ИСТОРИЯ — это не только прошлое, но и настоящее и наше будущее
В апреле 1762 года Екатерина тайно от всех родила сына, которого назвала Алексеем, и передала его на воспитание в семью личного гардеробмейстра Василия Шкурина. Оправившись после родов и получив свободу действия, она с головой окунулась в омут заговора против своего мужа Петра III. В основном, ее поддерживали гвардейские офицеры. Для успеха этого было мало.
Дворянство приняло некоторые указы Петра III и отмену старых. А такие указы, как ликвидация Тайной канцелярии, сыска и пытки встретили на ура. Он лишил дворян монополии на торговлю, увеличил экспорт зерна и основал Первый Государственный банк России. И другие были указы.
Но вот когда Петр III заключил мир с королем Пруссии Фридрихом, то сделал большую ошибку. Так как совсем недавно в ходе Семилетней войны русская армия разбила хвалёную армию Фридриха, вошла победителем в Берлин и поэтому она не могла смириться с таким позорным миром.
Армия отвернулась от императора Петра III. Но верная долгу и присяге она подчинялась ему, несмотря на новые порядки и прусскую муштру. Это событие улучшило положение заговорщиков и пополнило их ряды. Екатерина вела тайные переговоры с придворными и иностранными дипломатами и понимала, что в случае разоблачения ее оппозиции тюрьмы или ссылки не миновать. А от любой ошибки или предательства не было страховки, поэтому, отдав сына Алексея в чужую семью, она в случае разоблачения фактически спасала его. К счастью, эта угроза вскоре миновала, так как события развивались очень стремительно.
28 июня 1762 года по случаю своего дня рождения Петр III отправился со своей свитой из Петергофа в Ориенбаум. Екатерина вместе с братьями Орловыми сразу же выехала из Петергофа в Петербург, где на верность Екатерине присягнула гвардия. Вслед за этим к присяге императрице Екатерине II были приведены Сенат, Синод и население столицы, а в Казанском соборе архиепископ Дмитрий провозгласил ее самодержицей Всероссийской, а сына Павла – наследником.
Когда до Петра III дошли сведения о событиях в Петербурге, он после недолгих размышлений и колебаний, сдался в Ораниенбауме заговорщикам и подписал отречение от престола.
Потом бывшего императора под караулом гвардейцев во главе с Алексеем Орловым отправили в Ропшу. Это в 30 верстах от Петербурга. Екатерина понимала, что живой император, даже лишённый власти, мог впоследствии попытаться самостоятельно или при помощи зарубежных противников России вернуть престол. Подобная угроза была слишком серьёзной.
Спустя неделю всех известили, что отстранённый император скончался. Официальная версия гласила, что причиной смерти был сердечный приступ и еще что-то.
Естественно, что при таких событиях Екатерина не думала о своих сыновьях. Ей было не до них. На кону была корона Российской Империи! Шкурина она позже отблагодарила – сделала камергером, дворянином и дала тысячу душ крепостных, «для незабвенной памяти нашего к нему благоволения», а вместо сгоревшего дома ему построили новый.
В переписке один из дипломатов писал по этому поводу:
«Этот ребенок у Шкурина, прежнего доверенного слуги, а теперь камергера. Он воспитывает его, называя племянником, а отец и мать (Орлов и Екатерина) часто навещают ребенка, отправляясь в сумерки в простой карете, сопровождаемые только одним лакеем.»
Не исключено, что, надевая на себя какие-нибудь одежды, Екатерина могла иногда спросить своего камергера, как поживает Алексей.
В 1766 г. когда Алексею было четыре года, он вместе со своим опекуном Иваном Бецким на год уехал в Швейцарию. После этого Екатерина с 13 мая по 16 июня 1767 г. едет с Алексеем по Волге. Эта поездка имела серьезное значение для него. Сын императрицы Павел, тяжело переживая смерть отца, сильно заболел. Состояние его здоровья вызывало большое беспокойство у Екатерины: «не дай Бог…».
Тогда Алексей смог бы стать заметной фигурой в России, и может быть, даже наследником самой Екатерины. Однако все обошлось, Павел выздоровел, и Екатерина вернула Алексея в семью камергера.
В 1770 г. в возрасте восьми лет, Алексей вместе с сыновьями камердинера Шкурина едет за государственный счет на четыре года для обучения в Лейпциг. Обучение за границей мало что дало. К тринадцати годам его знания ограничивались французским и немецким языками, началами арифметики и очень малыми сведениями из географии.
Тогда же императрица попросила Бецкого (внебрачный сын Тру–бецкого и личный секретарь императрицы.) заняться мальчиком. Очевидно, она решила, что Бецкий лучше поймет Алексея, так как у него была схожая судьба – быть внебрачным сыном. Алексею уже двенадцать лет и его следовало было куда-то определить.
Как писал тогда Бецкой, Алексей Григорьевич «был телосложения слабого, боязлив, робок, застенчив, нечувствителен ни к чему, но кроток и послушен».
Несколько позже Бецкий сообщил письмом Екатерине: «Нахожу, что известный нам молодой человек по своему характеру кроток, а по своей послушности - достоин любви. Но по какому-то предопределению ему не довелось попасть в хорошие руки. Его робость, невежество, его простой образ мыслей возбуждают жалость, все его познания ограничены…он рассеян. Мальчик в общем, был неразвитой».
