- Хоть раз, хоть два, а семью Вознесенских в Устринской усадьбе, наверняка они угробили.
Глаза Осипа расширились до предела, он даже привстал с заколоченного колодца, на краю которого они вдвоём сидели.
- Вознесенских?! Своих же родственников Георгий Степанович порешил?
- То-то и оно, что родственников.
- Да они ж, если доберутся до нас, то меня вместе с Дунькой и её маткой тоже порешат. Что же делать-то, а? - в растерянности спросил Осип, заглядывая в лицо Ивану.
- Они щас далеко, не бойся. А вот сын Народицкого, похоже, в городе в Ровенках. Если, конечно, это он?
- Он, по описаниям твоим, он! У того тоже рот здоровый, как у лягушки, того гляди - квакнет!
Иван усмехнулся.
- Только я не знаю, пошёл он на заимку тогда с батькой своим, али нет, - продолжал Осип. - Брат Ефрем говорил, что в городу он живёт, а ещё, что с кем-то из ваших дружбу водит. Вот я к тому, что может он не с отцом, а наоборот, с вашими.
- Стоп! С какими нашими? До конца говори.
- Ну, как?! С вашими, понимаешь ли, из ЧКи.
- Откуда это известно тебе?
- Так брат же говорил!..
- Когда он тебе говорил, и как это сказал? Просто так, мол, сын Народицкого с чекистами дружит?
- Нет... Ну, как это?! - замялся Осип, потоптался на траве и продолжал - Разговор однажды был. Ефрем в тот день, помню, на базаре в Ровенках с этим самым Станиславом встретился. Станислав - сына панского звать. Поляки они, богатый был пан...
- Ну-ну, дальше! - торопил Иван.
- Ну, вот!.. А вечером Ефрем и говорит, что Станислав, мол, форму красноармейскую достать может. Я спросил, зачем она, а он, де времена меняются, может и пригодится. Так будто в шутку сказал. Знакомый, говорит, у него в ЧК работает.
- Это Народицкий сам твоему брату сказал, про знакомого в ЧК?
- Как будто, так!
Иван двумя пальцами потёр лоб. История со "своим" человеком в ЧК его ошеломила. Теперь будут думать и подозревать каждого в связи с бывшими белогвардейцами. Как это неприятно! И его, Ивана, наверняка, тоже будут подозревать - дед священник и брат не пойми кто!.. Всё это будет до тех пор продолжаться, пока не найдут настоящего провокатора. А может он уже в ЧК и не работает? А если в ЧК, то это сообщение его насторожит. "Нет, нельзя рассказывать об этом разговоре никому из наших. Доложу лишь Жукову, а остальное на его усмотрение."
Мысли проносились быстро, лихорадочно:
- Вот, как много любопытного ты мне рассказал сегодня, Осип. А там, у нас, из тебя и слова не вытянешь.
- А там вы и не спрашивали об этом, - со смущённой улыбкой ответил Осип.
- Это верно... Ну, как она, Дуня, хорошая хозяйка? - неожиданно спросил Иван, переводя разговор на другую тему.
- Хорошая. Главное, любит она меня.
- Это я уже понял. Здорово она нас атаковала. Ведь каждый день в ЧК бегала. Уж и не знаю, где она там в Ровенках ночевала. Жуков, помню, от неё аж прятаться стал.
Оба рассмеялись.
- Я не знал про это, - Осип удивлённо развёл руками. - Вот баба даёт!
- Ходила-ходила!.. А в тот день, когда тебя выпускали, что-то не пришла.
- Матка её хворала, поди с ней сидела.
- Это во дворе мать её была?
- Да, она самая. Ох, злющая! Сперва думал, житья не даст, а потом, гляжу присмирела.
- И всё-таки мне один момент не ясен, ты почему говоришь, что Георг тебя порешит, если сюда с бандой придёт? - Иван поглядел на Осипа и тот немного сник.
- Ясно почему, что с ними не пошёл в лес, когда Ефрем звал... Они такие эти офицерики мстительные. Он ведь и поручик Морозов с Дона пришли после того, как Деникина отогнали, они там в казачьей сотне служили у самого полковника Самарина. А тот, говорят, порученцем был у Май-Маевского. Тоже про то брательник рассказывал...
