Сказка на ночь

В некотором царстве, в некотором, так сказать, государстве, жили да были бабка с дедом. Именно в таком порядке – бабка с дедом, так как дед был ни рыба, ни мясо, серединка на половинку. А бабка… ну королевна прямо сама-собой! Высокая, статная, кровь с молоком и мёдом, у всякого мужика, что её видел, слюнки текли по усам, в рот не попадая, а фаберже звенели погромче Царь-колокола. В самом соку бабка. Ну и дедка при ней. Никакусенький, чесслово, дедка-то. А жила ещё у них курочка, рябая была, то ли с оспы, то ли просто такая уродилась. Ну и звали курочку, слышь-ка - Ряба. А как ещё-то, коли рябая курочка-то? От, то-то и оно.
  Царством-государством тем правил царь, Додоном звали. Ну, царь, как царь, корона там, тулупчик горностаевый, бородёнка. Любитель был большой всяких забав-чудес, зверюшек разных. Была у ево, к примеру значиться, белочка, все орешки грызла, как разгрызёт, так изумруд, а то и пару раз брильянты были. Был петушок, золотой весь, красивый. И вот, значитца, напился как-то царь Додон мёду хмельного, бражкой отшлифовал и давай к петушку приставать с разговорами, всяко разное ему талдычить спьяну. Достал петушка хужей репы пареной, тюкнул его петушок в темечко, сплюнул да и полетел себе, куды глазоньки глядели.
  Сказка долго сказывается, а лететь петушок притомился быстро, глядь – избушка на опушке, ну така себе изба, захудалая, плетень покосилси, топится по-чёрному. А по двору курочка скачет, рябая, но симпатишная. Петушок плечики расправил, головку поднял гордую, да и давай к курочке приставать всяко. А курочка чё, курочка хуторская, наивная, ушки развесила, сомлела вся.
  И понесла Ряба одно за другим яички, да не простые, а золотые, да в камушках самоцветных, ну чисто Фаберже какой.
  Прогнала бабка беспонтового дедку, хату отстроила в три этажа, полюбовника завела молодого да кучерявого. Тут бы и сказке конец, да молодец-то полюбовничек хват оказался, курочку под мышку и ну бежать, за горы да долы, в Тридесято царство.
  Но это уже другая сказка, спи, мой маленький, сладких снов.