- И шо, сдала ты там свою музыку? – такими словами соседка встретила Людмилу Павловну у калитки.
- Сдала, сдала! Еще как сдала! На отлично.
- Я ж казала тоби, шо усэ будэ гарно.
- Пойдемте, баб Маня, поклонимся Кресту!
- Ходым, дивчина, ходым. Я до його ще с зимы не ходыла.
Вильвенская деревенская улица сияла светом и теплом. Хорош Урал летом! И люди хорошие: добрые, отзывчивые, благодарные. «С народом, умеющим ценить жизнь и хранить память предков, ни за что не пропадешь», - думала Людмила Павловна, вчитываясь в строки, начертанные на кресте.
***
Соседка Людмилы Павловны по дому – женщина угрюмая и неразговорчивая. Зовут её Баба Маня. Хотя какая она баба? Только что на пенсию вышла.
Сама баба Маня из хохлов. Переселили её после войны вместе с мужем из Западной Украины за пособничество бандеровцам. Муж бабы Мани давно уже помер. Осталась она с сыном Ленькой, который теперь уже служит в армии.
Баба Маня редко выходит на улицу: разве что лишь в магазин да на почту. А так все во дворе возится да в доме хлопочет. У бабы Мани есть корова. Собственно, из-за этой коровы школьная директриса и отправила новую учительницу русского языка и музыки к бабе Мане в соседки.
- Баба Маня, - сказала директриса, - женщина своенравная, хотя на самом деле и мухи не обидит. У нее есть корова, а молоко от этой коровы самое лучшее в поселке. Если поладите с бабой Маней, то она вам будет молоко ежедневно поставлять.
На следующий день после вселения засобиралась Людмила Павловна в школу на уроки. А дверь запереть нечем. Пошарила она там-сям в поисках замка – не нашла. А тут баба Маня с подойником в руке появилась в сенцах.
- Здравствуйте, баб Маня! У вас случайно не найдется лишний замок? До вечера. Сегодня я куплю в магазине, а ваш верну.
Не сказавши ни слова, баба Маня ставит подойное ведро на пол и выходит во двор. Возвращается с небольшим прутиком. Вставляет прутик в щеколду и говорит:
- Нащо запырати двери? Якщо прийдэ до тэбэ хто, побаче палку, та й пидэ до сэбэ. И в лавке ты замка не купишь. Нэма у них цьего товару.
Директриса в школе подтвердила:
- Ну да! У нас тут никто не запирает дверей. Воров нет. Да и красть у нас тут нечего.
Вечером Людмила Павловна постучала к бабе Мане:
- Можно?
- Заходь, будь ласка!
- Я хочу попросить вас, чтобы вы разрешили мне играть на инструменте.
- Якый такый инструмент?
- Баян. В институте я учусь на пианистку, а в школе пианино нет. Есть только баян. Ну, вот для уроков надо научиться на баяне играть. К тому же, второй инструмент. Вы не будете возражать, если я заберу баян домой и дома буду играть.
- Та играй, якщо трэба. А музыку я дуже любыты.
Людмила Павловна старалась не злоупотреблять терпением соседки. Утром маленько поиграет. И вечером тоже маленько поиграет.
Иногда баба Маня заходила в гости слушать учительницыно пиликанье. Сядет возле кухонного стола, щеку подопрет рукой и слушает молча. Потом поставит на стол поллитровую банку с молоком и уйдет.
После новогодних каникул пришлось учительнице основательно приначечь на баян. В летнюю сессию предстояло сдавать второй инструмент, которым был теперь у Людмилы Павловны баян. Играть нужно было три произведения: народную музыку с вариациями, современную (тоже с вариациями) и классику.
Классика давалась тяжелее всего. Произведение очень сложным оказалось: знаменитый «Чардаш» Витторио Монти. Первую часть Людмила Павловна выучила быстро, а вторая – виртуозная – никак не шла. Пальцы не слушались – и все. «Может, не надо было этот «Чардаш» брать? – приходила в голову мысль. – Надо поменять на что-нибудь другое, пока не поздно».
Но тут в процесс вмешалась баба Маня.
- Як звуть оту музыку, що ты граешь?
- «Чардаш». Написал композитор Витторио Монти.
- Чудна музыка! Тилькы ты трошки не так граешь.
- Что, совсем не так?
- Ни. Нэ зовсим. Тилькы чуть. Там дэ дуже вертляво. Ты ось, поставь свою пластинку, та послухай, якшо я не так розмовляю.
Она сама поднялась со стула, отыскала на тумбочке пластинку и поставила на проигрыватель.
- Да, я знаю. Вы правы. Но что я могу поделать, если пальцы ещё плохо слушаются. А вы откуда знаете, как нужно играть? Вы слышали раньше эту вещь?