Этот ответ как громом поразил Ивана, но он промолчал и постарался себя не выдать. Ведь полковник царской армии Самарин Нестор Трофимович, родной брат его матери Марии Трофимовны в девичестве Самариной, и сей факт он сокрыл от своих коллег из ЧК. Что же получается, Георг и деда их знает, священника приходской церкви села Глазуново? Анисимов хотел схватиться за голову, но во время себя сдержал.
Говорили они ещё долго, Осип забыл о своей скованности, болтал легко и открыто, как со старым другом. Иван Анисимов всем своим видом располагал на такой разговор.
Приехав в Ровенки, Анисимов сразу отправился на квартиру Жукова. Дома была Валентина.
- Что-нибудь срочное, Ваня?
- Да, очень. Но разговор неофициальный, в ЧК об этом знать не должны.
- Что же такое случилось?
Иван замялся.
- Понимаю, жёнам знать не положено.
- Да не то чтобы, но...
- Понимаю, - повторила она. - Подожди Веню, он сейчас скоро придёт, обещал сегодня пораньше быть.
Ждали до девяти часов вечера, посплетничали, как водится, и в девять раздался звонок в дверь, пришёл Жуков.
_____________________________
Ох этот пахучий август, с ароматом свежескошенного сена, успевшего уже подсохнуть и даже чуть сопреть, эти свежие утренние росы, не яркое солнце, встающее из мягких облаков! Под гомон голосистых петухов из высокого стога высунулась лохматая голова, парень осторожно осмотрелся по сторонам, стряхнул с белокурой чёлки висевшие и закрывавшие обзор соломины, застрявшие в его густых золотистых кудряшках, откинул от себя увесистый пласт сена, а потом снова нырнул до пояса в ароматную негу полевого разнотравья кошенных лугов. Он рылся с краю, забираясь всё выше, потом стал раскидывать сено вокруг себя и звать:
- Иван, давай вылезай скорее!.. Сейчас дед проснётся и задаст нам трепака... Ну, выходите с Дашкой, чего там пристыли что ли? - Павлик продолжал искать в ароматном сене своего старшего брата, приехавшего вчера поздно вечером к ним в деревню на краю лесной опушки и сразу окунувшегося в любовные утехи с соседкой-солдаткой Дашей Калининой. - Дашка, Иван - ну, где вы там?
Павлик рано утром пришёл на двор и стал искать Ваньку, но не нашёл его и понял, что он ещё тут прячется в сене со своей полненькой хохотушкой. Он стал нырять в сено с головой и, кажется нашёл!.. С боку откинулся пласт сена и появилась улыбающаяся Калинина. Она высунула своё полненькое личико и озорно посмотрела на Павлика.
- Ужо, что ты так о нас печёшься? Лучше бы компанию составил, пострелёнок! - она хихикнула и вдруг неожиданно ухватила Пашку за локоть и опрокинула рядом с собой на сеновале. - Ух ты, мой кучерявенький, люблю таких молоденьких! - озорно шептала она, опрокидываясь на Павлика всем своим горячим телом. Она грузно придавила его сверху, подмяв под себя, и недовольно произнесла: - Чего ты не шевелишься-то?
- Совсем сдурела, как мне шевелиться-то?! Ты ж меня своими грудями придавила, что аж дышать тяжело!.. Ну, куда полезла, куда? Совесть есть?! Убери руки-то!.. Тискаться будешь, когда стану мужем твоим, вот тогда и делай со мной, что хошь, а пока - отпусти!.. Пусти же, ну!.. Иван, уйми свою оголтелую, пока я её граблями не огрел по затылку! - Павлик старался вылезти и скинуть с себя Дашку, отпихивая её руками и ногами, разбрасывая сено в разные стороны.
Иван, упав рядом с ними, весело рассмеялся, но тут же смолк, как только скрипнула входная дверь бревенчатого дома у реки. Они все трое сразу притихли и снова стали зарываться в сено поглубже, но не тут-то было, дед уже их заприметил и, схватив висевшие вожжи на гвозде в открытом сарае, бежал в их сторону с громкими криками:
- Ах вы сволочуги такие, мелкие пакостники!.. Сейчас так вожжами отдеру, что неделю сидеть на заднице не смогёте!.. А, ну-ка, идите сюда ко мне! Вылезайте, говорю, поганцы, паршивцы собачьи, - дед подбежал к сеновалу, схватил вилы и ткнул в стог наугад.
