Эмпуса

Хуже непривычной жары была только бесконечная болтовня Ксантоса. Сначала Альбер подумывал потерпеть, но вскоре понял, что терпеть и жару, и непривычный колючий воздух, и этот бесконечный монолог ни о чём – это слишком для его нервной системы и перешёл к мягким намёкам.
Но тут его ждало разочарование: Ксантос не понимал намёков. Вернее, он понимал любые намёки, которые касались денег и той обещанной Альбером суммы за услуги проводника по незнакомой ему местности, но все другие намёки игнорировались напрочь.
Альбер не выдержал:
–Ксантос, у меня болит голова от вашей болтовни. Помолчите, прошу!
Ксантос на мгновение стих, оценивая сказанное и выбирая понимать ему эту фразу или всё-таки нет, и решил, что понять будет выгоднее:
– В тень скоро пойдём, в тень…– и он убедительно помахал руками над головой, показывая тень. Он вообще много размахивал руками, передавая жестами свою речь – старая привычка проводников, которые часто работают с иностранцами и хватают из многих языков куски фраз, создавая дивный и невыносимый коктейль из переплетений культур. Но Ксантос на фоне других проводников говорил ещё вполне цельно – помимо родного он владел и английским, и итальянским, и кое-как французским, так что Альберу удавалось его прилично понять, но Ксантос, похоже, слишком часто работал с менее понятливыми людьми, так что руки его не переставали искать движения.
Альбер услышал про тень и приободрился – он должен был по роду службы переносить многие невзгоды, но всё же здесь было очень жарко, лично он предпочел бы холод такой засушливой жаре.
«Старею…» – с грустью подумал Альбер, понимая, что любой другой сотрудник «Центра спасения фантастических существ» или как звали сотрудники между собой, уничижая и ютясь одновременно «цэсэфэсэ» был бы счастлив, получив настолько козырную командировку! Мало того, что Шеф внезапно расщедрился и отправил полевого сотрудника в такое дорогое место, так ещё и решительно ничего не появилось в этом месте – это был поиск, а не отработка сигнала. Мыслимо ли? Всегда на памяти Альбера полевые сотрудники, или в простонародье «полевики», к которым он принадлежал, выезжали только на отработку уже увиденного или заснятого! Вот прошла по их каналам новость о том, что рыбаки видели русалку – всё, поехали полевики; вот плеснуло где-то очередным драконьим пламенем – выехали, а чтобы так, без сигнала, чисто наудачу…
Воистину, тут одно из двух: либо Шеф спятил и перестал экономить средства «Центра» перед ежегодной проверкой, либо это и не Шеф вовсе был, а какой-то инопланетянин. И видит небо, Альберу был куда яснее второй вариант – в расщедрившегося спятившего Шефа ему не верилось.
Ровно как и в то, что ему выдали без писка внезапную командировку и нехилую пачку суточных, и отправили искать хоть кого-нибудь, не сильно настаивая на результате.
И этим он мог бы наслаждаться, если бы не жара и не болтовня проводника…
«В мечтах всё выглядело иначе!» – снова подумалось Альберу. В мечтах он действительно часто мечтал посетить эту страну, пройтись по древним сохранившимся фрагментам храмов и площадей, вдохнуть особенного местного воздуха, но теперь его убивала  жара, а ещё…
А ещё Ксантос решил сократить страдания Альбера на свой лад – отвлечь его от боли:
–Знайте, – сказал он, чудовищно мешая языки между собой, – голова проходит в тени, когда земля спокойна. Вот был у меня случай…
И последовал новый виток болтовни. Альбер сжал зубы, заставляя себя думать о хорошем – где-то на краешке сознания мелькнули образы ледяного душа, бокал холодного шампанского и удобный диван, но в реальности было жестоко.
И жарко. И шумно.
–А я говорить…– продолжал Ксантос, которому жара была привычна, – говорить ему громко, как только мог!
Альбер представил как тихонько столкнет Ксантоса с какого-нибудь обрыва и ему стало немного веселее, он даже улыбнулся, и только сейчас спохватился, что его проводник резко умолк.
