Запара. Полная. Через два дня нужно сдавать очерк в редакцию, а у меня – ноль практически. Текста ноль, потому что ноль мыслей. А так с мыслями обстоит дело потому, что герой мой нынешний… как бы это поделикатней сказать, чтобы его не обидеть… в общем, он – тоже ноль.
Знаете, бывают такие вот люди, в которых всё правильно, и черты лица, и фигура, и слова, и мысли, да сама жизнь абсолютно правильная, практически без изъянов и срывов, а вот нет в них чего-то, перчинки какой-то, остроты, индивидуальности. Э! Да что я притворяюсь-то перед самим собою: да ничего в них нет! Пресные они, как манная каша в детском саду во дни детства нашего. Хотя, что ж это я кашу-то оскорбляю! В ней, насколько помню, хоть комки были. А в людях таких, об одном из которых я должен написать сегодня не менее десяти тысяч знаков, даже комков этих самых нет.
Курю, пью кофе и уже собираюсь идти на подлог. Подумалось вдруг: а сочиню-ка я ему какой-нибудь безумно благородный поступок в прошлом, который, как станет ясным из дальнейшего повествования, и озарил «дивным светом праведности» всю его последующую жизнь. Враньё, конечно, будет, но хоть како…
О! Слава богу – звонок дверной зачирикал. Птичье щебетание в качестве оповещения, что кто-то пришёл, выбрала при установке в нашей квартире этого чуда инженерной мысли человечества дочь моя Маруся, пяти с половиной лет от роду, которая сейчас пребывает в детском саду… опять почему-то про кашу с комками подумалось…
Иду к входной двери. Открываю. В самом низу возникшего передо мною пространства – Виктор Пластов. Живёт этажом выше. А «в самом низу» он потому, что пока ещё не налился жизненными соками и ростом, ибо существует в том же возрасте, что и моя Маруся, с каковою ходит в один детский сад и даже в одну группу, где вместе с нею почти каждое утро ту манную кашу поглощает. Тьфу, господи! Далась мне эта манная каша, ей богу!!.
Сегодня Виктор не в садике, а «в дому» по той простой причине, что простудился и излечивается бабушкиными методами от прилипчивых в таком возрасте соплей. Меня об этой ситуации предупредила Марина – соседка и по совместительству мать вышеупомянутого Виктора (просила пару раз за день позвонить ему и, в случае чего, помочь. Я же, свинья такая, совершенно забыл об этом!) Таким образом, если не гора к Магомету, то Магомет – к горе.
Стоял у меня на пороге сосед и боевой товарищ моей дочери, с шумом втягивал в себя уже упоминавшиеся мною сопли и – смотрел. На меня.
Когда насмотрелся, то… я хотел ему сказать, что Маруси дома нет, ибо она в данный момент своей пока ещё короткой жизни в детск…
Пластов, словно предвидя мою реплику, решил не тратить времени даром и сразу перешёл к цели своего визита:
- Дрыствуй, дядь Серёж! Да не к Марусе я, а к тебе. Впустишь?..
Скажу вам честно: Виктора я обожаю, потому как есть в нём то, чего нет в моём сегодняшнем герое, о котором я решил наврать своим читателям. Сосед мой – человек суровый и удивительно цельный.
Когда его частенько выпивающий бывший отец (причина расставания с семьёй была именно в любви последнего к Зелёному Змию) в очередной раз пришёл «сына проведать», а на самом деле занять (без последующей отдачи, конечно!) у матери Виктора, той самой соседки моей Марины, «рублей несколько, чтоб не голодать до получки», двери ему открыл бывший сын. Почему «бывший»? Сейчас поймёте. Открыл, значит, увидел знакомого ему хмельного человека перед собою. Впускать в квартиру его не стал, а вышел на лестничную площадку, прикрыл за собою дверь и сказал:
- Вы, гражданин, больше к нам не ходите, а то у нас самих денег мало. Мама одна зарабатывает, а я пока ещё нет. И «ваще», «када вы приходите и уходите, она долго плачет в ванной, а сама воду там открывает, чтобы я не слышал, как она ревёт. А она же моя мама и мне её жалко. А? А вы кто, спрашиваете? Да я и не помню уже! Кажется, когда-то вы с нами жили в одной квартире. Всё, будьте здоровы…»
И – закрыл дверь.
Это мне потом сама Марины рассказывала, потому что младший Пластов дверь прикрыл неплотно, и она всё слышала.
Кроме того, Виктор ежедневно, ближе к вечеру, постоянно выглядывал из окна на улицу и, если видел, что мама идёт с работы с пакетами, кубарем скатывался вниз, чтобы «хоть маленько ей помочь» (это сам Виктор уже мне говорил).
Вот этот-то человек и пришёл сейчас ко мне, чем несказанно обрадовал, ибо его визит стал для меня серьёзным оправданием того, что я отвлёкся от очерка (про «манную кашу» помните?)
Итак, я шагнул в сторону и широким жестом пригласил симпатичного мне молодого человека войти. Он, разумеется, вошёл и сказал:
- Поговорить надо, -
После чего немедленно отправился на кузню, потому как частенько бывал у нас в дому. Да и квартира наша полностью по конфигурации повторяла ту, в которой он проживал с матерью своею Мариной.
Вошли. Сели.
- Чай? Кофе? – предложил я. – И, решив сострить, добавил:- или чего-то покрепче?
Виктор оценил мою неудачную попытку проявить остроумие, чуть улыбнулся и сразу взял быка за рога:
- Вчера в детсаду, после сончаса, я Маше говорю: «Вырастем, сразу поженюсь на тебе». Думал, чтобы она, когда жениться будем, не растерялась. А она мне, дядь Серёж, сказать, что ответила? Сказать, да?..
Когда он увидел мои подвыпученные от напряжённого внимания глаза, то продолжил:
- Она мне говорит: «Ишь, чего захотел! Я на папе своём поженюсь!!. Потому что он умеет яичницу из двух яиц жарить (из трёх у него не очень получается), краны в ванной чинить (на кухне у него тоже – не очень) и пуговицы мне к платьям пришивать (крепко, прям не оторвёшь!) И вообще, он у меня журналист!» Я её спрашиваю: «А журналист – это как?» Она мне говорит: «Ну, эт как писатель, только быстро и не в книгу, а для журнала»…
Виктор замолчал и ушёл в себя. Я стал ждать, когда же он вернётся. Спустя время, поняв по глазам своего собеседника, что он снова со мной, я ёмко, по-мужски, спросил его, чтобы услышать продолжение леденящей душу исповеди:
- Ну?
- Чё ну-то, - отвечает мне Виктор. – Вот я и заболел кстати. Пришёл к тебе. Учи…
- Чему учить? - спрашиваю.
- Чему, чему! Да всему этому, что Маша сказала. Я когда научусь, она тебя забудет и поженится на мне, потому что я ей больше тебя подхожу.
Наконец я всё понял и, польщённый таким доверием, спросил:
- С чего начнём? Может, сразу с журналистики?..
Виктор мгновение подумал, после чего ответствовал:
- Не, давай, лучше начнём с яичницы. Заодно и поедим…
Хорошо, что не выяснять отношения, а учиться пришел!