С другой стороны посыпались, как горох, наружу все трое и, выскочив, побежали в сторону реки. Дед помчался за ними, несмотря на свою старческую хромоту, он ухватил на бегу Дашку за толстую косу:
- Ах, срамница чего удумала, малых мне тут соблазнять! - он размахнулся и с силой хотел было ударить женщину вожжами по голому плечу, но тут к нему подскочил младшенький Павлик и упал перед дедом вниз лицом, этот первый удар со всего размаху, в результате достался ему.
Он взвизгнул и отскочил в сторону, на ходу пытаясь вырвать у деда инструмент экзекуции. Они с ним стали бороться на краю неглубокого оврага, а Иван с Дарьей уже были в этот момент далеко. Они бежали через неширокую полянку к лесу, оглядываясь и пригибаясь за кустами. Дед откинул Пашку от себя и ещё раз уже несколько слабее огрел его по спине и по лицу. Павлик, упавший было у ног деда, вскочил и бросился бежать к берегу, он с громким всплеском нырнул, запрыгнув подальше в серые воды остывшей за ночь реки, и услышал с берега грозные окрики старика:
- Дурень, Ильин день уже прошёл... А кто же сейчас купается-то? Только такие олухи, как вы с Ванькой, барахтаться тут могут! - дед стоял на берегу, с некоторым восхищением смотрел на внука и тряс вожжами, поднимая руку в угрожающем жесте.
Павлик вылез на противоположный берег и стал сушиться, сняв с себя всю одежду. Он дрожа всем телом, а вода была и впрямь холодна, искал чем бы укрыться, потому как слышал приближающиеся шаги брата и этой бесстыжей Калининой. Он подгрёб вокруг себя кучку из ветхой прошлогодней соломы и залез в неё, закрывая бёдра до пояса. В таком виде и застали его брат Иван и соседка Дарья.
- Чего это так вырядился, али стесняешься меня? - она громко расхохоталась, и схватила парня за талию, разбрасывая его спасительную солому в разные стороны.
- Не тронь, ну!.. Так руки всюду и лезут, - он с негодованием отпихнул от себя эту прилипчивую особу. Дашка откатилась от него и, лёжа на животе, продолжала хохотать.
- Ну, ладно, будет тебе, хватит уже, наигралась! - Иван отодвинул её подальше от брата. - Или ночи не хватило?
- Ну вот, сами там тешились до утра, а я за вас тут страдать должен, тумаки от деда получать! - Павлик недовольно повёл плечами. - Всё ведь мне опять достанется... Ты-то уедешь вскорости, а на мне дед снова вымещать будет свои церковные правила.
- Ну, так и поедем со мною в город, и деда больше там не будет с плётками и вожжами, - Иван улыбнулся и окинул братишку беглым, оценивающим взглядом.
Павлик лег на спину, растянувшись на пахучей соломе. Он в ответ опять, как и в прошлые разы, не проронил ни слова на предложение старшего брата. Это Ивана взбесило окончательно.
- Знаешь что, малый, я в последний раз тебе предлагаю со мною уехать, - Иван зло сверкнул глазами. - Чего молчишь-то?
- Дед хворый, ты не знал? Как он один-то тут, скоро уж холода наступают, - тихо проговорил Павлик. - А у него приход не топленный будет, это как?
- Чертёнок ненормальный, - в сердцах махнул на него рукой Иван. - Что тебе тот приход-то? Ты что ли там служишь? Это дедово дело, а не твоё... Тебе, дурень малолетний, учиться надо, в городе жить, а не тут коровам рога считать...
Парень снова умолк и с укоризной поглядел на Ивана.
- А ты почто приехал, меня уговаривать, али по делу какому? - спросил он, улыбнувшись своей задорной улыбкой.
- По делу, вообще-то.. Слухай сюда! Если приедут какие незнакомые люди верховые, проситься будут на ночлег или как, срочно ко мне приедь сам или пошли кого, понял? Очень серьёзное дело, мы с товарищем Жуковым предполагаем, что беглые бандиты сюда могут нагрянуть прятаться в это глухое местечко, али ещё куда, где есть церковная община.
- Сколько их может быть? - переспросил