Неспешно, не торопясь, а собственно куда торопиться, солдат спит, служба идет, так и «зека». Зек» сидит, а срок течет. Это я уже через несколько лет после отсидки, с юмором, с иронией вспоминаю мое нахождение в «сидельцах» Пищаловского замка*, а тогда мне было не до юмора. Поднялись на второй этаж, и передо мной открылся чистый,светлый, покрытый кафелем коридор. Запахло до боли знакомой валерьянкой (здесь это лекарство на все случаи жизни). Понял, что это и есть «лечебница». Небольшое отделение на несколько палат, сверкающее чистотой, сразу видно, что шныри стараются. Не хотят, чтобы их отсюда перевели в колонию, с усердием работают. Завели в палату-камеру, или, как ее называют на местном диалекте, «хата». С высокими потолками, большая, светлая комната. На две трети стены окно. На нем висели, правда, не шторы, а металлические решетки-жалюзи, но освещения камеры было достаточное для читки книг и работы по мелочевки, чем занимались некоторые изобитателей палаты. Хата благоустроенная, на двенадцать человек, туалет, вода. Металлические койки на каждого зэка, в два яруса. Зашел, за мной заскочил «шнырь», закинул на ближайшую койку матрац, и постельные принадлежности для меня и сразу закрылась дверь. Без всякого представления, я очутился перед представителями того ущербного, богомобиженного контингента, скембы ни когда не хотел общаться, даже в самых черных снах. Но, как благовоспитанный, хотя категорически отрицающий в себе интеллигента, человек, поздоровался с коллективом, который тут же сбежался в круг, обступив меня. Вызвал у всех сидящих здесь зэков удивление, интерес, любопытство как это сюда залетел, не нашего круга кент. То есть моя фигура была явно не для этих мест. Меня даже это воодушевило, как будто все настоящее, "зэки, камера, тюрьма", происходит в каком-то не реалистичном сне. Даже в мозгу промелькнула фантастическая мысль, а, если только действительно, чуть-чуть попугают, хотя за что и выгонят. Посадив на кровать, давай меня расспрашивать, что почем. Рассказал свою трагическую историю. Облегчив рассказом свою душу, которая остро нуждалась в исповеди, сочувствии. Хоть кому либо. Ни, чего, не приукрашивая, что, да как. Собственно и рассказывать было не о чем, тем более приукрашивать, сам не знал, за что закрыли. Зэки начали обсуждать активно мое дело, каждый высказывал свое мнение. До самого утра стоял шум и гам, обсуждали различные версии моей посадки, пришли к единому мнению, что я временный человек, долго здесь не задержусь. Заодно я узнал, что все же мир тесен. С одним из зэков, огромным бугаем, как бы смотрящим по этой хате,у нас нашлась общая знакомая, его жена. Она работает медсестрой в клинике, в моем отделении, где я только, что находился на лечение. Откуда меня забрали, одели наручники и приволокли сюда.
Зэки, при первом впечатлении, показались мне серьезными, внушающими уважение. Авторитетами, по их разговорам. Ну, как же, один здоровяк, с заросшим жиром животом, по его словам торговал оружием и снабжал им банду, правда сейчас мне кажется странным, при новоприбывшем, рассказывать о своем криминальном промысле. Другой зэк, небольшой, занозистый мужичок, всю свою жизнь сидел и шастал по тюрьмам и по ссылкам, правда, чем он занимался на воле, я так и не понял, ради чего он в тюрьмах находился, но в общие камеры идти боялся. Ценой любых ухищрений цеплялся за проживание в лечебнице, закатывал истерики, но в хаты к своим собратьям не шел. Третий, уличный грабитель. И, только значительно позже дошло, а сейчас я, убежден, что там, в основном находятся зэковские отбросы. Тот, же грабитель, сам похвастался, что спаивал и грабил пьяных, одетых в приличную одежду. Увидев пьяного, определив, что можно взять с этого подвыпившего лоха, находил с ним общий язык, отводил в укромный уголок, парк, лесополосу, раздевал и грабил его. Женщин не трогал. Их, пьяных мало, да и найти общий язык, с пьяной, приличной женщиной, труднее, чем с мужиком, они истеричны.А, таких уголовников в общих камерах не любят, их считают отбросами и в зонах их загоняют на верхние койки, невзирая на то, сколько у него судимостей. Лежали, здесь, в основном те, кто увиливал от нахождения в колониях, зонах, либо кто боялся находиться с другими зэками в общих камерах, то есть те, у кого были грехи перед другими зэками, по законам зоны. Между прочим, они и больше всех активничали в камере, устанавливали свои правила. Особенно для, таких наивных первоходов, как я. Особенно находящихся в шоке от сотворенного судьей и ментами произвола, незаконного ареста. Конечно моя наивность, мне не к лицу, юристу, директору юридической фирмы, но наглость властей, ментов, судей, не имеет предела. И только здесь начинаешь понимать, что и генеральных директоров, юристов, власти останавливают, загоняют туда, куда Макар телят не гонял.
