отдельных листов и целых стопок писчей бумаги монументально высился сказочно красивый бронзовый письменный прибор в виде средневекового замка с бастионом подставкой для массивного, тоже бронзового пресс-папье. Он взял со стола пачку папирос "Казбек", вернулся назад, раскрыл пачку и протянул Андрею. Андрей взял себе папиросу. Паустовский тоже взял папиросу, закрыл пачку, постучал в задумчивости торцом мундштука по ее крышке, затем дунул пару раз в отверстие мундш-тука, сунул папиросу в рот и вновь сел на диванчик. Андрей достал из кармана куртки спички. Они закурили. Дым от папирос пластами кружил по кабинету, создавая ощущение уюта и комфортности. Паустовский искоса посмотрел на молчавшего Андрея, чему-то усмехнулся и продолжил все так же неторопливо и размеренно:
-- Имей в виду, Андрюша, что не сомневаются в себе только круглые идиоты. А если поконкретней, то недалекие, ограниченные, невежественные, серенькие люди. Парадокс жизни - чем меньшими способностями наделен человек, чем меньше он знает, чем меньше он умеет, тем активнее и нахрапистее он в жизни, тем наглее и самоуверенней он действует, тем безжалостнее и жест- че он поступает. Наверное, потому, что такой человек не способен предвидеть и оценить последствия собственных поступков из- за своей душевной черствости и близорукости. А талант и знания обременительны. Они как бы изначально уже обрекают человека на пассивность его жизненной позиции. Слишком многое становится очевидным и страшно бывает начать действовать трудно переступить через себя. Чужая боль становится твоей болью. И каждый твой шаг идет уже по живому, по твоему раскрытому сердцу. Далеко не каждому дано такое выдержать. Вот потому-то, наверное, талант и пытается найти забвение в алкоголе. Слишком часто такое бывает, слишком уж часто. Получается так, Андрюша, что трудно в нашей жизни талантливому человеку. Очень трудно. Нелегкая это ноша - талант. Ломает он людей...
Он замолчал, глядя на Андрея усталыми, в мелкую красную клеточку на белках глазами, затем мягко улыбнулся и сказал:
-- Ну, ладно, Андрюша, что-то мы отвлеклись с тобой. Не о том говорим. У тебя, наверное, совершенно другое на уме. Тогда давай с тобой попробуем разрешить твою проблему следующим образом. Ты сейчас, прямо здесь напишешь заявление на имя ректора об уходе в академический отпуск по семейным обстоятельствам. Заявление оставишь у меня. Я сам тебе оформлю академический отпуск на один год. Договорились?
Андрей кивнул головой и облегченно вздохнул. Разговор с Паустовским, которого он так в душе опасался, наконец-то состоялся. И, слава богу, все кончилось хорошо. Можно было бы теперь и порадоваться. Но особой радости что-то не ощущалось. На душе было смутно. Конечно, добровольный уход из такого "сверхпрестижного" института - это, своего рода, поступок! Здесь трудно что-то возразить. Но не поступок ли это Герострата?! Сделать что-то из ряда вон выходящего только для того, чтобы на тебя обратили внимание?! Мол, все сюда рвутся, лезут любой ценой, а я вот взял, да и ушел! Вот, мол, я какой! Полюбуйтесь на меня! Да нет, вреде бы всё происходило не так. О таких вещах у него никогда даже и мысли не возникало. Так что же тогда? Что он выиграл, а что проиграл, уйдя из института? Что проиграл - это яснее ясного. Это потеря узаконенной возможности писать и публиковаться. Что же тогда выиграл? Пожалуй, что ничего... Тогда зачем все это?! Зачем огород-то было городить? Или все гораздо проще. Убоялся Андрюха Орлов премудрости жизни, струсил, смалодушничал, отступил, но... Что но? Что взамен? Себя спас? Тогда от чего, позвольте вас спросить, вы себя изволили сохранить? От дурного влияния? От избытка неожиданной информации? От общения с интересными ребятами, уровень развития которых значительно превышает твой собственный, да?
Вопросы, вопросы, вопросы и... ни одного на них ответа. Уход из Литинститута был первым из многих в жизни поступков, отношение к которому у него у самого было очень даже неоднозначно. Сомнения в правильности содеянного одолевали его, мучили и не давали покоя еще долгие и долгие годы после случившегося. Однако попыток исправить положение и вернуться в институт или же вновь попробовать поступить сюда учиться, он никогда больше не предпринимал. Даже мысли такой у него никогда не возникало. Назад он никогда не возвращался. Правда, надо отметить, что одну такую попытку он все-таки попробовал сделать. Но неудачно. Желание вернуться в прошлое и исправить ошибку, совершенную когда-то, чуть ли не обернулась для него полной жизненной катастрофой. Но это все у него еще только будет. Потом, через несколько лет. У него ведь все только, только начинается.
***
