Исправленная Вера. Сага о Другом и о Других - 19
Начало нашего союза профессор Татиашвили отметил с истинно кавказской щедростью и радушием. Из того, чем он угощал нас в знаменитом ресторане, многое было мне известно только по названиям, а кое-что вообще оказалось сюрпризом. Это был настоящий пир. Я совершенно не аскет и люблю полакомиться, но всегда знаю, когда надо притормозить. Но тут не устоял и предался греху чревоугодия по полной программе. Правда, свой главный рабочий орган всё же уберёг. Бокал изумительного "Киндзмараули" и такой же - великолепного "Макузани" я растянул на всё время нашего долгого застолья. А гранатовый сок ещё никому не повредил в любом количестве. Георгий Вахнангович обратил внимание своих коллег на сей факт тостом с цитатой из Пушкина: "Учитесь властвовать собою!"
— Ты настоящий мужчина, бичо!
Со следующего утра пошла нормальная работа. Естественно, их больше всего интересовала аналитическая сторона моих способностей. Разумеется, о всякой экстрасенсорной ерунде не было и речи. Мы исходили из того, что я читаю людей через реальные физические сигналы, хотя бы в принципе доступные регистрации соответствующей техникой. Поскольку они все были не медиками, лечебный аспект интересовал их гораздо меньше, хотя отлично понимали всю его важность. А управление регенерацией вообще решили оставить за кадром. Это проблема заведомо не психологическая. В любом случае сейчас никакой техники в наличии не было. Это дело будущего. А пока будем просто набирать статистику.
Решили так: я читаю людей, ранее мне совершенно незнакомых, оставаясь с ними наедине, но в поле зрения скрытых видеокамер, а потом делаю подробный устный и письменный отчёт. Устный - наговариваю на широкополосный магнитофон, чтобы максимально сохранить интонации, тембр голоса и тому подобные подробности. Полученные данные затем сопоставляются с результатами обычного психологического тестирования и с аналитическим портретом. К такому мостику между Юркиными и моими способностями мы пришли одновременно и независимо. Идея была совершенно очевидной.
Аудио и видеозапись применялись также, если я проводил лечение. Этическая скользкость тут компенсировалась строгой секретностью. Засекреченный НИИ - идеальное место для такой работы. А знаменитая дотошность профессора была гарантией от ошибок. Со мной работали Карева, Ермаков и Райтман. Для всех других людей в институте я был просто временно прикомандированным сотрудником. Лишних вопросов тут не задавали. Проект "Читатель" пошёл!
Ровно в пять часов вечера моя работа прекращалась, хотя было страшно интересно, и я с удовольствием продолжал бы ещё. Но Георгий Вахтангович был непреклонен.
— Марк, я тебя хорошо понимаю. Думаешь мне не жалко? Ты такое выдаёшь! Я бы тебя до самой ночи не отпускал. Но ты пойми: я поклялся твоей маме самой страшной клятвой, что не буду тебя мучить. Ты что, хочешь, чтобы я свой род опозорил, клятву нарушил?! Вах, какой ты злой! (Он комично утрировал свой грузинский акцент.). Работа, работа, работа - понимаю, сам такой. Но тебе отдыхать надо. За девчонками бегать. Ты слишком взрослый, бичо. Альберт говорит, что вычислил твой ментальный возраст: тридцать пять - тридцать семь! Это нехорошо. Совсем нехорошо. Новый год скоро. В субботу - воскресенье гуляй. Это удачно, что первое января - понедельник. Я никого на тебя не назначаю. Можешь опоздать. Можешь гулять. Придёшь - хорошо. Будем разбирать, что уже наработали. Нужно придумать стандартный алгоритм для обработки. Вот подумай в свободное время. Рита говорила: тебя нельзя резко останавливать.
— Георгий Вахнангович, спасибо большое. Но ещё пару недель, и я уеду. Ну, скажем ещё на недельку мама меня прикроет в институте...