*
В хате было людское разнообразие, вся прослойка уголовного мира. Сидели здесь бомжи за неуплату алиментов, воры, хулиганы, и «экономисты», сидевшие по экономическим статьям, а проще за хищения и взятки. И по должностям был большой выбор, можно сказать, весь слой страны, от безработного, до Генерального директора. Генеральный, правда только, что зашел, то есть, я, но заместитель министра здесь уже находился и был старожилом этой палаты-камеры. Познакомился с директоратом нашей страны, директором частной фирмы, «экономист». Лет тридцати пяти лет, разбитной молодой парень, но ухоженный, полненький, нашедший общий язык со всеми обитателями камеры и чувствующий себя здесь, как рыба в воде. Я думаю, он и в зоне устроится неплохо, типа шныря* в столовой. Словно еще на воле, готовился к здешнему проживанию. Видно сознавал, что в нашей стране, у бизнесмена, »недолог век свободы». У него своя фирма,по оптовой торговле нефтепродуктами, в одном из областных городов Белоруссии. Подружившись с военным, начальником тыла, уговорил его на аферу. Перегонять составы с нефтью с армейских складов, через свою фирму, в Латвию, на чем и погорел, отделавшись восьмью годами лишения свободы, а мог лет на пятнадцать залететь.
Мой сосед по нарам, я наверху, он снизу, импозантный мужик, лет пятидесяти, занимал должность заместителя министра, в каком-то министерстве, в каком, правда, не сказал. Он погорел на банальном взяточничестве, правда, в крупном размере. Иск у него был на восемьсот тысяч долларов. Я думаю, что он весь иск и проел в этой тюрьме. Адвокаты с него вытянули, да и в медсанчасти бесплатно не лежат, а он уже год здесь находится, симулируя из себя желудочного больного. К слову сказать, здесь я ему свалился кстати. По первому моему образованию, я врач и даже некоторое время, работал врачом на скорой помощи. И мне приходилось его консультировать для дальнейшей его симуляции. Находиться здесь больше месяца, бесплатно, т.е. если в лапу не дал, не положено. Я думаю, из тюрьмы он выйдет нищим и больным. Дело в том, что у него, а я с ним месяц находился здесь, в этой палате-камере, в конце концов, поехала крыша. Этот министр, с самого начала, взял надо мной опеку и по сути дела спас меня от мошенников и прохиндеев. За год нахождения в тюрьме, он освоился, стал умудренным зэком, научился готовить из имеющих продуктов. Рассказал мне, об обычаях, тюремных нравах, что положено, что не положено, о чем можно говорить, что нельзя. Составил список вещей, которые жена из дома должна была прислать мне, которые здесь необходимы. Потом целыми ночами рассказывал мне «сказки», прожекты, как разбогатеть, что он возьмет меня к себе в министерство и тому подобное. Я, находясь в прострации от ареста, соглашался, поддакивал, хотя сразу понял его, что ни хрена, он в экономике не «петрит», но думаю, бог с ним, это тюрьма, пусть ему, с его прожектами будет легче. Да и меня он отвлекал своими разговорами, мечтаниями, от моих мыслей. Забивал мою голову, хотя и не нужными, но все же не моими, сложными для меня мыслями. Арестовали его год назад, в Бресте, на вокзале, когда он приготовился уносить ноги из страны. Страны, которая его выучила, дала работу, жилье, семью, но которую он обокрал, обгадил. Подошли люди в штатском, предъявили ордер и на глазах детей и жены увезли сюда, на «Володарку». Шок конечно у него был сильнейший, да тут любой на его месте свихнется.
*Шнырь - заключенный, привлекаемый на хозработы. Простые заключенные их не любят и не дружат с ними.
*(тюрьма Володарка, это бывший Пищаловский замок, построенный Екатериной второй, находящийся в центре г.Минска)
Продолжение следует
