Парк гипсовых скульптур

Ведь, признайтесь, вы заглянули в тайник собственной души и многое из того, что увидели в моем парке,  узнали в себе. Только вопрос, захотите ли разбить свои внутренние изваяния, чтобы избавиться от пороков? Или вам хорошо, уютно живется с ними? И вы не думаете, что тем самым словно червь пожираете и свою жизнь, и жизнь близких вам людей? 
– Сложно сказать, – сказал я, пытаясь понять сумбурную мысль моего провожатого. – Вот вы сказали, что наши пороки родом из детства? Неужели вы всерьез так считаете?

– Конечно из детства. Они произрастают из наших первичных представлений о мире. Мы не помним о давних обидах, а они живут в нас. Мы забыли поступки окружающих людей, а они гипсовыми слепками осели в потаенных уголках сознания. Эти слепки – образцы наших масок. 
– Как-то все непонятно. Но за экскурсию спасибо.  Было интересно.
  Попрощавшись со стариком, я направился в сторону дороги. Оглянулся. Но мой таинственный провожатый исчез. Словно растворился в звонком осеннем воздухе. Окна дома скульптора  были местами заколочены и темны. За моей спиной погас свет в парке.
  К удивлению, обратная дорога, хорошо освещаемая полной луной, не заняла и десяти минут. Я сел в машину, достал из кармана смартфон. «Парк гипсовых скульптур», набрал в поисковике. И не поверил своим глазам. На фото основателя парка был мой таинственный провожатый. Год смерти – 1997.  «Чертовщина какая-то», – сказал  вслух и бросил смартфон рядом с собой на сидение.  Вы не поверите, но эта странная экскурсия, словно мощный  взрыв, вывернула меня наизнанку. Ведь в гипсовых скульптурах парка, словно в зеркале, я увидел свою неприглядную и омерзительную сущность. Это для других припасена у меня маска здорового цинизма и  респектабельности. Но бесполезно обманывать себя. Да, я, как мог, боролся за свое место под солнцем, обманывал, продавал и предавал близких людей. Прожигал жизнь, бездумно тратил деньги на лживых и непостоянных людей. Ушел от надоевшей и подурневшей жены, бросил двоих детей, и меня это нисколько не смущало. Месяцами не звонил матери  и даже опоздал на ее похороны. Убивал в Афгане, и не только там. Усыпил верного пса только за то, что он стал мне обузой. Без сожаления выбросил принесенную детьми кошку на улицу. Я ел устриц на дорогих курортах, но никогда не подал милостыню просящему, не помог нуждающемуся, хотя  это был мой родной  брат. Бежал от церковных ворот. Но считал желанными двери казино. Господи, как я жил? Сколько всего мерзкого накопил  в душе. Страшными и  уродливыми в своей пугающей наготе показались мне тогда изваяния пороков в собственной душе. 

  Не помню, как завел машину, тронулся с места. Сознание прояснилось только тогда, когда впереди показались огни большого города. Я даже стал успокаивать себя мыслью, что все произошедшее со мной явилось результатом искаженной действительности, рожденной  уставшим за день мозгом. Хотя раньше, особенно за рулем, со мной ничего подобного не случалось. И только дома, снимая туфли, заметил на них  глину и прилипшие к подошвам листья из парка гипсовых скульптур.