НИХАО

06.05. 2036
08:15:24
«Нихао! Шу цу си пу ю э-э!»
- Это что ещё за н-нах!
Федя отрешённо пялится в сияющую панель, где творится что-то невообразимое. Там где должны быть показатели скорости, расхода топлива и температуры, появились жирные иероглифы. Они похожи на страшных чёрных тараканов, которые, каким-то макаром, заползли под матовое стекло панели. В большом экране, вместо карты города, весело машет лапой нарисованный розовый котик.
«Ниха-ао!» -  поет писклявый голос, после чего произносит несколько непонятных слов, со множеством шипящих.
Федя пытается выкрутить руль, чтобы согнать сбрендившую машину на обочину, но тот становится неподатливым. Пухлая, обтянутая кожей, баранка, какого то чёрта, начинает вращаться в противоположную сторону. Усилие настолько велико, что Федины руки не могут с ним справиться. Двигатель весело рычит, хотя Федя, давит не на газ, а на тормоз. Машина вылетает на встречную полосу.
- Ай бля…- только и успевает пропищать Федя, видя летящий ему в лоб внедорожник «Нахал» шестой серии. «Шушпан» разворачивает на сто восемьдесят градусов, и во время этого фуете, он собирает ещё несколько машин.
Выстрелившая праздничным салютом, фронтальная подушка, отправляет Федю в лёгкий нокдаун. Неистово матерясь и тряся отбитой головой, Федя дёргает за ручку, но понимает, что та намертво заблокирована.
«Шунь тю фу цу шо инь мо-о» - мурлычет в панели невидимая китаянка.
- Чё за херня?! – орёт ей в ответ Федя.
«Цу чу шу э финь ту шо дзи» - отвечает она.
- Бля-я…чё происходит?! – голос Феди переходит в визг.
«Шо ци ху…» - парирует невозмутимый голос.
Упирающаяся в нос подушка, не даёт оценить обстановку. Федя нащупывает в кармане пластиковую коробку, достаёт телефон, с усилием протискивает его под твёрдой как камень подушкой, нажимает на кнопку «Контакты». Его выпученные глаза лезут на лоб. Вместо привычных имен, фамилий и прозвищ, на экране ровным столбцом выстроились иероглифы. Одна строчка – один иероглиф. Там где должны быть просто имена, типа Оли, или Коли, всего несколько витиевато перекрещенных полосок.
Там же, где к имени добавлено прозвище, должность, или адрес – иероглифы жирные, многоярусные, похожие на сколоченный рукожопым мастером, сарай.
- Да чё за Хренотень! – повторяя избитую мантру, Федя тычет в самый последний контакт, туда, где под жирной кракозяброй, должно скрываться имя его подружки. В оригинале её зовут Света, но здесь она забита, как «Сеня автосервис». Теперь это имя подверглось ещё одной шифровке – той, которую уж точно хрен, кто разберёт.
Трубка не выдаёт гудков, а мгновенно взрывается знакомым писком.
«Нихао! Ци чу ми шо-оа ту ю фонь…»
- Бля-а! – недослушав, Федя швыряет трубку на пол.
Снаружи, судя по доносящимся до его ушей, звукам, тоже происходит что-то невообразимое.  Исполняемая, сотнями вразнобой гудящих сигналов, какофония, перемежается  матерками, свистом резины и глухими ударами. Какие-то удары Федя чувствует буквально. Они передаются ему через вибрирующий кузов машины.
«Вот те бля…купил новый Шушпан» - зло шепчет он, чувствуя, очередной удар, который похож на забиваемый в крышку гроба гвоздь.
Удары становятся всё глуше и слабее, а звуки всё дальше. Салон погружается во мрак и Феде кажется, что его закапывают в огромной яме, забрасывая эту яму стальными кузовами.
«Цинь чу фо шо ха-а…» - слышит он перед тем, как забыться.
06.05. 2036
08:15:35
- Да ну на!