А вообще-то, какое другое воспитание мог получить Алексей в семье лакея? Ему 12 лет. Он ничего толком не знает о своих родителях. Объясняли, что после его рождения на радостях они отравились грибами. Близкие родственники жили в большой нужде, и поэтому его передали в семью Шкуриных. Там к нему хорошо относились, но очевидно в воздухе висел какой-то психологический вопрос. Так что отчасти прав был Бецкий утверждая, что в нем «были задушены хорошие побуждения и надобно их развивать в надлежащем учреждении». Он предлагал отдать Алексея в сухопутный Кадетский корпус.
Бобринский А.Г. в детстве
Со временем Бецкой снова пишет Екатерине:
«Неугодно ли будет Вашему Величеству окончательно решить, как его именовать, так как до сего времени его зовут по-русски Алексей Григорьевич, а по-французски – мсье Алексис; необходимо, впрочем, ему иметь прозвище…».
А именно так и было: племянник Шкурина не имел фамилии!
Екатерина как бы опомнилась, вспомнила, что у нее есть сын, но бесфамильный и в апреле 1774 года повелела называть мальчика Алексеем Григорьевичем Бобринским. Так у Алексея появились и отчество – по настоящему отцу, и фамилия – по названию села Бобринки-Спасское Епифанского уезда Тульской губернии (ныне г. Новомосковск и г. Донской), купленного для его материального обеспечения еще в 1763 году по приказу Екатерины II.
И опять дела, дела. Велика Россия и врагов у нее было немеряно. Не до Алексея. А тут еще проблемы с Павлом.
Осенью 1774 г. Алексей Григорьевич был помещен в Сухопутный кадетский шляхетный корпус в Петербурге, который закончил в 1782 г., получив золотую медаль в качестве награды и чин поручика армии. Всё это время он находился под особым наблюдением де Рибаса. Осип Михайлович де Рибас проживал в Сухопутном кадетском корпусе на Невской набережной Васильевского острова, где занимал должность «цензора», а позднее «полицмейстера».
Мундир кадета Сухопутного шляхетного кадетского корпуса
Впоследствии время, проведенное с внебрачным сыном императрицы, зачтется испанцу, и он выдвинется на видные должности в России. Дерибас сыграл главную роль в создании порта Одесса. И в честь его была названа самая знаменитая улица в этом городе.
Во время учебы в кадетском корпусе Алексей вел дневник, в котором нашло место множество интересных записей о встречах и разговорах с Екатериной II, А.Г. Орловым, наставником И. И. Бецким, племянницами Г.А. Потемкина и другими придворными.
Так 10 ноября 1779 г. Алексей пишет в дневнике:
«Рибас сказал мне, что он подал просьбу об отставке, так как видит, что кадеты недовольны им.»
15 ноября 1779 г.:
«Ничего не было кроме того, что, по словам Рибаса, князь Орлов сказывал Ея Величеству о том, что я ничего не учусь и что г. Бецкий очень на то сердился.»
17 ноября 1779 г.:
«Я обедал у Бецкаго. Я имел честь видеть Ея Величество в Эрмитаже…»
13 декабря 1779 г.:
«После обеда я был в Эрмитаже, где имел честь видеть Ея Величество и благодарить ее за подарок, который она изволила мне пожаловать, после чего мы были у девиц Энгельгардт, где и оставались, пока пришло время идти смотреть оперу «Лючину».
15 декабря 1779 г.:
«Я обедал у Бецкаго с Рибасом, и Рибас просил, чтоб я написал … примерный счет, словом, всего на 626 руб. Я позабыл многое из этого счета. Бецкий дал мне 200 рублей.»
В апреле 1781 года Екатерина II послала Алексею, ко дню его 19-летия, письмо, в котором поведала об обстоятельствах его рождения:
«Алексей Григорьевич. Известно мне, что мать ваша, быв угнетаема разными неприязными и сильными неприятелями, по тогдашним смутным обстоятельствам, спасая себя и старшего своего сына, принуждена нашлась скрыть ваше рождение, воспоследовавшее 11 числа апреля 1762 г.»
Так Алексей в 19 лет узнал какие у него высокородные родители. Трудно даже представить, что было в голове у Алексея после такой новости. Девятнадцать лет быть никем и вдруг стать сыном императрицы! Да тут любой тронется умом, но похоже образ жизни подготовил психику и организм к такой встряске, и Алексей выжил. Ему стала понятна поездка с императрицей по Волге, затем с детьми Шкурина в Лейпциг, учеба в Сухопутном кадетском шляхетным корпусе и общение с Бецким.
Теперь Алексей с оптимизмом смотрел по сторонам и в будущее, ожидая, что еще выкинет его матушка-императрица.
Многие пороки высшего галантного общества, судя по дневнику, Бобринский понял не сразу: «Он взял меня за руку, поднес ее к губам и поцеловал. Меня это очень озадачило, и я полагаю, что он не в своем уме». Так писал Бобринский о странных манерах придворного.
А почему странных? Не был бы он сыном императрицы, так на его даже «мокрая курица» не взглянула бы. А тут такой случай!
3 января 1782 г.:
«После обеда я имел счастье видеть Государыню и поздравлять ее с новым годом. Говорили о том о сем…»
31 января 1782 г.:
«Я был у Ея Величества и оставался там довольно долго; мы говорили о многих предметах, между прочим обо мне и о многих других лицах.»
14 февраля 1782 г.:
«Сегодня утром в половине десятаго начались у кадетов экзамены.»
23 февраля 1782 г.:
«Я обедал у Бецкаго. После обеда Бецкий сказал мне, чтобы я ехал за
