Упыриха

– Кто-нибудь может мне ещё раз объяснить, почему в этот раз мы какие-то…спасатели? – у Томаша был растерянный вид. В другой день Себастьян посмеялся бы над этим, но сегодня он был и сам озадачен не меньше.
Дело Инспекции – найти и уничтожить нечисть. Хорошо, если в процессе уничтожения Инспекция успеет разобраться в том, что это именно за нечисть, чтобы точнее представить свой доклад в Город. Город всё-таки ведёт свои списки – сколько и где появилось, к примеру, за год, мавок разного рода? Город отслеживает, выискивает закономерности, не то, чтобы предотвратить появление, не то, чтобы просто чем-то занять себя.
Об этом инспектора обычно не рассуждают – их задача проще: найти, уничтожить, написать доклад. Всё. А сегодня вот – озадачили!
– Мы не спасатели, – терпеливо поправила Агата. – Мы должны привести упыриху в Город, а там уже с ней разберутся.
– А почему мы не можем разобраться? – не понял Томаш. – Мы сколько упырей грохнули?
Агата шумно выдохнула, шёпотом досчитала до трёх, и снова принялась объяснять:
– Город хочет знать, почему в последнее время упырей стало больше. За прошлый год их было семнадцать, вы сами знаете – почти все из них попались на нашу долю.
Томаш и Себастьян синхронно кивнули, хотя Себастьян и не имел права этого делать – он присоединился к Томашу и Агате только в этом году, а до того сидел в Канцелярии, вёл списки, читал доклады и вдохновлялся на приключения. Его жгло: почему он сидит и пишет, когда может тоже жить интересно?
Это потом оказалось, когда прошение Себастьяна о переводе одобрили, что, во-первых, не только интересно, но и опасно – любая мавка, вурдалак, оборотень, упырь и прочая дрянь, умеют убивать. Во-вторых, не сколько интересно, сколько скучно – чтобы найти одну мавку, надо переговорить с половиной жителей, и неважно, что все эти люди будут указывать разное, путаться в показаниях, приплетать слухи и личную ненависть – изволь говорить!
В-третьих, разъездная работа оказалась связана, действительно, с разъездами, и со всеми последствиями в виде дождей, сырости, отвратительной трактирной пищи, а иной раз и сну под открытым небом. Себастьяну было тяжело, он успокаивал себя тем, что он ещё новичок.
И то, что Агата сейчас сказала про «нашу долю», имея в виду ещё прошлый год, стало неожиданным лучом тепла в его душе – приняли, как есть, приняли!
Он боялся, что этого не произойдёт. Всё-таки, Агата и Томаш работали давно. Более того – они были братом и сестрой, и Себастьян никогда не спрашивал о причинах, по которым они вдвоём ввязались в это опасное дело – ловлю и уничтожение нечисти. Себастьян боялся, что будет лишним в их сплочённом кровью и привычкой союзе, но оказалось, что его считают за своего.
Это радовало.
А вот поручение Города озадачивало.
– За позапрошлый, – продолжала Агата, – их было всего девять! Как вы понимаете, рост почти в два раза. А ещё до того – всего три случая. В этом году, а он ещё не закончился, уже двадцать один. Такой рост не может не тревожить Город.
– Хоронить мёртвых надо лучше! – буркнул Томаш. Работа с вурдалаками и упырями была практически рутинной. Многие из них не помнили даже своего имени, просто жрали плоть и неважно – мёртвая она или живая, другие пытались разговаривать или пили кровь…разновидности нежити, но всё уже привычное, понятное.
– Ну вот Город и просит притащить к ним одного из…этих, – Агату не смутило ворчание Томаша. – Они там сами упокоят, как им надо да посмотрят в чём дело. Может и правда что-то меняется?
Она посмотрела на них по очереди, и Себастьян понял – Агата и сама боится. Сама не знает чего, но боится. Не мёртвых, нет, и не вставших из мёртвых, а чего-то, что витает в воздухе уже давно, и как будто бы давит предвестием. Так бывает перед грозой, а ещё – перед потрясением. Великим потрясением.
