Из третьего пепла

(*)
Море волнуется с самой смерти отца, но волнение это разное. Сначала оно было траурным, горьким – море оплакивало его гибель, или, вернее сказать – убийство. Потом оно вспомнило в себе ярость – не просто умер Морской Царь, а был убит одним из сыновей своих! И восседает этот сын на троне, и называет себя новым Морским Царём! Море металось в каждом из нас – детей Морского Царя, звало к отмщению, не находило отклика – в ком страх, в ком отдаление от трона…
И надо сказать, я тоже тому способствовала. Я ведь тоже царевна и право на трон имею. Вот только отца убивать я не планировала, а теперь таиться надо, но отступаться – нет, не смогу. И море мне не позволит.
Потом море бесновалось во мне, кипело, кровило, не находило во мне той самой бури, которую хотело. Но я давно знаю – море, конечно, сила могучая и бескрайняя, но море на то и море, что края не знать, а я – царевна, и за мною будет народ, и трон тоже будет, а это значит, что даже если хочется крови и бури, надо держаться.
Море можно в крови утопить, а дальше что? Как эту кровь потом вымывать? Слезами? Нет, бедное моё море, терпи, я иначе пойду, иначе тебя очищу от предательства, хотя ты того не поймёшь.
И меня как предателя тоже клеймишь, от того что не понимаешь, что я берегу тебя и заступаюсь. Тебе подавай войну, тебе подавай кровь, тебе подавай шторм, но что останется после шторма?
Потерпи, море, немного осталось тебе в заточении.
– Как это произошло? Как? – Сигер бесится. Он уже успокоился после того, как убил нашего отца, и ему кажется, что и народ почти что смирился с его приходом, и затихли уже шепотки о нём самом и о тех наших братьях и сёстрах, что его не приняли.
О той же Алане – любимице отца, ненавистной мне сестрице, что кроме весёлых песенок, кажется, ничего и не знала. Ан нет, попыталась Сигера убить – море в ней говорило, да только слабо оказалось. Заточена Алана. А скоро и до других черёд дойдёт, и до полукровки Бардо – чужак он везде, и Сигер нашёл повод и его заточить, вот ждёт Бардо суда как изменник и предатель. Сигер терпел, боялся, и вроде затихать начало и пришла пора покончить со всеми нами,  но нет – напасть!
– Царь, – советник перед ним и сам готов зарыдать, – люди появились неожиданно. Разграбили сокровищницу…
– Молчать! – орёт Сигер и тем самым теряет царский облик.
Морской Царь не срывается. Морской Царь призывает в себе море. Напрасно Сигер думает, что всё стихло и забыто, что упрочил он своё положение, ой, напрасно. Народ всё помнит, а в нужный момент оно всплывёт – и про него, и про срывы, и про то, что траур по отцу быстро снял, и слух, что меня он держит в угрозах.
Часть слухов распространена моими же соратниками. Я всегда искала и ищу дружбы со всеми – советники, стражники, служанки – неважно кто, ведь не знаешь, никогда не знаешь, кто тебе окажется когда полезен. Сейчас это мне на руку – так я общаюсь с сухопутными людишками, так я им смогла, через три пары верных рук передать знание о том, как попасть в одну из сокровищниц Морского Царства.
Море во мне билось, истерило, шипело, грозило карами, но я упорствовала: так надо! Малая часть сокровищ, но зато наш народ увидит, что Сигер такой слабый Царь, что его даже сухопутные не уважают, а нам с чего?
Вода камень точит. А себя я потом прощу. Поднимусь на защиту Морского Царства, и народ за мной пойдёт. За мной пойти проще, чем за Сигером – за мной таких слухов нет…
– Убили двоих наших, – шепчут Сигеру, боятся. Но не слов, а его и это тоже уходит в народ, расходится по придворным, скорбным, тревожным, напуганным, застывшим от самого факта, что какие-то там сухопутные посмели лезть в море.
А от придворных всё польётся по слугам – знать любит трепать языком и не любит обращать серьёзного внимания на тех, кто убирает им и чистит. А те слышат, те тоже живые и в свою очередь, понесут услышанное остальным.
