В институте Джанелидзе

Как-то не общались мы с Колей почти неделю, а тут звонит. Речь заторможенная, голос невесёлый, больной. Я понял, что виной тому не алкоголь, и заподозрил нехорошее. Так и оказалось. С трудом ворочая языком, Коля поведал, что находится в больнице, что вчера сделали операцию, и он только утром более-менее очухался от наркоза. Я конечно опешил, спросил, почему его оперировали, что за болячка и когда можно приехать. Бесцветным голосом Коля объяснил, что привезли его на скорой в институт Джанелидзе с очень сильной болью в животе и сразу на операцию. Приезжать к нему пока не надо, так как он в реанимации и самочувствие хреновое. Позвонит, когда переведут в палату. На этом попрощались.

В беспокойстве я прождал четыре дня и, наконец, звонок. Голос ещё оставался тусклым, но нотки жизни в нём появились. Николай сказал, что можно приехать и назвал отделение и номер палаты. Я помчался к другу в институт скорой помощи имени Джанелидзе. По дороге купил винограда, шоколада и после некоторого раздумья, бутылочку коньяка, которую на всякий случай положил не в общий пакет, а отдельно в карман.

Коля выглядел бледным и слабым, но встретил меня приветливо, даже сел на кровати и показал розовый шрам на животе с торчащими нитками. Я спросил с почтительным любопытством:
– Миколушка, так что у тебя было-то? Зачем резали, если не секрет?
– Шура, честное слово, я как-то постеснялся спросить… – смущённо ответил Коля и добавил, с робкой надеждой разглядывая содержимое вручённого ему пакета, – ты больше ничего не захватил?