Илья Сергеич Пеплов и жена его Клеопатра Петровна стояли у двери и жадно подслушивали. За дверью, в маленькой зале, происходило, по-видимому, объяснение в любви; объяснялись их дочь Наташенька и учитель уездного училища Щупкин.
— Клюет! — шептал Пеплов, дрожа от нетерпения и потирая руки. — Смотри же, Петровна, как только заговорят о чувствах, тотчас же снимай со стены образ и идем благословлять... Накроем... Благословение образом свято и ненарушимо... Не отвертится тогда, пусть хоть в суд подает.
А за дверью происходил такой разговор:— Оставьте ваш характер! — говорил Щупкин, зажигая спичку о свои клетчатые брюки. — Вовсе я не писал вам писем!
— Ну да! Будто я не знаю вашего почерка! — хохотала девица, манерно взвизгивая и то и дело поглядывая на себя в зеркало. — Я сразу узнала! И какие вы странные! Учитель чистописания, а почерк как у курицы! Как же вы учите писать, если сами плохо пишете?
— Гм!.. Это ничего не значит-с. В чистописании главное не почерк, главное, чтоб ученики не забывались. Кого линейкой по голове ударишь, кого на колени... Да что почерк! Пустое дело! Некрасов писатель был, а совестно глядеть, как он писал. В собрании сочинений показан его почерк.
— То Некрасов, а то вы... (вздох). Я за писателя с удовольствием бы пошла. Он постоянно бы мне стихи на память писал!
— Стихи и я могу написать вам, ежели желаете.
— О чем же вы писать можете?
— О любви... о чувствах... о ваших глазах... Прочтете — очумеете... Слеза прошибет! А ежели я напишу вам поэтические стихи, то дадите тогда ручку поцеловать?
— Велика важность!.. Да хоть сейчас целуйте!
Щупкин вскочил и, выпучив глаза, припал к пухлой, пахнущей яичным мылом, ручке.
— Снимай образ! — заторопился Пеплов, толкнув локтем свою жену, бледнея от волнения и застегиваясь. — Идем! Ну…
И, не медля ни секунды, Пеплов распахнул дверь.
— Дети... — забормотал он, воздевая руки и слезливо мигая глазами. — Господь вас благословит, дети мои... Живите... плодитесь... размножайтесь..
— И... и я благословляю... — проговорила мамаша, плача от счастья. — Будьте счастливы, дорогие! О, вы отнимаете у меня единственное сокровище! — обратилась она к Щупкину. — Любите же мою дочь, жалейте ее...
Щупкин разинул рот от изумления и испуга. Приступ родителей был так внезапен и смел, что он не мог выговорить ни одного слова.
«Попался! Окрутили! — подумал он, млея от ужаса. — Крышка теперь тебе, брат! Не выскочишь!»
И он покорно подставил свою голову, как бы желая сказать: «Берите, я побежден!»
— Бла... благословляю... — продолжал папаша и тоже заплакал. — Наташенька, дочь моя... становись рядом... Петровна, давай образ...
Но тут родитель вдруг перестал плакать, и лицо у него перекосило от гнева.
— Тумба! — сердито сказал он жене. — Голова твоя глупая! Да нешто это образ?
— Ах, батюшки-светы!
Что случилось? Учитель чистописания несмело поднял глаза и увидел, что он спасен: мамаша впопыхах сняла со стены вместо образа портрет писателя Лажечникова. Старик Пеплов и его супруга Клеопатра Петровна, с портретом в руках, стояли сконфуженные, не зная, что им делать и что говорить. Учитель чистописания воспользовался смятением и бежал.
Роли озвучивали:
Илья Сергеич Пеплов - Анатолий Корочанов
Клеопатра Петровна, жена Пеплова - Роза Госман
Наташенька, дочь Пепловых - Наталья Семёнова
Щупкин, учитель чистописания - Александр Окропиридзе
монтаж и текст от автора читал Сергей Че
1. Фабула - как бы сайт литературный, то есть здесь помещается собственное творчество авторов.
Вышеизложенное - это уже попытка актерства. Если припомнить ник Актера, то тенденция понятна. )
Насколько эта самодеятельность соответствует целям и задачам Фабулы ... спорно на мой взгляд.
Хотя нельзя сказать, что уж так мешает: не нравится - не слушай.
У меня есть опасение, что в развитие нового направления наши авторы не устроили бы тут половецкие пляски, ролики снимать теперь может каждый.
2. Замечания по актерскому мастерству: господин Че говорит с южнорусским или украинским, как хотите, выговором буквы "г", это очень заметно и противоречит правильной русской речи.
3. Госпожа Семенова не соответствует роли. В тексте подчеркивается, что она хихикает с повизгиванием. Наша Наташа томно-кокетлива, то есть ее образ противоречит авторскому видению.
4. Господин Окропиридзе убедителен в старческой хрипоте. На мой взгляд не хватило экспрессии в последней фразе, но я, как всегда, не права.
4. Госпожа Госман - никакая. Актерские способности не дотягивают до уровня поселкового Дома культуры.
Но, повторю: я не права.