Исторические курьёзы. И.В. Сталин и томик «Евгения Онегина» в самый критический день обороны Москвы

Легендами, «мифами» и различного рода неподтверждёнными курьёзами полна вся советская историография.

Страна, где верить предлагалось только официальной советской печати, выхолощенной и отцензурированной до состояния, когда правду можно было найти только в опечатках или «между строк», а слухи и досужие домыслы нередко оказывались куда достовернее, чем передовицы центральных газет, жила в удивительной информационной изоляции не только ото всего остального мира, но скрывала буквально всё, идущие вразрез «с основной линией партии» даже (и тем более) от собственного народа.

Неудивительно, что границы дозволенного были очень чёткими и сужались с каждым годом вплоть до смерти Сталина, а образы «вождей» идеальными настолько, что вся партийная верхушка официально представлялась не только советской печатью, но и в восприятии большинства советских людей того времени, некими «былинными богатырями» или таким же былинными рыцарями без страха и упрёка, думающими только о проблемах простого народа и живущими исключительного его чаяниями и надеждами.

Тем более удивительно было узнавать, что даже «гению всех времён и отцу народов» И.В. Сталину ничто человеческое было не чуждо...


...когда знаменитого авиаконструктора Александра Сергеевича Яковлева 16-го октября 1941 года вызвали на совещание к Сталину, Верховный Главнокомандующий попросил Яковлева (который на тот момент являлся заместителем наркома авиационной промышленности по новой технике) составить срочный план эвакуации авиационных заводов и конструкторских бюро в удалённые районы страны. Причина для этого была более чем очевидная - возможное вторжение немецких войск в столицу. Ибо на тот момент никто не мог дать гарантии, что Москва сможет устоять...

Сталин пригласил Яковлева присесть за стол для обсуждения эвакуации авиационных заводов и необходимых мер которые, в связи с этим, нужно было предпринять в первую очередь. Сам же Верховный Главнокомандующий приподнялся и отошёл с курительной трубкой к окну.

В этот момент, Яковлев непроизвольно посмотрел на книгу, которую Сталин оставил на столе, лежащей обложкой кверху. Это был пушкинский «Евгений Онегин»...

Верить этому «мифу» советской эпохи или нет, оставим, как обычно на усмотрение вдумчивого и проницательного читателя...

С одной стороны, есть немало свидетельств, что Сталин читал литературу разных жанров в огромных количествах, начиная с художественных произведений и заканчивая философскими трактатами. С другой стороны, необходимо пояснить, что именно в эти дни - с 15-го по 17-е октября 1941 года - в столице началась знаменитая московская паника из-за того, что в Подмосковье была прорвана Можайская линия обороны и вторжение в столицу немецких войск казалось более, чем возможным.

В связи же с прорывом линии обороны, накануне, а именно: 16-го октября, Государственный комитет обороны СССР принял к исполнению секретное постановление за №801 «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы», который предусматривал в том числе и эвакуацию из столицы всего советского правительства во главе с И.В. Сталиным.

Сам же пик печально знаменитой паники пришелся именно на 16-е октября, когда десятки тысяч людей пытались одновременно выехать из столицы, а с самого утра Московское метро в первый и единственный раз за всю свою историю не было открыто, так как в нём велись работы по подготовке его к возможному уничтожению в случае вторжения в столицу немецких войск...

Именно поэтому легенда о Сталине, читающим «Евгения Онегина» в самый критический день обороны Москвы кажется надуманной и нереальной... И, одновременно, вполне реальной и достоверной...

Вероятно, именно чтение великого произведения русской литературы для Сталина стало способом ненадолго отвлечься и снять нервное напряжение последних месяцев. Тем более, что большинство ключевых решений им было уже принято и оставалось лишь ждать чья «чаша весов» перевесит в этот момент на фронте в Подмосковье...