Жизнь по другому сценарию.

Часть первая. Эскиз армейской жизни. 

Глава I. Это маленькое слово «дружба». 

Имея склонность анализировать события, произошедшие в моей жизни, я время от времени вспоминаю год, проведённый в Вооружённых Силах. И, несмотря на то, что командир моего отделения на прощание призвал забыть армию как страшный сон, я, тем не менее, храню в памяти добрые мгновения о службе, которыми хочу поделиться с читателем, надеясь на то, что благодаря им он сможет понять, насколько важна дружба.

Сразу скажу, что значимость дружбы я по-настоящему смог осознать исключительно в армии. Также добавлю, что мой дядя, который отслужил, когда мне было десять лет, неустанно повторял, что кроме друзей армия ничего не даёт. И с высоты собственных впечатлений, полученных в течение службы, я могу заявить, что армейские друзья — это подарок, который не пылится в шкафу словно какая-то безделушка, а находит своё применение в трудных ситуациях, рассеивая как дым чувство отчаяния, затмевающее собой солнце души, источающее свет жизненной силы. И в этом поистине волшебном свойстве дружбы вы убедитесь по ходу прочтения.

Итак, первые пять месяцев я провёл в 65-м Межвидовом региональном учебном центре войск связи, находящемся в посёлке Барыбино. Сведущие люди не понаслышке знают, что учебные воинские части являются, без преувеличения, дырой. И проблема здесь кроется не столько в жилищных условиях, представляющих серьёзную опасность здоровью, самая частая из которой воспаление лёгких, и даже не в скудном питании, как, например, в Коврове, где то, чем кормят солдат, трудно назвать едой, а сколько в отношении командиров и, в частности, сержантов к срочникам. Не буду вас долго томить, в учебках, как мы их привыкли называть, царит уставщина, доходящая порой до абсурда. К примеру, у нас было запрещено одному передвигаться по территории части, и, как нетрудно догадаться, за самовольный визит в кафе, именуемое в армейской терминологии «чифаном», грозил выговор. Кроме того, сержанты, стремясь ограничить нас от сенсорных телефонов, шли на крайние меры: переворачивали вверх дном кровати, а также обыскивали всех с головы до пят металлоискателем. Но при желании к этому можно было привыкнуть. Единственное, с чем я не мог смириться, так это с отвратительным отношением отдельных индивидуумов к нам. Впрочем, в известнейшим YouTube–шоу «ВДудь» Дмитрий Нагиев тоже сетовал на гадское отношение старослужащих к новобранцем, выражая искреннюю надежду на то, что дедовщина будет устранена. Знаю, что сейчас я провожу, быть может, не совсем логичную параллель, поскольку Дмитрий Владимирович столкнулся с проявлением дедовщины, а я в данном случае веду речь об уставщине. Хотя, надо признать, что сержанты, являющиеся главными антагонистами моего произведения, ничем не отличаются от срочников. Проще говоря, они в большинстве своём такие же сопляки, как и мы. И бьюсь об заклад, среди них по-любому есть обиженки, которых изрядно замучили во время прохождения срочной службы. И теперь они, взяв в свои руки крохотную долю власти, измываются над морально слабыми людьми, самоутверждаясь тем самым в глазах подчинённых солдат. Вижу, что я ушёл далеко в степь со своими философскими рассуждениями, поэтому вернусь обратно к теме.

Как известно, в первый месяц службы солдаты обучаются строевой, и, не буду лукавить, если скажу вам, что я испытывал серьёзные трудности с ней, подводя, как мне тогда казалось, весь коллектив. Дело в том, что в армии действует пресловутое правило: «Косячит один, страдают все». И, должен признать, находились сослуживцы, которые упрекали меня в том, что по моей вине мы чрезвычайно долго занимаемся строевой подготовкой. Однако сердобольные товарищи, не желая слушать громкие обвинения, заступались за меня, призывая не ставить себя выше других. Кроме того, они успокаивали меня тем, что переживать из-за этого не стоит. 

Кроме неудач по строевой сержанты подтрунивали меня из-за моей специальности, которую я освоил в колледже. Знаю, что ихтиолог-рыбовод достаточно редкая и оттого необычная для непосвящённых людей профессия. Однако, несмотря на свою самобытность, она не должна становиться объектом насмешек. Очень часто происходила такая сцена, что во время изучения Устава один назойливый сержант, напоминающий своей внешностью типичного алкоголика, о чём свидетельствует отсутствие верхних зубов, ни с того ни с сего протяжно вопил: «Смииирнооов! Что с рыбой?» Конечно, в те минуты я пытался абстрагироваться от этакого зануды, настойчиво игнорируя его риторические вопросы. Однако он всё равно находил способ, с помощью которого ему удавалось меня разговарить: «Военнослужащий, услышав свою фамилию, должен громко и чётко сказать "Я"». И тогда мне на помощь приходили сослуживцы, которые учили не обращать внимания на неисправимых дураков. Некоторые даже восхищались моей выдержкой, заявляя, что на моём бы месте послали его далеко и надолго. Как бы высокопарно ни звучало, но поддержка мне действительно помогала не сломаться психологически. И, положа руку на сердце, я безмерно рад, что среди окружающих нашлись те, кто был не безразличен к моему, скажем так, критическому положению.