— Нет, ты невыносимый нахал! Целый член-корреспондент Академии Наук СССР тебя уговаривает! Какие пару недель? Сдурел, да? Долго дурака валять не дам. У нас с тобой на много лет работы хватит. Ещё два года учишься. Потом диплом в зубы - ко мне. Я тебя у мамы заберу. На меня работать будешь! Вот тогда я на тебе такой канкан спляшу. (Он аж причмокнул.) А сейчас проваливай. Дел полно. С Наступающим!
Тут мне в голову пришла интересная мысль.
— И вам всего самого лучшего в новом году, дорогой профессор! Можно ещё только один вопрос?
— Правда - один? Спрашивай.
— Вы очень кстати упомянули девчонок. Но Юрины родители, у которых я живу - очень интеллигентные и высоконравственные люди.
— Я тебя понял. Давай вопрос.
— На полигоне кто-нибудь бывает, когда мы там не работаем? Код я знаю, что с дверной ручкой делать - тоже. Что ключ - чистая декорация, понял на второй день. Так как?
Взгляд, которым он в меня выстрелил, был шестнадцатидюймовым.
— Марик, мальчик мой. когда Батраков любовался на твой портрет, он сказал, что ты - ангел. Он совсем-совсем немножко ошибся. Ты чёрт! Ты сам Сатана, чем хочешь клянусь! Ладно. Там нет никого. Пока мы работаем с тобой, полигон только ваш. Вашей группы. Тебе не помешают. Иди уже, пожалуйста! Не заставляй меня тоже тебя побить.
— До свидания в Новом году, Георгий Вахтангович!
Сквозь закрытую дверь я услышал могучий хохот и "Каков джигит! Весь в мать! Ха-ха-ха-ха!".
Полигоном называлась одна хитрая лаборатория института. Психологи работают с людьми, со множеством людей. Немыслимо, чтобы все они приходили в секретное учреждение с какой-то скучной вывеской, но с серьёзной охраной. Вот для такой работы - с посторонними людьми - предназначен был полигон. В элитном многоэтажном жилом доме, на одиннадцатом этаже было всего две квартиры. Одна из них была самой настоящей жилплощадью: просторной, добротно обставленной, но без особых изысков. Вторая - была собственно лабораторий, со всеми надлежащими причиндалами. Оба помещения сообщались между собой через хорошо замаскированную дверь и несколькими кабелями соединялись со скрытой аппаратурой наблюдения. Как всё это хозяйство включается и выключается, мне тоже было известно. А что неизвестно, так и бог с ним. Антисоветская деятельность не входила в мои планы.
Вечером дорогие родственники преподнесли сюрприз.
- Марик, тебе Юрочка ничего не говорил? Ну да, у него же сессия. Так я тебе скажу: на Новый год нас пригласили Зильберштейны. Мы у них сто лет не были. Не делай больное лицо. Мы не собираемся тащить тебя в нашу стариковскую компанию. Они пополам с Любавиными купили очень милый домик в деревне. Вот там и встретимся. Мы с Яшей взяли отгулы на понедельник. А уедем вечером в пятницу. Понимаешь?
— Начинаю понимать.
— У Юрки вам будет тесно - вашей компании. А тут три комнаты. Чего не хватит - вон универсам. Приглашайте своих подруг. До вечера понедельника нас не будет. Как тебе такой расклад?
— Изумительно, дядь Яша! Но, сами понимаете, может быть беспорядок. Но мы всё уберём.
— Если только вы не учините пожар и наводнение - не страшно. Что-нибудь одно мы-таки переживём.
Святые кувыркатели! У тёти Раи появилось чувство юмора. Что я должен был сделать, как не расцеловать любимую тётушку? Вот это-подарок! А чуть позже - телефонный звонок. Голос я узнал сразу. Собирался сам завтра позвонить, но так даже лучше.
— Марик, это тебя. Очень приятный голосок.
Я взял трубку.
— Верочка, привет! С Наступающим! Собирался завтра тебе звонить, а ты уже тут как тут, умница. Ты где сейчас? Понял, но завтра обязательно. Я свободен с пяти. До твоего Химтеха мне полчаса - минут сорок. Там, по пути от главного входа до "Новослободской", есть забегаловка - "Чебуречная". С без четверти шесть в пятницу жду тебя возле неё. Или внутри, если замёрзну. Всё, замётано. Да, привет тебе от Ольги. Сказала, что с первого ставит твой процесс в план ЦЭЛа. Ты их там очень впечатлила. Жди первых результатов через недельку-другую. Нет. Об этом - когда встретимся. Пока!
