родниковый ключ.
Когда ночь медленно, как подкрадывающаяся багира, надвинулась на лес - стало страшно. Ночь – это время, когда власть в свои руки перехватывает злая магия, когда живые существа, будь то двуногие, четвероногие, парнокопытные или двукрылые, затихают в загадочных чащах и вполне реальными становятся водяные и русалки; это время, когда запросто можно встретить случайно-проходящего суккуба с ведьминского шабаша; это время когда художник рисует свои самые загадочные полотна, когда вдохновение просыпается в каждом человеке и берёт над ними зловещий верх, и если днём она, будто только родилась, радовалась всему и гонялась за каждой бабочкой, то ночью стало совсем не до веселья.
Ордегаст, который поднялся на ноги и взявший покрепче в руки меч, будто сам побаивается этой ночи, стоит у принцессы, пристально вглядывается во тьму, где всё вокруг вдруг зашевелилось и деревья захохотали над ними своими беззубыми дуплами, тряся корявыми руками над головой. В глубине леса что-то издевательски улюлюкает и блеёт, кто-то нарочно громко хрустит сухим валежником. Кажется в этих бесформенных тенях сгорбившаяся кикимора, которая тянет перепончатую руку, но отчётливо ничего разобрать невозможно: дремучий лес тщательно скрывает своих постояльцев. Деревья недобро надвинулись, совсем по живому нависли над головами. Какие же это злые места!!!
Рыцарь не мог дать себе слабину, хоть и ощущал себя травоядным, который нагуливает жирок только для одного – для того, что бы сильные и смелые были сыты.
-Не бойся, Василиночка, ложись и спи! – но самого прошиб холодный пот, от того, что кто-то нагло следил за ними, видел их – одиноких – внутри темноты и хихикал. Увидеть бы эти тени поближе, что бы узнать точно: люди это или нет. Как они выглядят и на что они способны!? Стоит ли ожидать от них человеческого поведения, можно ли с ними поговорить и договориться или ожидать бескомпромиссного нападения, преследования до последнего вздоха. Кто это: шутники или оголодавшие, в предместьях драконова замка, звери?
Медленно, над деревьями, плыла белесая луна и бесшумно мимо проносились летучие мыши. Ужасные твари выныривали из-за деревьев, неслись прямо на него и молниеносно сворачивали лишь тогда, когда Ордегаст успевал рассмотреть их мохнатые, щетинистые морды, огромные уши – треуголкой, полуприкрытые, усталые глаза, широкий, старчески-сложенный рот. Совсем неведомые места. Не дай ещё кому бог оказаться здесь. Завтра же с самого утра - быстрее и дальше отсюда, нужно уходить и никогда не возвращаться. С этими мыслями он, превозмогая страх, уселся возле костра и покормил огонь вином, угостил вкусным, крепким напитком и тот, раззадорившийся, захмелевший, заплясал на углях ярче прежнего.
***
Ордегаст приоткрыл глаза в узкие щёлки амбразур, от того, что сквозь деревья пробивались полосы рассвета. Они падали на глаза и очень тяжело резали взгляд, словно были тяжёлыми и тёплыми, как слитки золота. Он вдохнул чистейший аромат лесного утра и обрадовался сам за себя, будто во сне он дышал совсем другим воздухом, тем, что был там – в угрюмой стране сна. Он кинул взгляд в сторону, туда, где спала принцесса. Видимо, разбуженная его движением, она потянулась и приподнялась на руке. Какая же красивая она показалась ему теперь, когда он отдохнул и ранним утром был готов на новые подвиги. Черты тела у Василиночки подбито-правильные, словно её выточил из слоновой кости какой-нибудь полубог.