После прохождения учебки я отправился служить в боевую часть 53956, которая была сравнительно цивильной. Аргументировать своё мнение я могу прежде всего тем, что в ней проходила культурно-досуговая работа. По выходным мы нередко гуляли по городу, посещая музеи и театры. И, что немаловажно было для меня, как для творческой личности, это сцена клуба, на которой я читал стихи Александра Пушкина, раскрывая тем самым свой потенциал, который был скрыт от сослуживцев за семью печатями. Первые два стихотворения, а именно «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» и «Зачем я ею очарован?» я прочитал по бумажке, но последнее, моё любимое стихотворение «Пророк», которое в своё время читали такие выдающиеся артисты, как Иннокентий Смоктуновский и Василий Лановой, я прочитал наизусть, произведя на зрителей неизгладимое впечатление. Знаю, что читатель может подумать, что я сейчас обольщаюсь, однако это не так. Видя, как этот скромный парнишка полностью отдаётся стихотворению, не стесняясь использовать эмоциональные жесты, которые ему совсем не свойственны, зрители неотступно смотрели на мой силуэт, точно пытаясь ощутить на себе весь тот спектр чувств, который исходил из меня мощным потоком. После творческого вечера ребята, не скрывая восторга, признавались: «Ты так превосходно читаешь стихи!» Слыша такие тёплые отзывы, меня наполняло непередаваемое чувство счастья. Я понял, как важно знать, видеть и чувствовать, что тебя любят и ценят. Осознание этого, бесспорно, даёт всеобъемлющий заряд жизненной силы, позволяющей нам расти и подобно дереву устремлять свои ветви в бесконечное небо неизведанных возможностей. Стало быть, дружба заключается во взаимовыручке, а также в неподдельном уважении как к человеку в целом, так и к его интересам в частности.

Глава Ⅱ. Сквозь призму истории.

Рассказав в первой главе автобиографической повести «Жизнь по другому сценарию» о принципиальных отличиях учебных и боевых воинских частей, я решил рассмотреть эти отличия сквозь призму истории, доказав тем самым читателю, насколько важно знать эту науку, которая является, по мнению публициста и философа-материалиста Н. Г. Чернышевского, «душой человечества».  

И начать я хотел с учебного центра войск связи, о котором нелицеприятно высказывался в вышеупомянутой первой главе. Сам себя поправлю, я нелестно отзывался не столько о воинской части 41516, а сколько о сержантах, учинивших так называемую уставщину — явление, подразумевающее безоговорочное соблюдение Устава. Кроме того, будет уместно добавить, что в первый месяц службы мы помимо изучения строевой подготовки активно занимались хозяйственными работами, о которых меня предупреждал дядюшка, заявляя, что солдат в российской армии — это рабочая сила. По правде сказать, в тот момент у меня выкристаллизовалось мнение, что та серая и угрюмая обстановка, которая нависла словно туча на чистом небе моей судьбы, до боли напоминает крепостное право, ставшее объектом резкой критики в многочисленных произведениях великих русских писателей XIX века. Как вы могли догадаться, в роли крепостных крестьян выступали мы, срочники, а сержанты, среди которых находились индивидуумы, предпочитавшие бесцеремонно валяться на кровати, играя в сенсорном телефоне, который, по их же словам, им нужен исключительно для работы, были помещиками. Разумеется, я в силу своего телосложения, которое не внушало уверенности в моих физических данных, работал спустя рукава. Впрочем, я объяснял командирам, ополчившимся на меня из-за моей якобы лени, что мне действительно тяжёло носить на носилках землю, которая оставалась после того, как другие работяги послушно копали окопы. Собственно, по этой причине я просился работать писарем, так как на этом поприще я бы смог принести куда больше пользы. Увы, на эту должность меня так и не определили, однако спустя время я смирился с тем, что работать писарем мне, видимо, не суждено, и поэтому стал спокойно относиться к нереализованной цели, довольствуясь текущим положением дел. 

Подводя некоторые итоги, хочу сказать, что главной причиной загубленных талантов в России является политический строй. Отмечу, что подобное заключение также сделал российский писатель и общественный деятель А. И. Герцен в повести «Сорока-воровка». Пользуясь случаем, напомню читателю, что героиня данного произведения, которая была скована гнётом крепостничества, не смогла стать великой актрисой. Именно её социальное положение воспрепятствовало раскрытию творческого потенциала. В нашем случае следует поговорить о воинской повинности мужчин, которая во многом препятствует началу самостоятельной жизни. Так, например, выпускник колледжа, который планирует работать и параллельно учиться на заочной форме, будет вместо этого прозябать в Вооружённых Силах, вернувшись из которых вряд ли сможет с прежним огнём в глазах учиться, потому что за этот год он, вероятнее всего, растеряет накопленные знания. Кроме того, не стоит забывать, что после прохождения срочной службы гражданин всего лишь увольняется в запас, по-прежнему оставаясь рабом своего государства. Вопреки народному мнению, замечу, что демобилизация — это перевод вооружённых сил страны с военного положения на мирное. Соответственно, в случае военного конфликта вчерашний призывник будет подлежать мобилизации. И в завершение я не могу не затронуть корень изложенной проблемы — обязательный призыв, который бездумно равняет всех лиц мужского пола под одну гребёнку, не допуская мысли о том, что не все мужчины тяготеют к военному делу. Отмечу, что подобная картина вырисовывалась и в первый месяц службы, когда командиры повально заставляли нас копать окопы на солнцепёке, будто не замечая того, что некоторые солдатики похвастаться физической силой не могут. Обращаю внимание, что эта необоснованная уравниловка перекликается с вышеупомянутой повестью Герцена «Сорока-воровка» в лице рассуждения