Михалыч застывает на тротуаре, выпучив глаза. Такого он ещё не видел, хотя, вроде и повидал уже не мало. Добрый десяток, сгрудившихся на перекрёстке машин, напоминает кавказскую свадьбу, или автопати обдолбаных утырков. От праздничной, картинку отличают помятые кузова и слишком уж отчаянный мат, раздающийся из разбитых окон. В пестрящей всеми цветами радуги, железной куче, Михалыч смог разглядеть старый «Чери Тига», «Зашуган» премиум класса, два «Славянина», «Нахал» и новый «Шушпан». Но картинка не остаётся статичной. Уже через секунду, в кучу, с диким рычанием врывается «Чанган Блю Свинота», а ещё через секунду «Москвич». Машины влетают в стальную кучу с радостным ревом, будто голодные собаки в свару за куском мяса.  Очередной удар венчает  хлопок выстреливаемой подушки и трёхэтажный мат водителя.
- Да ну на!
Фильтр истлевшей сигареты намертво прилип к отвисшей губе. Онемевшая рука не в силах поднять зажатую в ней бутылку пива.
- Да ну на!
Очередной участник шоу радостно врезается в кучу, зарываясь в ней по самый задний бампер. Это миникупер «Джилли пи-пи», который в простонародье окрестили «Подпиздышем». К нестройному матерному хору прибавляется женский визг.
Вишенкой на торте становится премиальный лимузин «Победа», который, влетев в кучу, словно торпеда, разбрасывает сгрудившиеся машины по сторонам.
- Да ну на!
Михалычу, таки, удаётся поднять бутылку с пивом на уровень глаз, но только для того, чтобы внимательно всмотреться в этикетку. А точно ли там пиво? Не взял ли он с прилавка по запарке омывайку для окон? 
Этикетка красноречиво заверяет, что в бутылке обычное «Жигулёвское».
На белую горячку это тоже не походит. Михалычу есть с чем сравнивать – это состояние он испытывал и не раз. Неужели всё это наяву?
- Да ну на! – в который раз повторяет Михалыч, только сейчас замечая, что на  четырёх стоящих по периметру перекрёстка, светофорах, одновременно горят все три цвета. Такого он ещё точно не видел.
В моменте, Михалыч понимает, что не просто может, а даже обязан сделать следующую вещь. Он достаёт из кармана потрёпанный жизнью трёх-симочный «Херхуй» и нажимает на сенсор, чтобы включить камеру. Вместо привычной голой бабы на заставке, Михалыч видит розового котика, который сидит на заднице и машет прямой, как палка, лапой.
«Нихао!» - мяучет котик.
- Чё-ё?! – Старик щурит глаза, вглядываясь в экран.
«Нихао!» - снова пищит котик, повторяя приветственный жест.
- Ни хуя! – отвечает ему Михалыч. – А где всё? – он имеет в виду иконки, которые его глаз привык видеть на панели. Вместо них весь сенсор усыпан чёрными кракозябриками.
- Да ну на!
Теперь взгляд Михалыча, которым он шарит по окрестностям, становится более внимательным. Он видит толпящихся на тротуаре пешеходов. Все их внимание сконцентрировано на одном зрелище. Нет это не массовая авария случившаяся прямо перед их носом. Все они – все до одного, уставились в экраны своих телефонов. Они тычут в них, что-то им говорят и даже угрожают. Все они дружным хором произносят одну мантру.
«Да ну на!».
06.05. 2036
08:15:02
- А я и говорю этому черту. Ты, сосунок, лучше не рыпайся на дядю, который уже на четвёртом уровне. Он мне: пиздишь, даже сам Цыпа ещё на третьем. А я ему тычу в нос телефоном: на, сука, смотри. Читать умеешь? А если не умеешь смотри на монстров…
Стоящие вокруг рассказчика, два пацана и девчонка, дружно взахлёб хохочут, обращая на себя недовольные взгляды остальных пассажиров вагона. Ещё один, стоящий чуть в стороне, член молодой компании, не смеётся. Он не слышит рассказчика из-за огромных наушников, нацепленных поверх вязанной цветастой шапки.
Рассказчика задевает то, что  его история не вызывает восторга у приятеля.
- Эй ты чё там один балдеешь? Нельзя от коллектива отделяться. Тимоха слышь?! - Он агрессивно толкает паренька костлявой и длинной как жердь рукой. Тот отбрасывает руку в сторону и отворачивается, закатив глаза.