Первое, что увидела принцесса – это горячее солнце, искрился драгоценным камнем пруд, волновался от лёгкого ветра лес, но почему-то было грустно пускаться в неизвестность с рыцарем, которого она едва знала. Вчерашний прилив бодрости от разговора с принцем, сегодня почему-то разбрёлся по кустам и не собирался возвращаться. Как ей хотелось узнать, как он там – её дракон? Может быть живой после страшных ранений и ему сейчас как раз не хватает её руки, которая полечила бы раны и спела песенку в его большое мохнатое ухо, что бы он хотя бы на время забыл о ноющих шрамах. А здесь самый настоящий рассвет в аду. Солнце встало совсем недавно, висело где-то на востоке и деревья на его фоне, казалось, полыхали. Она вдруг вспомнила, что было ночью - эти тени и звуки. Откуда они взялись здесь? Жили ли здесь испокон веков или влезли в мир людей через какой-то разлом в границе миров?
-Тебе нужно подкрепиться, моя принцесса. Скоро мы должны будем выступить. Я, надеюсь, завтра, послезавтра мы будем в королевстве. Если ты хочешь, что бы мы быстрее покинули эти недобрые места, то должна поторопиться.
-Хорошо, Ордегаст. Я не заставлю тебя ждать.
Осенний день, следующий после того, как новоявленный рыцарь поверг дракона, был просто ужасным от того, что солнце стало палить с такой остервенелостью сквозь деревья, будто хотело напоследок выжечь всё в округе как можно с большей силой и оставить сопернице-зиме лишь мёртвые, обугленные трупики. Жарища такая, что в ярёмной впадине уже плавало целое озеро пота, потели даже покойники под землёй. К тому же рыцарь так спешил убраться из владений дракона, что совсем не давал присесть принцессе, а так хотелось отдохнуть вон там – у кустиков вереска, на мягкой подстилке из листьев. Она устала и подумала, что её дракон обязательно подумал бы в первую очередь о ней. Помнится как иногда, она, совсем не стесняясь, бегала по нему босиком и его шелковистая, тёплая шкура казалась мягче перины. Иногда он недовольно ворчал, потому что она мешала ему греться на солнышке, но Василиночке это казалось только забавным. Потом она дёргала его за крылья и он, ненадолго, так как был очень гордый, но всё-таки поднимал её к самым облакам, и она, крепко вцепившись в его шкуру, глядела круглыми глазами вниз – на его владения. Сверху они вовсе не казались такими ужасными, а даже очень красивыми и Василиночка радовалась, что у её дракона такие красивые земли.
-Это тебе дракон подарил? – вдруг прервал её воспоминания Ордегаст.
-Что?
-Эти украшения. У тебя много колец, брошей, заколок, ожерелье…
-Да. У дракона было много сокровищ. Самые красивые он дарил мне.
-Прямо-таки ласковое сердце, а не дракон, - ухмыльнулся воин. – У меня тоже много драгоценностей. Когда прибудем – можешь выбрать себе самые лучшие, а эти выбросить.
Василиночка прикрыла руками драгоценности, хотела было что-то сказать, но промолчала. Места становились всё более людимыми, иногда даже можно было увидеть зайца или хвост лисицы, а это значит, что они не боялись нападающих оборотней и вампиров, но, всё-таки, в глуши этой, хоть и полно жизни и добра, а так же тоскливо и убого, как и в замке, когда дракон улетал охотиться, только совсем уж, совсем одиноко.
Вскоре она так устала, что пришлось попросить Ордегаста посадить её на лошадь, и так девушка ехала до самого вечера, свесив жемчужные туфельки и гладя густую гриву коня. “Наверное, - думала она, - этот конь, в том чужом королевстве, куда её везут, станет ей единственным другом. “ Что бы уставшее животное немного взбодрилось, она стала петь ему песню – ту единственную, какую знала ещё с детства – о принце и принцессе, всё так как в жизни, только теперь ей показалась эта песня очень грустной и она спросила у Ордегаста, который шёл впереди, гордо расправив плечи и водрузив на голову шлем с красным плюмажем из перьев, отчего был похож на железную птицу.
-Ты бы хотел научиться разговаривать с животными?
