Жаннет отодвинула шторку и выглянула в окно. Экипаж, дребезжа колесами по выщербленной местами мостовой уже въезжал в предместье Сент-Антуан.
- Остановите в начале улицы Поль-Бер! – крикнула девушка вознице, высунувшись в окошко, и тот, кивнув ей, ударил хлыстом по крупам лошадей. Экипаж поехал быстрее, подскакивая на неровностях дороги. Улицы в этом бедном квартале явно оставляли желать лучшего. Жаннет прижала к груди плетеную корзинку, накрытую сверху куском ткани. Под ней лежала бутылка красного вина, не самого дешевого и кусок копченой рыбы. Она везла это на день рождения отца. Мартовский день был хмурым, и на сердце у Жаннет отчего-то тоже было печально. Она вспоминала разговор с Тьерсеном, состоявшийся накануне, и тихонько вздохнула. Конечно, он был против того, чтобы она опять ехала к Карвевилю.
- Ты не понимаешь, насколько это опасно, милая, - сказал Жан-Анри, нахмурившись.
- Я понимаю, - отозвалась Жаннет, - но… он в таком подавленном состоянии, пойми… он никуда не выходит больше года, ни с кем не общается и всего боится… я хочу хоть как-то поддержать его. Все-таки он…
- Твой отец, - устало закончил за нее фразу Жан-Анри. – Да, я все это понимаю, Жаннет… и все же… если тебя арестуют, это будет равносильно гибели. Трибунал сейчас никого не оправдывает.
- Если ты запретишь мне, как мой муж, я не поеду, - лукаво улыбнулась Жаннет. – Я ведь послушная жена, ты это знаешь.
- Я не хочу тебе что-то запрещать, милая, - Тьерсен притянул ее к себе и поцеловал в грудь, видневшуюся из корсета. – Но я люблю тебя, и… если с тобой что-то случится… - его брови опять нахмурились.
- Со мной ничего не случится, Жан-Анри, - звонким и нарочито веселым голосом ответила Жаннет, поцеловав его в губы. – Вот увидишь, все будет хорошо.
Вспоминая этот разговор и слова Тьерсена, Жаннет невольно повела плечами.
- Все будет хорошо, - тихо повторила она про себя и подумала, что пока ей так и не хватило смелости рассказать ему про ребенка.
«Скажу сегодня вечером, когда вернусь, - приняла она окончательное решение, - и… будь что будет».
- Приехали, гражданка! – голос возницы оторвал Жаннет от невеселых размышлений. Экипаж еще раз подпрыгнул на выщербленной мостовой и остановился. Жаннет, подхватив в одну руку корзинку, а другой подбирая подол своей длинной юбки, спустилась вниз.
- Спасибо, гражданин! – улыбнувшись, она протянула вознице пару монеток.
- Благодарствую, гражданка, - он ловко подхватил деньги и улыбнулся ей в ответ, - если вы ненадолго, так я могу вас здесь подождать.
- Нет, нет, спасибо… езжай, - ответила девушка и несколько мгновений стояла, глядя вслед уезжающему экипажу.
Сердце почему-то сдавило… Жаннет сделала глубокий вдох и прижала руку к груди.
- Наверное, это все из-за беременности, - подумала она и торопливо пошла по узкой и довольно грязной улице Поль-Бер. Она не запомнила номер дома, где жил Карвевиль, но хорошо помнила его визуально. Подойдя к двери знакомого уже обшарпанного двухэтажного здания, Жаннет оглянулась, прежде чем открыть ее.
Ничего подозрительного не было и, открыв дверь, она сделала шаг внутрь. Пахнуло привычной уже сыростью и затхлостью и, прижимая корзинку к груди, Жаннет стала осторожно спускаться вниз по узким ступенькам, стараясь не оступиться в полутьме. Вот и знакомая уже узкая дверь, которая была здесь одна. Больше квартир в этом подвале не было. Жаннет улыбнулась, представив обрадованные лица отца и старой Марион. Подняв руку, сжатую в кулачок, она ударила в дверь несколько раз и, затаив дыхание, прислушалась. Ответом ей была полнейшая тишина. Ни шагов, ни вообще каких-либо звуков из-за двери не доносилось.
«Может быть спят, - промелькнуло в голове у Жаннет. – А, может быть, просто не слышат. Хотя, я ведь сказала им, что приду 4-го марта вечером. Неужели…»
Она побоялась продолжить эту страшную мысль, а вместо нее ударила в дверь еще несколько раз и прислушалась. Результат был тот же – зловещая тишина. Жаннет почувствовала, как на висках выступил пот, а сердце судорожно забилось. Она прислонилась спиной к стене и перевела дыхание. Затем, подняла руку и ударила в дверь еще пару раз, уже заранее зная, что ей никто не откроет. А это могло означать только одно…
В этот же самый момент наверху раздался скрип, а затем гулкий удар входной двери, показавшийся девушке оглушительным. Она вздрогнула всем телом и еще больше вжалась в стену, надеясь, что это кто-то из жильцов дома, который пойдет наверх, в свою квартиру. Но вопреки ее ожиданиям, по лесенке, ведущей вниз, раздались тяжелые грубые шаги. Через мгновение перед ней появился человек в одежде национального гвардейца. Жаннет в полутьме не могла разглядеть его лицо, но форму узнала сразу и вздрогнула, как от удара.