- Ну и пошёл ты…- обижается длинный рассказчик, одетый в серый плащ с капюшоном. – Опять Мухомора слушает, эстет сраный! – обращается он уже к компании. Прыщавые подростки и девчонка, с розовой прядью на чисто выбритой голове, согласно кивают. По видимому, длинный пользуется в этой компании авторитетом. Только один человек ставит этот авторитет под сомнение. – Классику ему подавай. Да кто её ща слушает? Только одни  утырки, вроде нашего Тимохи! – все снова трясутся, издавая противный наигранный ржач.
Поезд останавливается. Стеклянные двери плавно расползаются в стороны.
«Станция «Парк культуры! - произносит механический женский голос. – Осторожно, двери закрываются. Сле…
Голос внезапно обрывается и на смену ему приходит другой, тонкий, скрипучий, похожий то ли на писк, то ли на стон, то ли на песню. Этого нельзя понять из-за контекста произносимого.
«Нихао! Ца ши зень фу хуа-а-а ча! Мао ли су чу фунь ми суо-о-о!»
- Это ещё что за новости? – хохочет длинный. – Вы слышали? Они чё теперь на китайском станции объявляют?
- Ну да…наверное. Они уже давно собирались…- отвечает бритоголовая девка, растерянно выпучив безбровые глаза.
- Чё то непохоже. – Пожимает плечами пухлый паренёк. Он не по погоде одет в жёлтую футболку и оранжевые шорты, но будто в оправдание нацепил зеленый шарф и зимние говнодавы на меху. – Мы же китайский в школе проходили.
-  Я тоже проходил и чё! Всё равно ни пса не понимаю! – Длинный пренебрежительно морщится. – Вон кто хорошо знает! – он тычет пальцем в приятеля в наушниках. – Этот ботаник в китайской школе учится. – Эй Тимоха…чё щас сказали?
Парень зачем-то прижимает наушники к ушам. Его глаза испуганно бегают, будто там, в наушниках, звучит что-то странное.
Двери закрываются, но уже через секунду, распахиваются снова. Скорость этого открытия намного выше стандартной, и вагон содрогается от удара, вызванного внештатной работой пневмоприводов. Свет на секунду тухнет, потом зажигается, после чего начинает мигать. Лампочки освещения, словно передавая эстафету одна к другой, начинают загораться и гаснуть по очереди. Мигающая вереница ползет из одного конца состава в другой, а потом обратно. Все пассажиры поезда, который похож на огромную свёрнутую в дугу колбасу, смотрят вверх провожая сверкающими от недоумения глазами эти огоньки. Расположенные над выходами мониторы, в одно мгновение, приобретают розовый цвет. Добрый десяток весёлых котиков машет неестественно прямыми лапками, раскрывая мультяшные рты.
«Нихао!» - Произносит дружный писклявый хор, и, прежде чем пассажиры успевают удивиться, поезд трогается. Все двери остаются открытыми, что заставляет некоторых, до этого беспечных пассажиров, вцепиться в поручни мёртвой хваткой. Скорость стремительно прирастает и потоки задуваемого через распахнутые двери воздуха, грозят сбить с ног, стоящих в проходе.
«А-а-а!...Бля-я! Чё происходи-ит! Ма-ма-а-а!» - Эти несколько мантр, размножаются в сотнях криков, и некоторые из них, сливаясь в унисон, образуют страшный хор.
Мигание лампочек; машущие лапами коты; сырые, отдающие могильной свежестью, потоки воздуха из тоннеля; мелькание заплетающихся в косички толстых кабелей, в одно мгновение, превращают летящий состав в подобие адской колесницы.
- Ма-а-ма-а! Па-ма-ги-те-е! – Не успевший ухватиться за поручень, длинный, летит вдоль прохода, будто пуля. Одна секунда, и его врезавшаяся в поручень голова, разлетится на дольки, как спелый арбуз.
Крепкий мужик в пятнистом кителе, хватает паренька, будто ловит пролетающий мимо мяч.
- Далеко собрался, пацанчик? – спрашивает он, сжимая под мышкой худосочный торс. – Сдаётся мне, тебе не на этой станции сходить. – Военный щурит и без того раскосые широкопосаженные глаза, оценивая обстановку. На фронте было всякое, на то он и фронт, но здесь…что могло произойти здесь, в этой безопасной, жизни, которая