Ангелина была старшей в семье. Старшие присматривали за младшими, за домом, и это было в порядке вещей.
Родители целыми днями пропадали на работе. Правда, были ясли, детсад, но Мартыновы детей в круглосутку не отдавали, и старшую особо не напрягали. Баловали её, можно было даже так сказать – носились с ней, как с писаной торбой. Ангелина родителей не подводила – училась хорошо, занималась общественной работой. Учиться хорошо в то время было мало. Конкуренция была та ещё. Можно было быть почти хорошисткой, но ещё и активисткой, спортсменкой. И автоматом такие становились и почти красавицами. А ей не удавалось быть, как все.
Ой, сколько талдычили учителя – нельзя отделяться от коллектива, надо быть, как все. Индивидуальность в то время была некстати. Быть личностью не стремились, достаточно было быть активным, быть у всех на виду.
Почему-то Ангелина отличалась от всех. То ли родители вбили ей в голову, что она особенная, то ли хоть этим пыталась компенсировать свою неяркость, отсутствие хоть каких-нибудь способностей. Она пыталась этим быть выше всех, да не получалось. Ребята сторонились её. Она была чужой среди активисток и прочих выскочек, её не принимали в свой круг и середнячки, да она и не рвалась обрасти друзьями. Ей было достаточно и своего общества.
Глянешь – в ней ничего такого особенного, даже визуально. Обыкновенная, про таких говорят: «В каждой избе найдётся такая» или же могут обозвать круглолицей, как оладьи». Одним словом, она была никакая, но какая-то не такая никакая.
Всё витала в облаках. Правда, бывали у неё подруги, одна на полгода, на большее у них сил и терпения не хватало. Она надоедала им своими росказнями, пытаясь внушить, что она такая-сякая, да никто не ценит. А очередная подруга должна была поддакивать, льстить, угождать. Свита в одном лице, а голый король – она сама. Может, всё же сомневалась она в своей незаурядности, вот и приходилось искать подтверждения со стороны. А подруг она любила унижать, ставить на место, гнобить. Она и других, более слабых гоняла, и дежурную подругу заставляла. Её-то саму не трогали, откровенно над ней не издевались.
На «круглолицую» она сильно обижалась. Это прозвище её бесило. Как только она не пыталась бороться со своей полнотой. Однажды, правда, и впрямь похудела, но лицо так и осталось круглым, как луна. «Оладьи» на тонких ножках. А одноклассницы уже получали записки от сверстников, даже от тех, кто постарше. Активистки и в этом были впереди всех. Какие страсти были, но до греха не доходили, и, слава богу. А Ангелину в упор не замечали, даже ничейные, значит, никчемные парнишки. Они игнорировали её «красоту», которая имела особенность не отражаться в зеркале.
Однажды очередная «подруга» чисто случайно нашла мятую записку. Почерк Ангелины, ни с чьим его не спутаешь, фирменный стиль. А там… целых десять пунктов, составляющих мечту Ангелины. Писала она себе ли, персональному божку ли (в то время каждый искал «бога» самостоятельно) неизвестно. Да, мечта была столь масштабна, планы пятилетки с ней ничто. Скорее, это был её жизненный план.
Это сейчас стали говорить, что мечта имеет особенность материализовываться, если очень стараться. Есть множество способов, хитростей для быстрой реализации, в том числе, путем создания визуальной картины, словесного описания сей мечты. Так вот, в той записке была зашифрована мечта самой Ангелины, где ключевым словом являлось слово «КРАСАВИЦА»! Ни больше, ни меньше, она мечтала быть первой красавицей школы.
Мечтать не вредно, но как бывает больно, когда они разбиваются в пух и прах от множества причин, которыми полна сама жизнь. Ангелина не умерла. Это значит, что её заветная мечта быть первой красавицей школы, увы, не сбылась. Какая уж там школа, она даже для кого-то одного не стала красавицей, хоть и домашнего пользования.
Планку чуть пониже, амбиций поменьше, могла бы и она поймать свою птицу счастья. Да нет, никого она к себе не подпускала в своё время. Даже для «Оладьи» нашёлся б в мире принц со сковородкой…
Нет, она себя реализовала, хотя бы в плане профессии. Она хорошая сестра, заботливая дочь престарелых родителей. В детях младших сестёр души не чает. Бог ей этого не дал, хоть со стороны можно порадоваться.
Она верна себе, «Оладья» с годами не меняется, но всё равно не та, не та «Оладья». Уж лучше жить с разбитым сердцем, чем коротать остаток дней у разбитого корыта, всё ещё не признаваясь себе, что не надо было хотеть слишком многого.
А если б она вместо слова «школы» написала хотя бы «класса», может, всё пошло бы по другому. Те дежурные подруги – успешные, обеспеченные, у всех семьи. Даже с годами нагло хорошеют. В чём секрет? В своё время они не шифровали дурацкие мечты, не ловили журавлей в небе, они просто жили. Или мелко плавали? Это они сейчас мечтают о чём-то большем. А Ангелина? Шифрует ли она по-прежнему свои желания или у неё их уже нет.
