В продолжение «космической» темы. «Вчера к нам заходил Андрей Кривошапкин. Он рассказал о том, как созданное при газете «Глас Туймады» общество «Хосун» 60 человек «сделало» шаманами. Из Москвы пригласили отставного полковника КГБ, который в своё время учил шпионов, и он за три тысячи обучал людей искусству шаманизма. Андрей говорит, что после этого ты видишь людей насквозь. Я потом спрашиваю у Лазаря Афанасьева: «Тебя тоже шаманизму учили?». На что он: «Там, в основном, картёжники учились, чтобы видеть, какие карты у соперников, но безуспешно». Это общество раздает «звания» посвящённым. Есть теперь Бабый-хосун (Василий Босяк), Уххан-хосун (Иван Николаев-Уххан), Тэрис-хосун (Лазарь Афанасьев). Я спрашиваю у редактора газеты Джурантая, мол, тоже «хосуном» стал или как, на что он: «Тебя тоже «хосуном» собираемся сделать».
Помнится, вся страна бредила то Кашпировским, то Чумаком. Но, как правило, к нам в Якутию всё новомодное приходит с опозданием. Даже революция, гражданская война не торопились стучаться к нам. Телевизор стёр барьеры между нами и материком, «Большой землёй». В некоторых вещах мы иногда впереди планеты всей, и это не всегда хорошо. Но надо заметить, в письмах Моисей Ефимов признаётся, что телевизор не смотрит, от слова совсем. Поэт зрит в корень, у него в голове свой собственный телевизор. Ну, у некоторых встроенный, работающий в унисон с общим.
«Хосуны» ли виноваты или сама суровая северная природа щедра на таланты, с тех пор шаманов, ясновидящих, экстрасенсов столько развелось, что даже боязно – а вдруг не о том подумаю, и они вычислят? Потому лучше продолжить тему о трёх рюмках.
«Позавчера был на юбилее Никиты Соломонова. Послезавтра у Коли Курилова 50-летие. У меня норма – одна рюмка и домой. Жена болеет. Начинается предвыборная суета… Василий Сивцев собирает подписи в пользу Басыгысова. У нас Семён Руфов, Василий Сивцев бросили пить. Из пьющих остались только я да Чукар – говорю ребятам. Те говорят: «Тебе можно пить, две-три рюмки никому не повредят. А Чукару надо запретить пить совсем, а то газету свою невпопад делает». Вот такая суета и это есть жизнь».
1999 год, не 2000-й. Выборы не глобальные, а местечковые. Повторные выборы депутата Госсобрания республики. Выборы – хлебная пора для журов. Писателям, обычно, плюшки не достаются. Их привлекают или на общественных началах или они кому по дружбе помогают. Обычно ставят подписи под коллективным письмом в пользу того или иного кандидата.
«24 февраля 2000 года. Маме дали американскую гуманитарную помощь». Так вроде голодные девяностые давно прошли, а Америка всё помогала? Я помню госдеповский горох, ибо его было много. Видать, все пайки съедались, а горох оставался. Якут траву не ест, потому позже его отдали курам. Никто же не отказывался от халявы, не боялся даров англосаксов. Папа был всегда системным, партийным, а «Голос Америки» дома слушал. И это было в порядке вещей. Позже стал домашним оппозиционером. Ругал Ельцина, затем Горбачёва, обвиняя их в развале СССР. Путина с первой минуты возненавидел. Ему за это ничего не будет, ибо он уже в другой реальности.
Отец ждал, свято верил, что совок вернётся. Он умер в последний день лета 2022 года. В силу своей деменции так и не понял, что не зря ждал, надеялся и верил. Хотя он телевизор до последнего смотрел. Однажды спросил: «А что это всё время военных показывают? У нас что война?». Я бы ответила: «Нет никакой войны. Это просто операция», да что-то промолчала. Он бы всё равно не понял.
«26 февраля 2000 года. Никогда себе не прощу то, что вчера сделала. Жирные клопы, несовершеннолетки и т.д. Купила шампанское и апельсины. Завтра мини-презентация. Рыбку хотела пригласить, но не хватило смелости. Что-то я стала совсем заторможенной. Мама с папой пошли к Иннокентию Никитичу. У него какой-то целитель». Какой-то сюр, абсурд, клопов с апельсинами в одну кучу и понимай, как хочешь. Что тут закодировано? Наверняка, какая-то чушь, раз не помню. Что в моменте ВАЖНО, тут же бракуется и отправляется в корзину, ибо уже неважно. А мне сейчас важнее не тыкать в пустоту в поисках несуществующего ключа к нашему настоящему, а пойти вылить прокисший суп из восьмилитровой кастрюли-нержавейки, о которой столько мечтала, и подумать о том, чем же мне наполнить новый оранжевый холодильник, о котором даже не мечтала.
Маме дали американскую гуманитарную помощь». Так вроде голодные девяностые давно прошли, а Америка всё помогала? Я помню госдеповский горох, ибо его было много. Видать, все пайки съедались, а горох оставался. Якут траву не ест, потому позже его отдали курам. Никто же не отказывался от халявы, не боялся даров англосаксов.