Во время разговора мои родственники деликатно удалились. Но появились через секунду после его окончания. Дядя Яша поинтересовался:
— Ёлку ставить будете?
— А можно без вас?
— Идём, покажу где игрушки и крестовина. Мы с Раечкой постараемся до шести уехать.
— Тогда я поскакал за ёлкой. Базары сейчас допоздна. Пока на балконе постоит.
Ровно в пять сорок пять Вера появилась у дверей чебуречной. Такая пунктуальность одно из следствий её проблем. Но полезное следствие. Как бы её сохранить потом? Я голоснул такси - не было ни малейшего желания толкаться в метро - и через полчаса сделал контрольный звонок из автомата. Никто не ответил.
— Проходи, разоблачайся. Тут очень тепло. Дядюшка присобачил по дополнительной батарее в каждой комнате. Впору везде форточки открывать. Чувствуй себя абсолютно свободно. До вечера понедельника они не вернутся. Сейчас поужинаем, чайку напьёмся и займёмся делами.
— Какой у тебя вкусный чай!
— Это секрет фирмы. Знаешь анекдот? Умирает старый еврей, который славился умением заваривать чай. И вот у него спрашивают:
Реб Исаак, вы покидаете нас навеки. Почему бы вам не открыть свой великий секрет?
И ответствовал старец:
— О, это величайшая из тайн! Но я вам открою её. Евреи, не жалейте заварки!
Она от души расхохоталась. В этот момент я постарался вчитаться глубже. Человек открывается в смехе. А что, совсем неплохо.
—Ещё чего-нибудь хочешь? Тогда пошли решать твои проблемы.
Мы устроились в гостиной. Два уютных кресла - то, что надо.
— Давай сразу определимся. Я никогда не вру своим ученицам и ученикам. Так мы с Олей называем наших... ну не пациентами же. (Она понимающе кивнула.) Не потому, что я весь такой хороший. Враньё мешает. Малейший сбой, и всё коту под хвост. Часто говорю не всю правду.
— Ольга Николаевна сказала мне тоже самое.
— Естественно. Я её ученик. Так вот, что мне известно от неё и что я уловил сам. Страх. Всё время страх. Боишься всех, всего и самой себя. Ты всё время воюешь со своим страхом. Твои трофеи в этой войне: престижный институт, аспирантура, эта твоя сверх-пунктуальность и аккуратность. Всё. Потерь гораздо больше. Воевать всю жизнь с самой собой и бояться всего мира - надолго тебя не хватит. Постепенно подступает решение, которого ты тоже боишься. Оля это почувствовала и разговорила тебя. Это было удивительно и тоже страшно. Тогда ...
Я замолчал.
— Ну да. Директор такого завода - и кто я? А потом она как-то странно меня погладила со всех сторон. Я как будто уснула. Как тогда, в самолёте. Страх пропал. Потом вернулся. А она сказала, что только ты мне можешь помочь. Что ты немножко волшебник. Я в такие штуки не верю. Но после самолёта. Я их боюсь ужасно. И поездов. Но хоть быстрее. Меня пичкали лекарствами. Помогало. Но я от них дура-дурой. (Её слегка передёрнуло.) Ненавижу. Особенно после одного... раза. Бросила. Лучше так.
— Меня очень боишься?
— Нет. Раз я пришла к тебе на ночь глядя. Ольга Николаевна мне немного рассказала о тебе. О ваших методах. Всё правда. Ты такой большущий, но совсем не страшный. Как печка - большой и теплый. Я на всё готова. Мне терять уже нечего. Если не получится...
Много мне Оля рассказать не могла. Телефон. Сказала только: "Помнишь разговор на даче у Ивана? Вот самое то. Девочка на грани суицида. Я бы всё равно не справилась. А ты сможешь. Ты другой
