в печати, чтобы воздействовать на умы американских агрессоров». (Из «Воспоминаний» Н. С. Хрущева)
…Разбудил его телефон. Это был один из четырёх бежевых аппаратов. Как был, в носках, метнулся к столу. Поднял трубку, представился.
– Вот что, майор… – голос главного ПВО-шника на том конце провода был какой-то недовольный и даже презрительный. – Доложите командующему: на локаторе неопознанные цели. Пока насчитали пятнадцать. Идут с юга боевым порядком, курс 45. Жду его распоряжений, майор…
И замолчал. Он был старше по званию, и, видимо, ему было не по себе, что приходится подчиняться майору.
– Подлётное время? – единственное, что пришло в голову спросить.
– Минут шесть-семь. Теперь уже меньше. Жду распоряжений, – повторили на том конце.
– Хорошо. Докладывайте немедленно о любых изменениях обстановки!
И ещё не успел положить бежевую трубку, как поднял чёрную, адъютантскую:
– Срочное сообщение для командующего! Немедленно!
Едва успел записать в журнал о происшествии, как адъютант отзвонился:
– Товарищ майор! Командующий спит, не могут добудиться…
– Как это не могут?! Он что, не в состоянии?
– Не могу знать! Жена ответила: «Сейчас его пушкой не разбудишь». Ничем, говорит, помочь не могу – выходной день…
– А начальник штаба? А член Военного совета?
– Они в командировке в Дебрецене.
Всё, майор Королев! Принимать решение – только тебе. И на это у тебя – считанные минуты.
Потянулся к бежевой трубке:
– Поднимайте в воздух звено перехватчиков, пусть визуально определят и немедленно доложат!
– Это приказ командующего? – спросил недовольно главный ПВО-шник.
– Это мой приказ! – рявкнул в трубку и повторил своё звание и фамилию.
Теперь отступать некуда. Когда вывел в журнале слова «принял решение», понял: только что сам себе подписал приговор трибунала. Достал портсигар, вынул очередную папиросу, щёлкнул крышкой. В тишине бункера звук был очень похож на щелчок пистолетного курка.
Снял трубку красного телефона. Доложился Москве.
– Вы понимаете всю меру ответственности, майор? – спокойно спросил дежурный Генштаба.
– Так точно, понимаю.
– Хорошо. Министру будет доложено. Ждите.
Красная трубка не успела лечь на место, как зазвонил бежевый телефон.
– Перехватчики подтверждают: авиакрыло с опознавательными знаками ВВС США в количестве 15 стратегических бомбардировщиков В-29 на высоте 8 тысяч метров идут прежним курсом, в боевом порядке. В эфир не выходят, на сигналы не отвечают.
Помолчав секунду, голос в трубке добавил без всякого недовольства и даже с какими-то умоляющими нотками:
– Товарищ старший оперативный дежурный, ситуация критическая, надо принимать решение! Немедленно!
Да, теперь уже медлить нельзя ни секунды. Эти бомбардировщики способны нести ядерное оружие. И наверняка несут его. Это значит, что… Он должен принять решение.
– Полку – боевая тревога! Все истребители – в воздух! Огня не открывать! Не дайте им перейти границу! Устройте им карусель, сломайте строй!
– Ну, смотри, жить-то тебе! – хмыкнула трубка. – Может, и увидимся ещё. А может, и нет. Удачи тебе, майор!..
В комнате дым стоял коромыслом. Он раскрыл портсигар, прежде чем позвонить по красному телефону. Портсигар был пуст. Достал вторую пачку «Беломора», закурил. Одной рукой делая записи в журнале, поднял красную трубку.
Дежурный Генштаба выслушал доклад спокойно.
– Вас понял. Министру доложено о вашем самоуправстве. И лично я вам не завидую. Ещё вопросы есть?
– Есть. Мне нужен квартирный телефон в Свердловске. Прямо сейчас.
– Не положено. А впрочем… Диктуйте номер.
Прошло, наверное, минуты полторы, прежде чем он услышал сонный голос жены.
– Алло!
– Анёшка, это я! У меня всего одна минута. Как вы там? Как ты? Как ребята?
– У нас всё хорошо. У тебя ничего не случилось?
– Всё нормально! Только соскучился очень! Всё, больше не могу говорить! Целую вас, родные мои!
