я бы сказала, недовольное, даже брезгливое выражение своей нахальной кошачьей мордочки.
Так оно и повелось. Кошка первая подходила к еде, Лэсси терпеливо ждала, даже если им доставалось что-то очень вкусное со стола хозяев. Но и кошка никогда не съедала всего, что ей доставалось, даже небольшую порцию не доедала, оставляла подруге собаке.
У Лэсси были какие-то проблемы, ее два раза вязали с кобелем, но беременность не наступала. А тут совпало: забеременела наконец Лэсси и Генритте нашли бравого ангорского кота, который слёту оплодотворил девственницу.
Лэсси родила на две недели раньше. Генриэтта начала рожать ночью, об этом Маришу известила поскуливанием Лэсси.
Кошке сделали из большой картонной коробки домик, застелили теплым одеяльцем и процесс пошел. Мариша увидела двух котят и решила еще немного поспать, процесс окота явно продолжался.
Проснулась она опять от голоса Лэсси, на этот раз Лэсси чуть ли не визжала! Мариша подлетела к кошке и увидела, что в стороне остался один котенок, других нет вообще нигде и похоже мама собиралась сожрать его тоже. Мариша выхватила котенка и унесла его. Сытая Генриетта спокойно проводила его глазами и даже не пошла за Маришей.
Маришка со слезами разбудила мужа и рассказала ему о зверстве кошки. Майкл успокоил рыдающую жену и они принялись думать, что делать с оставшимся котенком. Выкармливать его они бы не смогли, слишком мал и слаб был он.
И тогда Майкл решил посоветоваться с Лэсси. Он поднес на руке котенка к ее морде и Лэсси потянулась облизывать дрожащего кошака. Майкл положил котенка среди четверых уже подросших щенят к соску, малыш вцепился в него и принялся жадно питаться молоком собаки.
Лэсси заботливо подталкивала его, когда он, наевшись, отпадал и засыпал среди щенков, а потом не мог отыскать "мамин" сосок. Лэсси первым облизывала его, и вообще вела себя так, как будто это ее самое слабое, а значит и самое любимое дитя.
Котенок рос среди щенят, играл с ними, научился шустро находить место для питания на животе собаки.
Как-то раз, спасибо это была суббота и все были дома, завизжала Лэсси, Мариша с Майклом увидели, как Генритка, воспользовалась тем, что собака ушла поесть, подошла и, схватив за шиворот свое дитя, поволокла его прятать под диван!
Лэсси визжала-скулила так, как будто ее резали! Майкл приподнял диван, чтобы Мариша достала котенка, но Генка в зубах с ним рванула удирать, ее поймали, котенка отобрали и отдали взволнованной приемной матери. Она облизала котенка, засунула его в самый дальний угол домика - картона из-под огромного телевизора.
Тарелки с едой и воду перенесли поближе к домику так, чтобы Лэсси могла питаться, наблюдая за своим и кошачьим потомством. А когда ее выводили гулять, то Генку запирали в ванной, и Лэсси должна была в этом убедиться, только так она отправлялась на прогулку. Иначе она прямо у крыльца кое-как справляла свои нужды и рвалась домой.
Больше Генриетта не проявляла интереса к котенку, во всяком случае Маришка и Майкл этого не видели.
Котенок вырос. И самое смешное, что он мяукал на собачьем языке: то есть его "мяу" звучало резко, отрывисто и напоминало собачий лай!
Для всех гостей подросший котенок был невероятным развлечением, когда он по-собачьи выполнял команду: "Голос!"
А Генриетта вдруг возлюбила Тома и не отходила от него, даже тогда, когда он ее, с детской жестокостью, тянул за хвост. Генка не огрызалась, терпела и не спала нигде, кроме как в ногах у Тома. Как бы ее не вытаскивали оттуда, она все равно запрыгивала к его кровать, когда все уходили спать.
К своему уже почти взрослому котенку не проявляла никакого внимания, а скорее выражала враждебность, как это делают все кошки, когда их дети вырастают.
Кота отдали в семью друзей Майкла, Генку стерилизовали, а щенят продали по хорошей цене, все они оказались просто красавцами, здоровыми и веселыми.
Лэсси с неделю грустила по ним, но потом забыла по счастливой собачьей привычке.
Генка больше никогда не засыпала рядом с Лэсси. Как бабка пошептала.