- Можете не колотить в дверь, гражданка, - сурово произнес он. – Жильцы этой квартиры арестованы. И вы теперь тоже, - слегка насмешливо добавил он, бесцеремонно взяв девушку за руку чуть повыше локтя и подталкивая к лестнице.
- Поднимайтесь и не вздумайте сбежать, это бесполезно. Наверху нас ожидает еще один человек.
Словно во сне или в каком-то вязком тумане, Жаннет стала медленно подниматься по лесенке.
- Давай живее, гражданка! – гвардеец перешел «на ты» и весьма бесцеремонно толкнул ее в спину. Когда они поднялись, он также грубо взял ее за локоть и вывел из дома. Там их действительно ждал еще один парень с рыжими волосами и в синей форме национального гвардейца.
- Вот и еще одна роялистская птичка попалась, - ухмыльнулся он, нагло рассматривая взволнованно вздымающуюся грудь девушки, видневшуюся из-под расстегнутого плаща.
Та стояла между ними и молчала. Лишь прижала к груди корзинку невольным защищающимся жестом. Весь ужас ее положения постепенно дошел до сознания, и Жаннет мысленно застонала.
- Предъяви документы, - грубо обратился к ней тот, что вывел ее из дома, плотный и черноволосый, с рябым лицом. – И скажи, что ты делала у квартиры этих заговорщиков- роялистов?
Жаннет сглотнула и, все также молча, вытащила из внутреннего кармана кофты бумажку, удостоверяющую ее личность.
Черноволосый развернул ее и стал читать.
- Жаннет Легуа, 17 лет, уроженка Парижа, - он оторвал взгляд от бумаги и вперил его в девушку:
- Род деятельности?
- Я… продаю ткани в лавке, - Жаннет с трудом разлепила пересохшие губы.
В этот миг ее пронзила мысль, что же будет с Тьерсеном, если они до него доберутся. Прикрыв одну руку рукавом плаща, она незаметно сняла с пальца обручальное кольцо и сжала в ладони.
Словно угадав ее мысли, второй гвардеец, рассматривающий ее грудь, поинтересовался:
- Замужем?
Н… нет, - пролепетала Жаннет, - я живу одна. И я сирота, - поспешно добавила она.
- Бедная роялистская сиротка, - ухмыльнулся черноволосый, аккуратно складывая удостоверение личности Жаннет. Но не отдавая ей, а засовывая себе в карман.
- Так что же ты, Жаннет Легуа, делала у дверей квартиры «иностранного агента» и заговорщика, роялиста Карвевиля? – он повысил голос.
- Я… я просто шла к своей знакомой.
- К этой старухе, служанке этого мерзавца? – процедил сквозь зубы второй.
Жаннет едва заметно кивнула.
- С какой целью?
- Я несла ей вино и рыбу, такая рыба продается только в моем районе, - ответила Жаннет.
- Все понятно, - вновь ухмыльнулся второй гвардеец, вырывая из рук девушки корзинку, - посмотрим, что у тебя там, роялистская подстилка!
Воспользовавшись тем, что гвардейцы стали с интересом изучать содержимое корзинки, Жаннет незаметно кинула кольцо в кустарник, росший у дома.
- Гляди, Поль, у нее и впрямь здесь винишко. И неплохое, - искренне обрадовался рыжий.
- О… и рыбка, действительно, - он зашуршал промасленной бумагой, разворачивая копченую рыбину.
- Посмотри-ка повнимательнее, - буркнул черноволосый, - там, наверняка, какие-то роялистские бумаги запрятаны.
- Момент! – отозвался рыжий, - подержи, Поль! – он сунул товарищу бутыль и рыбу, а сам, достав из-за пазухи кинжал, ловко разрезал дно корзинки и буквально вывернул его наизнанку, согнув пополам.
- Здесь ни черта нет, - разочарованно произнес он, откидывая в сторону, прямо на землю, испорченную и бесполезную теперь вещь.
- Что ж, это не имеет значения, - ответил Поль, - все необходимые сведения эта Легуа скорее всего, передавала им устно.
- Какие сведения? – невольно вырвалось у Жаннет.
- Вот про все это ты и расскажешь сама, но уже в тюрьме, - зло бросил ей черноволосый, быстро связывая ее запястья за спиной. Затем взял конец веревки в свою руку. – Пошли! Давай, шевелись!
Он грубо потянул девушку, и Жаннет почувствовав, как веревка впилась в кожу, тихо вскрикнула.
Рыжеволосый же бодро запихнул бутыль в карман, а рыбину, завернутую в бумагу, так и продолжал держать в правой руке.
- Конфисковывается в пользу республики, - торжественно заявил он, перехватив взгляд Жаннет.
- Куда вы меня ведете? – тихо спросила она, радуясь лишь одному – что от обручального кольца ей удалось незаметно избавиться.
- В Ла Форс, - зло бросил черноволосый и вновь с силой дернул за веревку, - и поменьше вопросов!
