Ветер, небо и красные маки...

Весенний ветер буйствовал в ночной степи, утробным воем стенал в проводах, сотрясал дощатые стены казармы в забытом Богом военном городке. В солдатской "общаге" мертвым сном были скошены первогодки - "салаги", беспокойно метались в полудреме, постанывая и матерясь, "деды" и "дембеля". Сводил с ума этот дикий ветер, сна у меня не было ни в одном глазу. Хотелось на волю!

В каком-то сомнамбулическом состоянии встал с железной скрипучей кровати, натянул гимнастерку и брюки, прыгнул в кирзовые сапоги и пошел прочь из пропахшего мужским потом и портянками солдатского дома. По привычке дав пинка стоящему у тумбочки караульному - "салаге ", дабы не дремал на посту, хлопнул скрипучей дверью. Ветер тут же ударил в грудь, заревел в ушах. Стараясь удержаться на ногах, наклонив голову, зачем-то побрел в сторону небольшого киргизского поселка, который находился в километре от воинской части. На окраине рабочего селения возвышались цеха щебеночного завода, где безостановочно перемалывалась в мелкую крошку горная порода.

Тоска и одиночество гнали меня неведомо куда, а ветер, резко изменив направление, мощным дыханием подталкивал в спину. Гигантская заводская труба уходила в черное беззвездное небо, как указующий перст дьявола и терялась в нем, извергая черный, невидимый с земли дым.

Пугаясь собственной отваги, я подошел к этому колоссальному сооружению и поставил ногу на первую железную скобу. Ветер теперь бил сбоку, но упрямо и медленно я полз в небо. Время остановилось. Далеко внизу виднелись слабые огоньки завода и светлячки подслеповатых поселковых фонарей. Секунды превращались в часы, часы в годы, но вершина промышленного отростка казалась недосягаемой.

И все же наступил момент, когда, схватившись ободранными до мяса, окровавленными руками за последнюю ржавую железную скобу, я оказался на маленькой площадке и, окутанный черным едким дымом, валившим из огромного жерла трубы, посмотрел вниз.

Подкрадывался рассвет, ветер уже умчался в другие пространства, и в наступившей тишине с огромной высоты открылась панорама цветущей степи. Красные маки уходили за горизонт, в счастливую бесконечнось. На юге виднелись огоньки небольшого приграничного города, притихшего у подножия невысоких коричневых гор... За перевалом громыхала канонада, небо прорезали огненные дуги. Это в сопредельном государстве установки "Град" приступили к работе, разнося в клочья мятежные кишлаки.

Через пару часов, очутившись на грешной земле, где меня, плотоядно улыбаясь, поджидали "прапор" и пара ефрейторов из военного патруля, я почувствовал не только смертельную усталость, но и безмятежность, близкую к нирване... Отборный мат патрульного офицерика тек мимо ушей как непонятная и мелкая помеха в концертном зале, где нежно заливались скрипки...

Шел второй год моей службы в рядах доблестной Советской Армии... Тогда я не ведал, что небо с "овчинку" еще впереди...