****
Николай Васильевич не любил балалаек. Как только видел на своём пути
балалайку – тут же ломал её об скамейку. Со всей округи приносили мужики
балалайки, и бились меж собой об заклад – какую он быстрее поломает.
По бокам от Николая Васильевича, ставили две скамейки, и давали в каждую
руку по балалайке. Старший среди мужиков выходил тогда вперёд и,
основательно перекрестившись, махал платочком. И Николай Васильевич,
сразу-же – принимался за дело.
По всей избе шёл треск и стояли удары, и жалостливо выли балалайки.
– Вот сами теперь посудите – говорил мужикам, изрядно уже разгорячённый
Гоголь – На этакой дряни, разве возможно красиво играть?
Звуки, издаваемые подобным инструментом, нестерпимо ужасны
при исполнении!
И для пущей убедительности, ударял напоследок ими об скамейку.
Когда те – безвольно свисали кусками болтаясь на струнах внизу.
Кинув их в печку, Николай Васильевич направлялся во двор, сопровождаемый
толпой мужиков, и громко отфыркиваясь, обмывал потную шею из ведра,
которое – лил ему старший. Затем ему подавали рушник для обтирания,
и мужики принимались выяснять – стенка на стенку –
чья балалайка крепче оказалась.
А Николай Васильевич, сидя в тенёчке под грушей, покусывал
подорванную травинку, наблюдая за вечеряющей рекой меж холмов.
«Вот лютня, хороший инструмент – тихонько думал он – Настолько тонок
да изящен, что под пальцами ломается, когда неосторожно его взять».
Он любил пение лютни. Этот лунный и Венецианский инструмент.
Да как-то всё, поиграть – не доводилось.
