Ну какое же это счастье

 
Тёплый песок под ногами, а где-то там, далеко-далеко, небо плавно перетекает в море или, наоборот, море плавно втекает в небо, впрочем, какая разница, главное, что ничего кроме. Ах, нет, ещё было солнце. Небо, море и солнце. Снаружи. Внутри. Везде. Покой. И никуда не надо бежать. Счастье. Целое море счастья, да куда же мне столько! , тут на целую вечность. Как звенят волны. Только что-то громко. Зачем? Не понимаю, не понимаю…, откуда холод? Всё серо, всё гадко. Утро. Нет, нет, туда, назад, к морю. Да что ж ты звенишь, проклятый, кто тебя выдумал, кто так люто меня ненавидел? Как надоело всё, господи, когда всё это кончится? Знаю, знаю, никогда, ну, хоть пять минут, раз никогда, всего пять минут сна, всю зарплату за пять минут. Хотя, конечно, за такую зарплату целых пять минут сна – это, в общем-то, вряд ли.
Пора. Б-р-р-р, какой холодный пол! И за окном по-прежнему метет, когда, черт возьми, весна?, апрель на носу, а всё в зимнем. И батареи, как назло, обалдели они, что ли?, отключены. Где тетради? – не забыть бы. Неужели не проверила?! Нет, точно помню, как раз когда по телевизору спокойной ночи пожелали, последнюю пачку закончила, на стол потом положила. На журнальный?, на письменный? Вот они – на обеденном.
Бежать, бежать, позавтракать бы - ай, ладно, некогда.
Скользко. И ветер. Но главное – метёт. Домой бы, под одеяло и – к морю. Где ты, та самая «дверь в лето», обещанная Хайнлайном и «Чижом»? Вот, кстати, дверь. Да нет, не «в лето», разумеется, обычная, деревянная, с табличкой. В школу. Но дверь в школу – тоже дверь. И не такая уж обычная – в детство. Вот только вход или выход?, по-разному, наверное, впрочем, не все ли равно.
«Доброе утро! Здравствуйте! А Вы проверили?, а Вы не помните? – ну как же Вы не помните!» И охватывает, затягивает, уносит. В классе холодно, да не до этого, а, вроде, уже и жарко, потому как поехали, побежали, помчались: АВС равняется…, Александр Сергеевич Пушкин родился…, H2 SO4, однокоренными словами называются… Яркий свет. Белый мел. Зелёная доска. Белый мел по зелёной доске. Глаза, глаза, глаза. Синие, серые, карие. И все разные, разные, разные… «Где Вы работаете? – В школе. – Так там же не платят! – Ну и что? – Тогда зачем? Не понимаю.» Не понимают. И не надо, сама не понимаю, просто, глаза – и все разные, и все на тебя.
А часы тикают, складывают секунды, и как важна каждая, и как не хватает последней, где-нибудь еще разве можно почувствовать секунду? Чем не море?, даже значимей. Ну суета, конечно, мельтешение, не орите, не кидайтесь, не ломайте, но разве можно не ломать?, а не кидаться – это уж просто ни в какие рамки, не правда ли? Перекусить бы – ай, ладно, некогда, секунды капают, звонки жизнь отсчитывают. «Почему 4?, поставьте мне 5! А я не сделал. Дневника нет, правда – нет, а родители уехали, надолго, до конца 9 класса. Ну, что я-то всё время?! А у меня не пишет – у кого запасная?» Пятерки, двойки, замечания, замечания, такие красные, кровавые, но без злости, хоть и с возмущением. Дети – всегда любовь, даже если за неё не платят, даже если это чужие дети, впрочем, где платят за любовь?, да и дети, какие там чужие, давно уже все свои. «Сколько у Вас детей? – Так вот ведь 30 – в одном, 25 – в другом, 27… - Нет, я о родных. – И я тоже, они ведь родные.»
Тишина. Вот и все. Отзвенело, оттикало, никого. А в классе и правда холодно, не чувствовала, не замечала, надо же! И за окном всё метет. Мутно-то как, серо, ненавижу. Но назавтра – яркий свет, белый мел. И всё кипит, бурлит, то гневом, то любовью переливается, а значит – живет, по-настоящему живет. И не всё ли равно, что где-то там, далеко-далеко, синее небо, синее море и много-много счастья. Покой. А когда покой, ну какое же это счастье!