Себастьян и сам ощущал это. Чувствовал, судя по всему, и Томаш.
– Ничего не меняется! – быстро сказал он, – Гата, не придумывай! Просто искать стали лучше. Или ещё чего… ничего это не доказывает!
– Да, ты прав, – Агата спохватилась, – короче, задача простая – поймать упыря, но не убить, а доставить в Город живьём. Э, то есть, не мёртвым. Тьфу. То есть, не до конца мёртвым.
– Мы поняли, – заверил Себастьян.
– А там пусть Квинт с Городом разбирается, – кивнула Агата.
На самом деле, задача была сложнее, чем она описывала. И заключалась сложность именно в доставке до Города. Что такое упыри? Это безумная ярость и нечеловеческая сила с полным отсутствием критичности. Человек, видя, что его держат цепи и вокруг него условная стража, едва ли будет из цепей рваться. Но упыри могут. А это значит, что ни минуты покоя.
Ей-богу, упокоить на месте и милосерднее. И проще! но Город сказал, а им надлежит подчиниться.
– Где искать будем? – Себастьян ещё накануне проглядывал сводки о странных происшествиях. Пока ничего точного он сказать не мог. Как всегда, пограничные районы кишели активностью, но какая она была? Чья? Наудачу, что ль, проверять?
– Да поехали, – сказал Томаш и первым залез в седло. Лошадь фыркнула, тряхнула гривой, но  сопротивляться наезднику не стала, хотя, наверное, хотела – на улице было прохладно и сыро, дождь не шёл открыто, но подличал – накрапывал, словно с ветвей и листьев ветер срывал капли, только вот постоянно и под открытым небом.
В такую погоду выезжать… нет, Себастьян, подавая прошение, не хотел этого. Но кто всерьёз задумывается о трудностях, когда в его душе романтический порыв? Себастьян хотел приключений, а о том, что все они напрочь лишены хоть сколько-нибудь комфортных условий, он не представлял. Нет, представлял где-то на задворках сознания, но так, вскользь, как нечто неважное и пустое.
А оно вон чего… в сырость езжай, в утренний холод, под накрап дождя, да наудачу.
***
Но удача капризна. Сегодня она тебя жалует, завтра проклинает, а послезавтра обнимет вдруг, как мать дитя, да и расслабишься вроде – мол, под защитою ты, а она тебе пощёчину.
Словом, нельзя полагаться на удачу. Но Инспекции ничего не оставалось. Пришлось довериться чутью, отправиться решили к границе – вурдалаки всех мастей очень часто пересекают её с шумом и шиком. Они просто не понимают, что между землями установлены законы, им нужно жрать и ещё – спасаться от тех, кто хочет отомстить за уже сожранное.
Словом, преград для них нет. Совести тоже. Вот и шумят.
Но на этот раз удача улыбнулась Инспекции. Они не доехали до половины пути, когда забрелось на ночь в одну деревеньку. А тут и слух – кто-то скот ворует.
– Волки? – Томаш легко влился в компанию местных. Агата воздержалась – её лихорадило, видимо, простыла по пути, так что она осталась в комнате и решила поспать. Себастьян тоже не пошёл вниз – он с удивлением выяснил, что, оказывается, устаёт от шумных людей. А эти люди – из всех деревень, поселений и Городов, были шумными.
– Да какие там волки! – возмущались местные, подхваченные хмельным угаром и довольные, что дорвались до интереса чужака. – Псы молчат!
Псы молчат? Что ж, это уже интересно. Но Томаш сделал вид, что это рядовое явление.
– Ну может…может это и пёс какой бродячий. Мало ль их?
– Запирать кур стали, – громыхали Томашу от соседнего стола, – так кто-то дверь проломил, всех кур передавил, даже яйца…тьфу! Погань! Волк так делать станет? То-то же!
Томаш уже понял, что повезло – всё это указывало на голодного упыря. Они голодные и трусливые. Жрут, себя не видя, а от людей всё одно – бегут. И собаки на них не реагируют, так как пахнут упыри сырой землёй. Тревожно псам, но молчат – не живые, не мёртвые, непонятно что, словом. Тут не собачья вина, тут страх. Животный страх.
