Академик Борис Рыбаков был главой Института археологии АН СССР, то есть, главой советской археологии 30 лет в её золотой век с середины 1950-х до середины 1980-х, когда строились грандиозные гидроэлектростанции в европейской части страны и нужно было проводить археологические изыскания перед затоплением больших площадей, в итоге чего обнаруживались многочисленные артефакты и делались большие открытия, и вообще, достойное финансирование в находящемся на пике СССР позволяло развиваться археологии, как никогда поступательно. К академику стекались все данные, а он их применял в анализе по многочисленным интересовавшим его направлениям. Ещё в 1972 Борис Рыбаков опубликовал работу «Происхождение и семантика ромбического орнамента». Я же буду цитировать его более позднюю обобщающую работу «Язычество древних славян». Всегда интересно, откуда происходит глубинное явление любого направления культуры. Ромбический узор можно назвать меандром, притом что меандр может быть очень разнообразен, ведь квадрат – частный случай ромба, которого в природе не найти, поэтому чистая абстракция, квадрат – прямоугольник, но не всякий прямоугольник – квадрат, и все он и описываются понятием параллелограмм. Вот как определяет меандр Большая Российская энциклопедия: «Имеет вид бордюра или сетки из мотивов, образованных изломанной под прямым углом линией … Встречается с палеолита (костяные изделия с Мезинской стоянки Деснинского палеолита и др.), был широко распространён в эпохи неолита, бронзового и железного веков. Наиболее употребителен в иск-ве Древней Греции и Древнего Рима». Следует добавить, что древние греки называли данный узор по имени реки Большого Меандра в Малой Азии, предельно извивистой реки, которая извивалась уж точно не под прямым углом. Реку следует посмотреть на современной карте Турции, впадает в море южнее Измира и называется теперь Большой Менендер.
Вот что пишет Борис Рыбаков: «Третьей этнографической загадкой [нас сейчас не интересуют две первые] и одновременно третьим зондажем в глубину народной памяти является повсеместно распространенный на тканях, в вышивках, в резном дереве, в плетении и во всех других видах народного искусства ромбический орнамент.
Ромбический орнамент известен, начиная с палеолитической древности и кончая современностью, на протяжении более двух десятков тысячелетий. В настоящее время, по этнографическим данным, ромбический орнамент во всем его многообразии встречается у всех народов мира. Широчайшее распространение этого вида орнаментики можно подкрепить ссылкой на все сводные работы по этнографии и народному искусству типа академической серии «Народы мира», издаваемой Институтом этнографии АН СССР.
Такую повсеместность никак нельзя объяснить легкостью изображения именно ромбической фигуры; обычный квадрат, тоже широко распространенный в народной орнаментике, несравненно проще и легче для воспроизведения, но из тысячелетия в тысячелетие разные народы в разных частях Старого Света с неуклонным упорством изображали ромбы, создавали сплошной ковровый узор из ромбов или рисовали символы плодородия, в основе которых очень часто был ромб. … Кроме того, осталась неразъясненной связь земледелия с ромбической формой символа плодородия. … Ромб как таковой был констатирован, но не разъяснен, и найти его разгадку в орнаментике и реалиях земледельческих племен было невозможно.
Разгадкой неожиданно оказалось наблюдение над структурой дентина мамонтовых бивней. Палеонтолог В. И. Бибикова в 1965 г. установила, что поперечный, или косой, срез мамонтовой кости образует на поверхности любого изделия как бы ковровый узор, составленный из соприкасающихся и надвигающихся друг на друга ромбов естественного происхождения. Основные, первичные ромбики дентина невелики – 0,5-0,8 мм по большой диагонали, но всё же хорошо различимы невооруженным глазом. Ромбики группируются в крупные, тоже ромбические или зигзагообразные, системы, достигающие 10 мм. Системы эти менее геометричны, не так правильны, как первичные ромбики, но они-то и создают впечатление коврового узора на поверхности костяного изделия. (Бибикова В. И. О происхождении мезинского палеолитического орнамента. – Советская археология, 1965).
В. И. Бибикова при помощи своего открытия объяснила происхождение ромбического орнамента, четко награвированного на костяных изделиях из Мезинской позднепалеолитической стоянки на Черниговщине.
Исследовательница убедительно доказала, что ромбы, ромбический меандр и серии параллельно идущих зигзаговых линий являются сознательным воспроизведением первобытным художником естественного облика мамонтовой кости, её природного «коврового узора». Различный угол среза Мамонтова бивня давал разные варианты ромбического «орнамента» на самой кости. Художник придал четкость и строгую геометричность исходным естественным формам, но его стремление покрыть свои изделия всеми видами естественного «рисунка» дентина, увеличить его и подчеркнуть глубокими бороздами гравировки не подлежит сомнению.
В. И. Бибикова правильно осмыслила искусственный ромбический орнамент как выражение «представлений о мощи, силе, благоденствии», связанных с мамонтом как главным источником пищи, а следовательно, и благоденствия.
Свое открытие В. И. Бибикова применила только к геометрическому искусству палеолита, только к тому времени, когда у древних художников был постоянно перед глазами природный образец – исходная форма для подражания и воспроизведения.
Если же мы с позиций этого открытия посмотрим на последующее, постпалеолитическое, искусство каменного и бронзового веков, то увидим, что ромбический или меандровый ковровый узор, зигзаговый узор и характерные для мамонтового дентина как бы разорванные зигзаги и меандры продолжают существовать на протяжении нескольких тысячелетий. Орнамент, воспроизводящий не четкую геометричность мезинских гравировок, а естественную, несколько переливчатую, лишь стремящуюся к геометричности ромбоидальность реальной мамонтовой кости, мы встретим в большом количестве в культурах неолита, энеолита и даже железного века. Есть он на Балканах …. ; есть в линейно-ленточной культуре и в Триполье-Кукутены. Доходит этот орнамент до Гальштата [Археологическая культура и эпоха по названию местечка в Австрии] и до дипилонской живописи Греции.
Ромбо-меандровый орнамент встречается на посуде (особенно на ритуальных, щедро украшенных сосудах), на глиняных антропоморфных фигурках, тоже несомненно ритуальных, на глиняных тронах богинь или жриц.
Однако во всех этих земледельческих культурах отсутствует, разумеется, исходная позиция – Мамонтовы бивни. И если мы не установим каких-то промежуточных звеньев между позднепалеолитическими граверами по кости и художниками неолита и энеолита, украшавшими глиняные изделия, то указанное сходство будет не континуитетом [непрерывностью], а лишь случайной аналогией.
[justify] Поиск промежуточных звеньев следует начинать с палеолита. В той же Мезинской стоянке, где был найден браслет с ромбо-меандровым и зигзаговым узором, встречены небольшие фигурки из мамонтовой кости, которых одни исследователи называют «птичками», а другие – женскими фигурками. На фигурки нанесен тот же, имитирующий рисунок мамонтовой кости, ромбо-меандровый и зигзаговый орнамент. «Птички» стоят на плоском, округлом основании, на исподе которого тоже есть интересующий нас узор, а это уже ведет к разгадке их назначения: если орнаментирована та плоскость, на которой они стоят, плоскость, которая не видна при обычном их положении, то, значит, нанесение на неё узора имело особый смысл. Мне кажется, что все эти «птице-женщины» были печатками-пинтадерами для нанесения