Пришлось даже поднять голову под ослепляющее солнце и с удивлением выяснить, что Ксантос не только умолк, но ещё и встал как вкопанный.
–Мы что, заблудились? – Альбер был готов убить при ответе «да» этого негодяя на месте. Поблизости километров на шесть никого. И эти шесть километров ерунда, но не в жаре же их преодолевать!
–Нет…– посеревший голос Ксантоса был лишён ребячливого шума, – мы попали к смерти.
Альбер сначала закатил глаза и только после этого шумно и нарочито театрально вздохнул. Театральничать было не перед кем, не перед проводником же? Но как же хотелось!
–Тебе что, ещё денег дать? – поинтересовался полевик, прекрасно осведомлённый что в некоторых странах проводники безбожно и беспощадно пугают туристов по пути, вытягивая из них хитростью и манипуляцией дополнительный заработок.
–Оставьте деньги себе, мистер! – Ксантос, однако, весьма напугал Альбера. Альбер приблизился к замершему проводнику и проследил, куда тот смотрит.
Он смотрел чуть выше себя, смотрел напряжённо.
На тонкую красноватую дымку, вившуюся над ними шагах в сорока.
–И что я должен увидеть? Иллюстрацию парфюма? – раздражился Альбер, – что это такое?
Он знал, что в жарких местах «парит» песок и асфальт и предположил, что дымка это что-то такое же, похожее, потому что ничего не происходило, никакого пожара не было и вообще ничего не было. Песок долины под ногами, буйная растительность, которой положено бы радовать глаз, но как-то не очень радостно от беспощадно пролитого солнца на неё смотреть, рвущий мирность низины горный хребет на горизонте…
–Смерть, – нервно сказал Ксантос, – надо назад.
Альбер фыркнул. Что такого в дымке он так и не понимал. Ну вьется да и вьется. Чего уж…
–Ага, развернулся и назад! – скривился Альбер и переступил вперёд, опережая теперь своего проводника.
–Мистер, не надо! – Ксантос тотчас схватился за его руку и, на всякий случай, за светлую накидку, без которой под этим солнцем было бесполезно идти так долго. – Мистер, вернитесь назад! Там смерть! Смерть!
–Ну хорошо, – смягчился Альбер, – какая смерть по-твоему там есть?
Он чувствовал ироническое любопытство. Он уже всё понял: местное суеверие какого-то рода, из числа, конечно, тех, что не оправдываются в девяти с половиной случаях из десяти!
Но Ксантос относился очень серьёзно, и даже у Альбера на миг похолодело где-то в груди от ответа, от голоса, явившегося этот ответ – почтительного и прошитого белыми нитками ужаса:
–Эмпуса, мистер!
Альбер хмыкнул, затем осёкся. Он не знал что такое «эмпуса» и с чем это едят. Он ехал сюда, чтобы разыскивать следы горгон и химер, циклопов и гидр, чего-то, что интересовало бы «Центр»!
–Не ходите, не ходите! – Ксантос был готов расплакаться от ужаса. Он всё не отпускал рукав и руку Альбера, тянул на себя, настоятельно тянул.
–Ну ладно-ладно! – раздражённо отмахнулся Альбер, – пойдём назад, истеричка ты чёртова!
Альбер был зол. Он твёрдо решил, что сейчас же, как только перестанет виднеться дымок, он откажется от услуг Ксантоса и вернётся сам. Не для того он проделал весь этот путь под жарой, чтобы…
Ксантос не успел облегчённо вздохнуть и попятиться с полной надеждой назад – в воздухе что-то хлопнуло. Негромко, вроде бы что-то невидимое всплеснуло руками. Альбер круто обернулся на дымок, не зная ещё что делать, и что он может увидеть, но он ничего не увидел – дымок пропал.
