Как же я рада возвращению к себе любимой! Недельной командировки в жизнь хватило, чтобы окончательно понять, что все беды в собственной голове. Жизнь более иллюзорна, абсурдна, чем, то, что во встроенном телевизоре. Даже более токсична, чем, то, что в обычном телевизоре. Не спасут никакие пузыри, начертанные когда-то красные линии (оказалось, они давно стёрты, чего я в упор не хотела замечать). При данных обстоятельствах можно вцепиться только за фатализм, как за некую соломинку. Плыть по течению, слабо надеясь, что само вывезет. Ведь, по большому счёту, это суета сует, о которой переживать – себя не уважать.
Не каюсь, не сдаюсь – всё перемелется, муко́й станет. Не путать с му́кой. Какие мои годы, раз люди, на целую жизнь старше, имеют такие амбиции – владеть миром, это не владеть сердцем или холодильником. Ради такой цели им целого мира не жаль. Мой оранжевый холодильник сильно сочетается с оранжевым дирижаблем, который прёт всем смертям назло. И хер его знает, что в его рыжей голове. Подозреваю, он сам не в курсе. Ещё не вечер, а я уже начинаю лепить нового кумира, от действий которого мир содрогнётся.
«Сама-то хоть себя понимаешь, чего ты хочешь?». Риторический вопрос свекрови не застал врасплох, ибо я давно в курсе, что нет. Я реально не знаю, на что способна в следующий момент. Непредсказуемость, полная неопределённость, чтоб держать близких в тонусе – это же в пределах допустимого? Это не то же самое, как держать весь мир в напряжении. Мы и так в ловушке, в тисках фатального, необратимого. Никакие красные линии, начертанный круг вокруг себя, воображаемый пузырь, уход в себя или в жизненный загул не спасут, не выдернут нас из оборота необратимости. Остаётся только изображать бурную деятельность, барахтаться в своём болоте, крутиться вокруг своей оси. Чего же я хочу? Да ничего хорошего! Хоть я в тисках, пытаюсь ловить воздух. Это всего лишь кислород, а не свобода. Микродозинг которого иногда идёт на пользу.
Если «цель поэзии – сама поэзия» (А.А. Дельвиг), цель или смысл жизни – сама жизнь. И ничего более. Тут же всплывает вбитая в пионерскую голову фраза: «… чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». А никому нихрена не больно, все живут, и я живу. Хоть с целью, хоть без – прошлое прощает всё. А я, как истинная дура, по долбанному тонкому льду, блуждаю в потёмках этого самого прошлого. Нет там ничего. Корни зла так глубоко, что нащупать их можно, разве что, добравшись с той стороны дна. Надо отпустить ситуацию, хотя о чём это я, не она, а мы у её в заложниках. Включать голову чревато. Уж лучше – внутренний телевизор с застывшими картинками собственного прошлого, безо всякого контекста. Смысл в том, что смысла нет. Раз отныне нет никаких красных линий в очередной мой жизненный загул могу учудить такое, что… Но об этом подумаем в моменте, вернее, постфактум. А иначе зачем всё?
Добрые люди советуют занять себя чем-то. Вязанием, плетением маскировочных сетей, играми с внучкой, тогда, мол, скучно не будет. А кто сказал, что мне скучно? Мне никогда не скучно, когда мне никто не мешает. Я смакую каждое мгновение, если одна. Голова кругом идёт, когда плачешь в унисон с младенцем или устраиваешь игрища «Кто кого» или у кого, что лучше. Внучка хотела себе татушку, но что-то пошло не так, в конце всё же признала, что она у бабушки лучше. С трудом себе представляю свою бабушку с тату на бедре, плачущую от безумной любви. Ну, она была в возрасте Дональда Трампа, но с того времени, когда бабушки были обычными бабками. Но с такими закидонами, что мне до неё, как до луны. Говорят, через поколение копируют. Мол, я – это бабушка, и я же есть внучка. Ну, в возрасте внучки я играла, стоя, как истукан, и молча. Потому надеюсь, что она будет жить с выключенным телевизором в голове. У моей же бабушки, подозреваю, он тоже был, и она предпочитала его, нежели при её жизни появившийся у нас дома ламповый с ручным переключателем двух каналов. Как бы я не любила её, и как бы она меня ненавидела при жизни, гены – вещь упрямая. Щупальца прошлого держат в узде через года, через века. Накосячишь сейчас, аукнется через поколение. Это разве остановит, косяк – это важно. А то скучно же жить, плетя сети иль интриги, как все, как надо, когда сама жизнь начертила вокруг столько красных линий, за которые нельзя. «Нельзя» - это то самое слово, которое вдохновляет, воодушевляет, окрыляет, вожделенный пряник против кнута. «Надо» - оно нам надо?
Жизнь более иллюзорна, абсурдна, чем, то, что во встроенном телевизоре. Даже более токсична, чем, то, что в обычном телевизоре. Не спасут никакие пузыри, начертанные когда-то красные линии (оказалось, они давно стёрты, чего я в упор не хотела замечать). При данных обстоятельствах можно вцепиться только за фатализм, как за некую соломинку. Плыть по течению, слабо надеясь, что само вывезет.