- Чула. Богато чула. Там, на Украйне. Хлопчик у нас там був из мадьяр, або из цыган. Як вин цикаво всяку музыку робыл на этой своей… - Баба Маня руками показала, как играют на скрипке.
- На скрипке?
- Ну да.
И поведала баба Маня невеселую историю своей жизни.
***
Когда западные территории Украины были присоединены к Советскому Союзу, по призыву партии комсомольцы (преимущественно из восточноукраинских территорий) отправились на запад помогать жителям присоединенных областей организовывать колхозы, строить заводы и социалистические предприятия.
Молоденькая дивчина Марийка жила на Полтавшине, была очень активной комсомолкой и целиком разделяла линию партии и правительства Советского Союза. Вместе с группой комсомольцев прибыла она в село Великие Комяты близ Виноградова. Место чудесное, и народ в этих Комятах оказался приветливый. Приезжие быстро подружились с местными дивчатами и хлопцами. Один из видных местных хлопцев Микола Качера стал ухаживать за дивчиной. Но ей понравился другой: музыкант Янош. Поговаривали, что он мадьяр, а может цыган. Но на скрипке он играл, как бог. Соберется, бывало молодежь в местном шинке, где обыкновенно гуляли молодые люди, и играет все, что ни попросят. Особенно любили сельчане слушать его «Чардаш». И Яноша обожали всей душой. Один только Микола косился на парня, чувствуя в нем соперника.
В первые же дни войны в сорок первом пошел по селу раздрай. Кого-то сразу же призвали в Красную Армию, кто-то ушел воевать с фашистами добровольно. Кого еще не призвали, остался вредить врагу подпольно. Но значительная часть местных готовилась служить немцам. Обнаружилось, что некоторые молодые люди уже якшались с местными лидерами ОУН и готовились встретить фашистов хлебом-солью. Когда немцы подходили к Комятам, члены ОУН приказали местным девушкам и молодичкам надеть свои вышиванки и обеспечить врагам теплый прием. Приезжим девушкам такая идея не понравилась. Они напрочь отказались радоваться нашествию врагов. Марийка тоже не собиралась обряжаться в вышиванку. Тут к ней в дом и прибежал Микола:
- Давай я спрячу тебя пока, если не хочешь немцев привечать.
И спрятал у себя в овчарне. Пришел враг в село с большим шиком. Среди оккупантов были, в основном, венгры и румыны. Дивчата в вышиванках одаривали вояк угощениями, цветами и улыбками, Янош в шинке играл гуцулку, козачок, гопак, ну, и, конечно, чардаш.
Нагулявшись вволю, пришельцы пожелали основательно разобраться с тем, кто в селе свой, а кто враг. Первыми под раздачу попали приезжие комсомольцы, которые еще не успели мобилизоваться. Таких оказалось совсем мало. Девушки, разумеется: две учительницы и сестра милосердия. Еще схватили комсомольского вожака. Его не призвали на фронт из-за плохого зрения. Потом взялись за местных активистов, на которых указывали члены ОУН. Тут Микола и указал на Яноша-музыканта. Микола в организации националистов не состоял, но очень уж хотел избавиться от соперника.
Расправу над схваченными устроили возле леса за околицей. Прямо напротив Миколиной овчарни. Оккупанты поручили это дело местным националистам. Яноша привязали спиной к дереву, оставив свободными руки, сунули в подбородок скрипку и заставили играть что-нибудь этакое, чтобы весело было наблюдать, как свои убивают своих же.
Янош заиграл «Чардаш»
***
Сначала пальнули очередью в ноги. Янош только на секунду сделал паузу. Он не упал, так как был крепко привязан к дереву. Он продолжил играть. Перебив ноги, стрелявшие продырявили живот. Янош играл. Пробили правое плечо. Янош закрыл глаза и продолжил игру. Наконец, попали в голову. Но пальцы сами виртуозно вертелись по нежному грифу скрипки. Наконец, пули пробили грудь… И скрипка со стоном свалилась музыканту под ноги…
- И вы все это сами видели?! – воскликнула Людмила Павловна.
- Все бачила. А Микола рядом сидел и затыкал мне рот, щоб я не кричала. Тоди я ще не знала, шо вин послал Яноша на смерть.
Людмила Павловна выскочила во двор. Ей казалось, что она задохнется в комнате от чего-то невыносимо давящего. Держась обеими руками за дверь, она принялась жадно вдыхать свежий морозный воздух. Потом успокоилась и вернулась в дом. Баба Маня все так же сидела возле стола и нервно теребила пальцами кончик своего платка.
***
Несколько минут сидели в полнейшей тишине. Потом Людмила Павловна легонько тронула руку бабы Мани.
- А что потом было?
- Плакалы, та ховалы усих в одной яме. А на суде потим Микола казав, что выдал Яноша за тэ, шо бажав мэнэ от фашистов заборониты.