-Животные не разговаривают, - прыснул Ордегаст.
-Почему это?- обиделась принцесса и надулась, хотелось обозвать его болваном.
-Животные потому не разговаривают, потому что им мало есть о чём говорить. Это человеку целого толмута слов уже мало – развалился на лежанке и трепли себе языком. Животные не такие пустозвоны - им делом нужно заниматься, а не разводить сплетни, надо то или не надо.
И она продолжила петь.
Наконец, солнце стало клониться к закату, и неугомонный рыцарь решил всё-таки устроиться на ночлег. Они разместились на берегу неспешной речки, где плескался большой, рыжий сом и катались по поверхности водомерки. По лесу разнёсся сладковатый запах жареного мяса, там – в костре, пламя охватывало его своим тёплым одеялом. Она сидела рядом, смотрела на раскалившиеся головешки в утробе, радужные потёки пламени, треск и шипение масла на жарившейся снеди. Они сидели, молчали и ели. Ордегаст иногда тревожно смотрел по сторонам, а потом, заботливо, на неё.
Спать совсем не хотелось. На небе переливались метровыми лучами серебристые звёзды и падали, сорвавшиеся, метеоры. Принц ходил рядом – охранял её покой, даже заботливо убивал комаров, которые смели летать рядом с Василиночкой. Да, его сердце тоже ласковое, но сердце дракона по-настоящему её любило. Она поняла это только сейчас – в обществе, совсем чужого ей, принца.
С приходом ночи всё вокруг предательски смолкло, в ушах загудело и, всё ещё ожидая нападения, рыцарь ходил где-то вокруг, вспарывая ненавистный воздух, содержащий молекулы Их дыхания, своим мечом. Здесь, и правда, было подозрительно. Из-за деревьев не видно леса. Одно слово – глухомань. По голень в жёлтой, осенней траве, от которой даже на душе становится всё жёлто. Эти же дубы кругом стоят, будто подпирая ветвями жёлтую ветошь, несколько ёлок рядом, как гости в этой дубовой роще и ещё несколько, совсем маленьких, тесно прижавшихся друг к другу, неизвестно как они переживут предстоящую зиму. Всё ещё казалось, что из-за каждого куста тянулись руки – худые и волосатые, зловещие морды, готовые вцепится в её ноги.
Она вдруг вспомнила и стала думать, размышлять, глядя на падающие как снег, как её умершие мечты, весенние листья. Мир, пока она жила у дракона, стал ей понятным из-за того, что состоял из её комнаты в старом замке и небольшого сада при нём. Этот сад она населяла образами из своих фантазий. Тропинки между деревьями она называла дорожками влюбленных, а аллейку от самых ворот замка тропой единорога. Когда Василиночка появилась здесь – сад был запущен, как старая детская комната, но здесь было так скучно, что она его причесала, как собственную головку и теперь здесь травинка к травинке, каждый листик на дереве теперь растёт не как ему вздумается, а аккуратно, как того хочет поселившаяся здесь фея. Принцесса часами сидела в старенькой беседке, которую построили, наверное, ещё тогда, когда была ребёнком её прапрабабушка, в ней было очень удобно мечтать, потому что всё в замке и его окрестностях было овеяно тайнами и загадками, а самой главной загадкой был её прекрасный дракон. Но вот пришёл рыцарь, и на весь мир будто бы опустилась осень – летели вниз, как опадающие листья, её фантазийные герои и мечты, и совсем забылись романтические названия, будто их никогда и не было.
Герой снова что-то стал рассказывать, но раздумья принцессы были сильнее и захватили её полностью, правда иногда она включалась в разговор: - … а моя мама – королева Августина, сразу мне сказала, когда я собрался в поход, что я вернусь не один, и даже согласилась благословить нашу свадьбу... будет совсем рада, что я, наконец, женюсь, а не буду волокаться с друзьями и рваться на войны…
Луна для неё сегодня была такая красивая, пышная, совсем как блин,