Он положил трубку, и в комнате стало тихо, как… как в «яме». Он снова закурил. Буквально в несколько секунд высосал папиросу и тут же достал новую.
Звякнул бежевый телефон:
– Докладываю: самолеты США легли на обратный курс! Они по-вер-ну-ли! Мои ребята им такую карусель утроили! Слышь, майор?!
Честно признаться, дальше он уже не слушал. Он торопился записать сообщение в журнал. И когда закончил, доложил Москве. Вот и всё. Он сделал свою работу. Теперь можно и сапоги надеть…
«В полдень на даче в Ново-Огарево состоялось заседание Президиума ЦК КПСС. Хрущев в мрачных красках описал опасность: «Мы оказались лицом к лицу с угрозой войны и ядерной катастрофы, в результате которой может погибнуть человеческая цивилизация. Чтобы спасти человечество, мы должны отступить. Я собрал вас всех, чтобы посоветоваться и обсудить, согласны ли вы с такого рода решением». В 16-00 министр обороны СССР Малиновский приказал начать демонтаж пусковых установок на Кубе. Карибский кризис закончился». (Из книги А. Фурсенко, Т. афтали «Секретная история Карибского кризиса 1958-1964»)
…Прошло пять лет. В 1967 году мой папа в звании подполковника уволился из армии и стал школьным учителем, как с юности мечтал. Я был уже студентом, когда однажды он застукал меня у форточки с сигаретой.
Папа ничего не сказал, молча вышел из комнаты. Через минуту вернулся, положил передо мной на стол портсигар. Обычный портсигар, на крышке выдавлен Пётр Первый, медный всадник.
– То, что ты стал курить, – это плохо, – сказал папа. – Но то, что таишься, – ещё хуже. Не кури, сынок, ничего в этом нет хорошего. Я начал дымить на войне, и, как ты знаешь, вот уже пять лет не курю. Бросил раз и навсегда. Рассказать, как это было?
И он рассказал мне эту историю про своё дежурство в штабном бункере Южной Группы войск.
– Я вышел тогда из «ямы» и решил закурить. Открыл портсигар, а в нём всего две папиросы – всё, что осталось от трёх пачек. Они и сейчас там лежат. Хочешь, тебе портсигар подарю? Только пообещай мне, что никогда не будешь курить!
– Пап, так получается, что ты третью мировую войну предотвратил? Это же подвиг! Ты – герой! И тебя же ещё они хотели наказать? А чем дело кончилось, расскажи!
– Ну, какой я герой?! Я дома, как пришел, сразу спать завалился, а утром приказ – явиться срочно к командующему. Он мне выдал по первое число, с полчаса орал, держа по стойке «смирно», потом сказал, что, спасая меня от трибунала, берёт всю ответственность на себя, только в рапорте я должен указать, что все распоряжения отдавались им лично с квартирного телефона. Я так и сделал…
Представил командующему рапорт, он прочитал, остался доволен, сказал:
– От своего лица награждаю вас именным холодным оружием! Идите, получите кортик на складе, приказ я уже отдал. Свободны!
– Пап, так тебя все-таки наградили?
– Меня нет! – отец как-то легко засмеялся. – Это командующего наградили орденом боевого Красного Знамени.
– А кортик?
– Кортика мне не досталось. Пошёл на склад, а там начальником капитан, хитрован такой, он в нашем городке ещё карточки продуктовые распределял, так он заявил, что кортиков нет, и неизвестно когда будут. Говорит: «Советую вместо кортика взять бритвенный прибор-несессер, да и их всего две штуки осталось». Не жаловаться же мне! Взял несессер и пошел себе. Курить хотелось – ужас как! Но не стал. И ты бросай, пока не поздно. Это не сложно – всего лишь побороть самого себя…
И он подарил мне свой старый портсигар. С двумя «беломоринами» внутри.
Потом сколько я раз я пытался бросить курить – никак не получалось. Потом сколько раз я пытался отучить от этой дурной привычки своего сына – безуспешно. Ну что, война, что ли, за окном, чтоб дымить не переставая? Может, портсигар ему подарить? Не о себе ведь теперь пекусь, а о сыне – чтобы не подавал дурного примера, чтобы мой внук не приучился тоже. Неужели нужно быть героем, чтобы бросить курить? Чего проще – всего-то побороть самого себя. А вот не каждому дано...
