Время никогда не спрашивает, ползти ему или идти. Так и сейчас. Оно промчалось слишком быстро - наступила середина июня, речь господина Жели против жирондистов принесла ему успех, восстания федералистов не затихали, в Конвенте на смену одним трибунам пришли другие, только жизнь Луизы как будто бы прервалась на антракт.
Когда отец вернул её домой, он строго-настрого запретил ей с кем-либо общаться и даже запер на ключ в её собственной спальне. Дни, как близнецы, были похожи друг на друга - никаких книг, никаких подруг, никаких сплетен. Как это печально! Если с отсутствием общения как-то можно было смириться, то с отсутствием книг - нет. Они служили ей проводниками в другие миры и по-своему развлекали скучающую Луизу.
А так как никто её не желал развлекать, то она развлекала себя сама упражнениями в поэзии и прозе. Однако потом интерес к этому иссяк: для стихов, равно как и для романов, нужны были впечатления, а пленнице их очень не хватало. Воспоминаний о побеге из отцовского дома было недостаточно. Луизу мучила скука. Она утешала себя мыслью о том, что и в её жизни когда-нибудь наступит эра перемен.
12 июня оказался днём солнечным - Луиза тяжело вздохнула, что сегодня она всё равно никуда не выйдет.
- Даже Марии-Антуанетте лучше, чем мне. - недовольно заявила она своему отражению в зеркале. - Австриячка заперта хотя бы в большом Тюильри, а не в своей комнате. Наверняка в такую погоду ей разрешают гулять. А даже если нет, то жила она больше моего и познала всю прелесть придворных развлечений.
Зависть сменило чувство досады. Сколько она ждёт событий и ничего не происходит. Видимо, такой злой рок её преследует. Луиза села на кровать и погрузилась в собственные раздумья. Внезапно за дверью она услышала шаги господина Жели. Луиза была удивлена: за всё то время, что она находилась взаперти, отец ни разу не приходил к ней. Он делал вид, будто бы вообще её не замечает. Должно быть, что-то всё-таки изменилось.
Господин Жели вошёл в комнату дочери озабоченным - всем своим видом он давал понять, что у него к Луизе серьёзный разговор.
-Мне кажется, что такого “домашнего ареста” тебе вполне хватило, чтобы осознать всю свою вину, не так ли? - спросил он с деланной улыбкой. Радостная Луиза ответила утвердительно: цель этого визита сообщить ей, что отныне она свободна и больше не будет сидеть здесь, как те несчастные в Консьержери. - Про ссору мы забыли, у меня есть к тебе другой разговор: о твоём замужестве.
Замужестве? Эти слова обожгли Луизу. В чём она так провинилась, чтобы неприятности мчались за ней по пятам? Может, из-за того, что она стала чаще жаловаться Небесам и меньше делать добрых дел. Или эта кара за её ссору с отцом.
-И кто мой жених? - робко прошептала побледневшая Луиза.
-Твоей руки просит мой коллега, Жорж Дантон. - сказал господин Жели. - Сегодня я получил от него письмо. Он описывает тебя идеалом красоты и любви.
Луиза вспыхнула. Сама мысль об этом “революционном чудовище” ужасала её. Вспомнился вечер в театре, когда он так пристально разглядывал их с Ивонной.
-Отец, кто угодно, но только не Дантон. - вырвалось у несчастной. - Он великий распутник. - Ивонна рассказала мне о том, скольких женщин он соблазнил.
Господин Жели с некоторым сочувствием посмотрел на Луизу, затем сказал:
-Ивонна сплетница. А Дантон - мой покровитель. И, к твоему сведению, он был женат на Габриэль Шарпантье, с которой вы в детстве прекрасно ладили.
Луиза замолчала. О браке с Дюпеном и испанском монастыре думать не приходилось, а перспектива выйти замуж за Дантона казалась ей ужасной. Он в два раза был её старше, к тому же совершенно не отличался привлекательностью.
-У меня есть время на раздумья? - спросила ни на шутку испуганная таким поворотом событий Луиза.
-Чем раньше ты решишь, тем тебе будет лучше, так как отсюда ты выйдешь только замуж. - сказал отец тоном, не терпящим возражений.
Луиза посмотрела на него своими большими глазами: казалось, она хотела, чтобы господин Жели сжалился, но он оставил все свои мысли при себе. Дочь не должна знать о том, что эта перспектива не радует его, скорее наоборот - брак Луизы с Дантоном кажется лишь досадной необходимостью. Ноблесс оближ - он выдаёт себя за республиканца, значит, за такого выдаст и дочь. Единственное, что утешало господина Жели, так это то, что жених был обеспечен и мог содержать Луизу.