– Откуда они узнали? Откуда…– у Сигера ужас и ярость, а что  хуже – бессилие. Сухопутные, следуя моим советам, совершили набег на сокровищницу на рассвете, когда море ещё спокойно и не ждёт подвоха. Стоило стражникам почуять неладное, как сухопутных и след простыл. Да и добирались они до той пещеры не на кораблях, а на быстрых и лёгких ладьях. И поскольку точно знали куда плыть, то не шумели и были точны в своём налёте.
Я бы на месте Сигера сразу бы поняла, что это кто-то из своих сдал нахождение сокровищницы. Но у Сигера море в крови, такое же как у меня, и он этого моря боится – море не терпит не только предателей, но и убийств. Меня оно карает, и я принимаю кару, а вот его  утянет.
– Откуда…– шипит Сигер, и глаза его, чужие, отравленные совсем не нашей магией, сверкают опасно и страшно.
Откуда-откуда! От ершового супа! Сигер, ты идиот, если у тебя есть ещё какие-то сомнения.
Сигер и сам чует настрой. Он знает, что должен встать на защиту своих родных волн, но бесится: как же это некстати, как же это невовремя!
Ну? Сигер?
Он смотрит на меня, а я мрачна. Что он хочет прочесть в моём взгляде? Покаяние? Сигер, я пошла на то, чтобы одну из сокровищниц моего Царства разграбили, неужели ты думаешь, что я покаюсь?
Я покаюсь тогда, когда убью тебя, не раньше! Когда взойду на трон нашего отца!
Но его промедление, его растерянность мне на руку. В народе помнят разную храбрость и та, что приходит в сражениях, далеко не первая.
Я выхожу вперёд, перед всеми придворными, за моей спиной трон моего брата и его недоумение: что я делаю? Бойся, Сигер!
– Друзья, я прошу вас всех сохранять спокойствие! – я говорю и говорю мягко. А ещё – этим маленьким выступлением я показываю, что царь слаб. Это его долг утешить народ, но он во власти моря. – Мы обязательно выясним все обстоятельства и покараем наших врагов. Я обещаю вам это. Именем моего отца обещаю…
Для Сигера это оплеуха. Для народа – ещё один повод к недоверию сегодняшнему Царю.
– Именем его…– повторяю я тихо. Мой голос расчётливо падает, я склоняю голову набок, показывая всем своим видом, как живёт во мне ещё эта рана.
А она живёт! Тут я не лгу, просто увеличиваю масштаб. Так река, попадая в небольшую яму, вымывает землю, расширяет себе место, так и я.
Вы-то потеряли Царя, но царя вы заменили, ведь Сигер на троне, а я-то потеряла не только его, и вы должны это понимать, ведь вы все морской народ и знаете связи моря.
– Все свободны, – это уже Сигер, спохватился, плавник поломанный, что я творю не на его пользу, вспомнил, что он Царь! – Кроме ближайшего совета и моей сестры.
Сестёр у тебя много, Сигер! Да только меня ты ненавидишь больше – знаешь, что я есть и я знаешь, что я про тебя всё вижу.
– Царевны Эвы, – Сигер усмехается. Нехороша его усмешка, но и пусть. Не боюсь. Море не позволит мне пропасть, разойтись пеной не в свой срок. Я ему обещала месть.
***
Советники, советники, кому вы служите, родные? Мне ли? Ему ли? Спрошу, а что услышу?
– Царству Морскому, – от самого честного и искреннего, кто меня желает видеть на троне не по тому, что я его заслуживаю, а потому что его не заслуживает Сигер-отцеубийца и цареубийца в одном лице.
– Морю, – ответят храбрые, которые готовы идти воевать хоть сейчас, да только держать их надо от крови, ведь море всю кровь помнит.
– Трону, – скажут преданные и от них я лучше буду держаться подальше. Для них трон – это место Царя, и если Царь на троне, то проблемы нет. И неважно даже какой Царь, важно, что на нём корона и у него ключи от Морского Царства.