Кошки тоже молчат, упыря встретив, только сверкают злобно, да шерсть дыбят. И птицы молчат, вот и передавливают упыри скотину. А как скотина кончается, не обессудьте…
Впрочем, если забредёт кто раньше в когти – тоже неплохо.
– А где, говоришь, передавили кур? – Томаш легко сходил за своего. Было у него от природы какое-то умение нравиться людям. Открывались ему местные охотно и быстро, просто входил он в круг доверия, и это помогало – так он добывал информацию, а ещё – ночлег, если это было нужно.
Агата так не умела. Да Томаш её и не пускал особенно – всё-таки женщина, а женщина, появляющаяся в трактирчиках да постоялых дворах – это всегда повышенный интерес и пониженное доверье. Ещё и приклеится кто. Добро, если так, со смехом, а не от зла.
Себастьян всякий раз был настороже, когда кто-то заговаривал с Агатой через пьяный дым, а та ничего – или не боялась, или держала лицо.
Через четверть часа от полученных сведений, Томаш уже ввалился в комнату. Агата тотчас поднялась – она была бледна, но решительна.
– Ну? – мрачно спросила Агата, - чего светишься?
– Похоже, повезло, – ответил Томаш. – Тут есть какая-то дрянь – кур давит, псы на неё не реагируют, и скот крадёт.
Агата задумалась. Себастьян тоже. Больше всего под это описание подходил упырь.
– Тут недалеко есть место, у них кладбище.
– Мёртвых много? – спросил Себастьян. Ещё год назад этот вопрос ему самому показался бы циничным, а сейчас звучал нормально.
– Говорят, что человек десять. Это новое кладбище, они его как бы…перенесли. На старом река подтопила.
– Река? – хмыкнула Агата, – кто же кладбище около реки делает?
– Люди делают! – обозлился Томаш, – ну я, что ли, тут определяю?
– Делают, – заступился за Томаша Себастьян. – Я о таком не в первый раз слышу. Да и мои родители похоронены у реки. Но там склон, там река не пройдёт.
Агата отмахнулась – плевала она, откровенно говоря, на всякие там реки.  В
– В путь пора! – рыкнула она. Болезнь, ещё не проступившая отчётливо, давала ей хороший запас дурного настроения.
***
Упыря они нашли сразу. Те, будучи не особенно умными, полагают всегда себя на кладбищах в безопасности. Тем более, по ночам. Вот и упырь сидел у свежей могилы и скрёб землю – то ли искал съестного, то ли пахло привлекательно – кто этих упырей разберёт?
Луна вышла из-за пушистого тёмного облака, саданула лучом по кладбищу и выхватила из темноты длинные волосы и серую кожу существа. Существо дёрнулось от света, заметалось, напуганное, обратило лицо к небу, взвыло…
– Упыриха! – охнула Агата.
Они втроём скрывались за кустами. Распластавшись по земле, наблюдали.
– Тш! – шикнул Томаш. Благо, упыриха, теперь он и сам видел, что сестра права, не услышала. Ослеплённая лунным страхом, она забегала на четвереньках, не зная, куда скрыться от луны. А вот вурдалаки и вампиры любят луну, а эти…
Чего с них взять?
Но то, что существо оказалось упырихой – было и впрямь удивительно. Насколько мог судить Себастьян, да судя по реакции, не он один, упыри в основном были мужского пола.  Он знал ещё из справочника, что среди десяти упырей только один экземпляр будет принадлежать к женскому полу. Почему так? непонятно. Но справочнику вообще всё было непонятно, так что отчасти Себастьян был даже рад тому, что Город, наконец-то, занялся вопросами теории, и постепенно пошёл к задаче: объяснить почему это происходит.
Нежить и нечисть не берётся ниоткуда. Ладно ещё, если лесная – тут понятно. Изначальные лесные духи, плюс духи заблудших и сгинувших в чащобах путников. Ладно ещё домовые – тут уже как данность, прими и всё! да и с мавками и