–Жди здесь! – велел Альбер и сделал несколько шагов вперёд, желая оглядеть округу. Профессиональная привычка осматриваться после каждого странного звука! Будь она неладна. По опыту Альбер прекрасно знал, что фантастические твари бывают далеко не всегда заметны, зато не могут обходиться без звука – шипение, свивание и развивание колец, раздутие, шорохи, шаги, крылья – всё это производит шум. Точно так, ориентируясь на звук, полевики в своё время поймали маленьких лесных фей и одного тролля, который умел обращаться в невидимку, но делал это с жутким грохотом…
Шум показательнее облика. Слух умнее зрения. Зрение может предать – может почудиться тень, может мелькнуть что-то в мыслях и показаться реальным, а слух будет точнее.
Именно по этой причине Альбер не мог проигнорировать хлопок. Он перешагнул раз, другой, третий – пусто, пусто! И под попавшим под ноги колючим кустом пусто, и под травяной лысеющей нитью.
–Тьфу! – Альбер с досады сплюнул на землю  – надо ж было так проникнуться испугом этого идиота?!
Альбер обернулся, чтобы сказать Ксантосу всё, что он думает о нём и о его болтовне, и слова застряли в его горле.
***
Альбер обернулся в тот момент, когда от Ксантоса оставалась в самом оптимистичном раскладе половина тела. Да и то, количество плоти уменьшалось на глазах.
Над распростёртым изувеченным телом склонилось что-то, что Альбер описал бы как огромный мешок или даже кулёк с кучей лохмотьев – точнее сказать было нельзя. Что-то чёрное, но по черноте разное, словно созданное из кусков-лоскутков, ростом едва ли не с самого Альбера, крючилось и ело то, что было Ксантосом.
Оно, не показывая лица, тянуло чёрные лоскутные руки к мёртвому и легко, словно бумагу, с абсолютной бесшумностью, отрывало куски его плоти и несло к себе, видимо, в скрытую в этой черноте пасть.
Кусок пропадал также бесшумно.
Альбер застыл. Он не мог отвести взгляд от ужасного зрелища – рука из черноты, несущая куски мёртвой плоти туда же, в черноту, была стремительной и быстрой. За секунды оно оторвало немало от Ксантоса, насколько мог оценить Альбер, оставались лишь его руки, грудь, голова, и кое-что от брюха.
Словно в насмешку, существо потянулось к брюху. Рванув своей чернотой по плоти, оно оторвало кусок плоти и проглотило его вместе с одеждой, потянулось опять… посыпалась, потекла и зазмеилась мерзкая людская требуха.
Альбера стошнило на месте. Он знал, что существо его услышит, но был ли толк скрываться? Оно уже явно знало о его присутствии. А вынести вид пожирающего плоть чудовища Альбер не смог. Он видел много мерзости на своём жизненном пути – он видел русалку, что сварилась случайно в аквариуме, когда лаборант-идиот вместо выключения света включил подогрев; и поганую змеиную деву, жравшую лица детей; и нападение неуловимой Эль-Куэро – гигантской и плоской субстанции, похожей на коровью шкуру, которая оказалась разумна и способна перемолоть людские кости несчастного в прах…
Альбер видел много мерзости, но настолько близко он не видел ничего подобного. Отдышавшись, он заметил, что чёрного «мешка» рядом с Ксантосом уже нет. Да и Ксантоса тоже нет. Есть лишь бесформенная груда чего-то, что Альбер даже не хотел разглядывать. И ещё красноватый дымок.
Где же оно?
От мысли, что эта непонятная тварь может быть повсюду, раз она такая бесшумная, Альбер выхватил из-за пояса кинжал. Штука, конечно, смешная, с виду, но она не раз уже заслужила хорошую службу. Этот кинжал был смазан сонным отваром, благодаря которому в своё время Альберу удалось усыпить самого Василиска! Гигантский змей не почуял тонкого пореза на своей коже, но вот сонный настой…
Впрочем, поможет ли это? Альбер не знал и не хотел выяснять. Он хотел в отпуск, на пенсию, подальше от этого райского уголка, где какая-то тварь из лоскутьев тьмы жрёт плоть и исчезает.
Где же ты?