– Народу, – скажут хитрые и оправдывающие себя. И будут правы, потому что народ хочет разного –  и войны, чтоб поживиться, и мира, чтобы удержать благо; и интриг, чтобы было нескучно, и покоя, потому что от интриг страшно – и всё одновременно!
– Себе, – скажут те, кому реально нечего скрывать. Подлецами зовут их и на суше, и в море, а разобраться – за что их винить?
Конечно, когда займу трон, заговорю иначе, даже с сегодняшними своими соратниками заговорю совсем на другом языке, перейдя из позиции слабой в настоящую власть. Это сейчас они действуют так, как я хочу, но думают, что направляют меня, забыли, глупые, истину: море не направишь.
Но одни думают, что я не хочу идти против Сигера и уговаривают меня, обещают поддержку. Другие полагают, что я его боюсь и готовы защитить меня. Третьи  уверены, что не боюсь и в защите не нуждаюсь, а просто хочу отомстить и вернуть трон моего отца.
И все они не до конца правы. Я не хочу идти против Сигера, но он вынудил меня. Я боюсь, но не брата, а моря, что и в нём. И во мне. И отомстить я хочу, но больше ради самой мести. А что по поводу «вернуть», так трон мой. Как вернуть то, что уже моё? Всегда моим было…
– Сколько они взяли? – Сигер знает, что ему надо собраться, что придётся быть Царём.
Забавно, что это до него доходит только сейчас. Царство – это бремя. Власть – это оковы. Надев корону, он сделался ещё большим рабом, чем последний пленник, посланный на наши глубины добывать жемчуга.
Власть – это то, что тянет в бездну. Это камень на шее. И вот он – камень!
Один из советников, тот, что из породы «служу Царству Морскому», оглядывается на других, его можно понять, он не хочет докладывать о таком, а придётся. Я ловлю его взгляд, едва заметно киваю. Это мой соратник. Он всегда уважал меня и мой голос в совете отца. Он пойдёт за мной, потому что я действительно могу повести, потому что сейчас я владею собой.
А Сигер едва держится от бешенства.
Но доклад есть доклад, а приказ приказом. И начинается список – золото: в слитках, статуэтках, украшениях и монетах; алмазы, жемчуга, изумруды и рубины…
Море много чего хранит. Многие волны ушли уже с тех самых дней, когда первые люди, чтобы задобрить море, стали жертвовать ему первые драгоценности. Люди менялись, а их любовь и ужас перед морем крепли.
Доклад был сух, и, как полагается, очень мягок по части правды. По моим сведениям украдено было больше, но кто будет всерьёз пересчитывать древние монеты?
И потом, тут сам факт важен: сухопутные почуяли безнаказанность, проявили неуважение. Покарать сухопутных!
– Предложения? – Сигер знает, что предлагать нужно, скорее, ему, но он всё ещё не поборол в душе своей сыновью преданность. Вот только отца у него больше нет. Теперь сам, Сигер, сам!
Советники, что служат Царству Морскому, твердят о том, что нужно улучшить охрану оставшихся сокровищниц.
Но это полумера. Всего лишь полумера! И я заявляю об этом с остатками такта.
– Это наши сокровища и мы решаем, где их держать в своём доме, – замечаю я.
Да, советники могут быть недовольны моим возражением, но зато они видят, что у меня есть мнение и я думаю. Даже больная, да. Мне уже давно стабильно плохо – море разъедает меня понемногу, ждёт, когда я позволю ему буйствовать, но я здесь, и я высказываюсь, пока Сигер ждёт от наших голосов спасения.
– Ещё предложения? – он играет Царя, он смотрит на всех и каждого, не высказывая ничего ни на предложение об охране, ни на моё замечание.
– Нужно узнать, как они нашли наши тайники, откуда они знали о путях, – это говорят те, что служат морю.
Здесь я согласна. Я бы тоже начала с поиска предателей.
– Разумно, – говорю, – это то, на что нам действительно следовало бы обратить внимание. В конце концов, если Сигер устроит массовые гонения на правых и виноватых. Это тоже будет не так уж и плохо.
Он покажет себя безумцем.
– Кто ведает картами? Кто